Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

голубой поверхности Средиземного моря, разворачивающие на ветру зеленые флаги пророка! И кони, и всадники в сверкающих доспехах и развевающихся белых плащах!

Кем бы я стал, если бы проклятый христианин не украл меня и не увез из моей страны? Что сталось с моими мечтами о славе и победах? Я — раб! Будь проклята моя злосчастная судьба!

Вот руки, которые были созданы, чтобы держать саблю и палицу, чтобы потрясать щитом и копьем, чтобы сеять ужас среди неверных, которые не признают пророка. И зачем они мне? Чтобы играть на теорбе, как будто я никчемная женщина! Прочь, проклятый инструмент!

И быстрым движением мавр швырнул теорбу за балюстраду. Она упала в ров замка и разбилась.

— Зулейк! — Графиня обеспокоенно взглянула на него. — Мне кажется, ты забыл, что ты мой раб.

— Значит, бедному рабу не позволено даже вздыхать о родине и оплакивать потерянную свободу? — спросил мавр с горькой иронией.

— Я обещала, что верну тебе свободу и отправлю в Алжир в обмен на христианского пленника. Ты несчастен, а наши христиане во власти жестокого Кулькелуби разве не страдают во много раз больше? На что ты жалуешься? Я обращаюсь с тобой как со свободным человеком, а их мучают, пытают и убивают твои соотечественники.

— Я жалуюсь на то, что потерял свободу, вот и все, — ответил мавр. — Я не был рожден для такой участи, в моих жилах течет кровь покорителей Гранады.

— И все же ты ни за два года, что живешь у меня, ни прежде, когда жил у мальтийского рыцаря, ни разу не пытался бежать.

— Мальтиец слишком хорошо меня стерег, я не мог ни на минуту укрыться от его пристального взгляда. Да и потом, на Мальту не заходят галеры моих соотечественников, — ответил мавр.

— А почему ты не пытался убежать потом? За лодками замка никто не следит, ты пользовался полной свободой, по крайней мере мог беспрепятственно ходить по всему острову.

— И вы думаете, что я не попытался бы сбежать? — спросил мавр. — Я сын моряка, Средиземное море никогда не внушало страх Зулейку Бен-Абаду.

Он помолчал немного, провел несколько раз рукой по лбу, а потом сказал мягким голосом:

— Если бы девушка, которая завладела моими снами, не зачаровала меня, Зулейк Бен-Абад уже давно пересек бы Тирренское море и вернулся в дом своего отца.

— Девушка! — воскликнула графиня, бросив на него удивленный взгляд.

— Да, женщина, прекрасная, как гурия рая, которая или даст мне огромное счастье, или принесет мне страшное горе. Ради нее я пытался забыть о семье, ради нее я остаюсь рабом, ради нее я не стремлюсь к свободе, ради нее я отказался от мысли о побеге. Она меня заколдовала, ей я готов без сожаления отдать свою душу, готов отказаться от веры моих отцов, готов проклинать пророка, который сделал меня мусульманином от рождения.

— Ты — мавр! — воскликнула графиня. — Так эта женщина христианка?

— Да, на мою беду, — ответил Зулейк.

— А где она живет?

— Здесь, на этом острове: я дышу одним с ней воздухом, солнце, которое ее освещает, несет свет и моим глазам.

— Это дочь рыбака?

У мавра вырвался жест глубочайшего презрения.

— В моей стране мой отец — князь, и я родился князем, — сказал Зулейк гордо. — Халифы Кордовы и Гранады породнились с моими благородными предками. Моя семья в Алжире владеет дворцами, породистыми скакунами, галерами, которые бороздят Средиземное море. У нас множество рабов — и христиан, и негров, — у нас большое войско. Мы владеем землями и в пустыне, и на побережье. Если бы короли и князья в Европе увидели наши драгоценности, они бы побледнели от зависти. Ну и как бы я мог даже взглянуть на дочь нищего рыбака? Что из того, что я сегодня раб? Завтра мои цепи падут, и я снова стану князем, еще более могущественным, чем прежде.

— Тогда эта девушка живет не здесь, — сказала графиня. — Здесь живут одни бедняки. Мне кажется, бедный мой Зулейк, что ты сегодня не в себе. Позови моих служанок и отправляйся отдыхать.

— Сегодня вечером? — спросил мавр очень странным голосом, и тон его поразил молодую хозяйку замка.

— Что ты хочешь сказать, Зулейк?

Мавр прикусил губу, пожалев о том, что эти слова вырвались у него.

— Говори, Зулейк! — сказала графиня повелительно.

— Да, разум мой помутился, должно быть, — ответил мавр очень медленно. — Я слишком много мечтал сегодня. Должно быть, я сошел с ума.

В этот момент на берегу раздался звук рога, и сразу на башне послышался крик:

— К оружию!

Графиня стремительно встала, охваченная волнением. Она наклонилась и посмотрела вниз.

— Кто мог пристать к острову в этот час? — спрашивала она себя. — Зулейк, пойди разбуди воинов. Смотри, вот фелука, она приближается. Это твои соотечественники пытаются застать нас врасплох?

— Это христиане, — ответил мавр, хмурясь.

— Откуда ты знаешь?

Громкий голос разбудил тишину побережья:

— Опустите мост барону ди Сант-Эльмо!

— Это он! Карл! — воскликнула графиня, и ее прекрасное лицо озарилось. Она поднесла руку к груди, как будто хотела успокоить отчаянно забившееся сердце. — Он!

Лицо мавра помрачнело, ожесточилось. Глухой звук, плохо скрытое ругательство, сорвался с его губ.

Он на секунду прикрыл глаза, а руки его судорожно сжались, как будто он пытался схватить оружие.

Но вот он снова открыл глаза и обратил их к морю. Фелука приближалась к острову, тихая, стремительная, легкая, как стрела, а на горизонте, вдали, виднелись белые точки, блестевшие под луной.

Дикая радость молнией мелькнула в глазах раба.

— Вот они, пантеры, — прошептал он. — Они уже нацелились на замок, приготовили сабли. Они жаждут христианской крови.

Через ров с глухим скрежетом железных цепей опустился мост, и начальник стражи с четырьмя оруженосцами вышел навстречу барону и его матросам, приветствуя его от имени хозяйки замка и освещая ему путь факелами.

— Какой ветер занес вас сюда, синьор ди Сант-Эльмо, в такой час? — спросил стражник. — Вас никто не ждал.

— Отвратительный ветер, старина Антиох, — ответил молодой дворянин, — ветер из Алжира.

— Что вы такое говорите, синьор? — спросил начальник стражи, бледнея.

— Поднимай мост, укрепи ворота, заряди кулеврины и буди всех слуг. Если можно, пошли за всеми рыбаками, которые способны держать оружие. Берберы уже подходят к острову. Где твоя госпожа?

— Она ждет вас в Голубом зале.

— Синьор Антиох, — сказал каталонец, — не забудьте, что мы голодны и страдаем от жажды, а на голодный желудок сражаться трудно.

— Вы получите все, что хотите, синьор Барбоза, — ответил начальник стражи.

Барон, впереди которого шли два оруженосца с факелами, пересек парадный двор и поднялся по широкой лестнице, которая вела в жилые помещения наверху.

Графиня Сантафьора,