Иероним - Виктор Шайди

– Держать строй! – неслось над поляной, пронзая шум битвы.

Исполинские твари. Таких огромных хищников я никогда не видел.

Единой железной машиной отряд двигался, оставляя за собой лишь трупы и кровавый след. Несколько оставшихся в живых тварей скрылось, похрамывая, в лесу.

Увлекаться нельзя!

Далеко от лагеря отводить воинов не стал.

– Стой! Назад! Выдергиваем целые болты и стрелы!

Сержанты развернули отряды и по кровавому, липкому следу направили в лагерь. Если и оставался шанс у кого-нибудь из зверей выжить, то он равнялся нулю.

Выключив обостренные чувства, я брел позади устало идущего отряда.

Пар поднялся над окропленной кровью землей. Луна жутко освещала кровавую картину битвы. Разгоряченные люди, не замечая усталости, уверенно шли к лагерю.

– Северные волки, ваша светлость, – оглянувшись, сказал мне Трувор. – Никогда раньше не нападали по зеленой траве… уходят вместе со снегом.

– Для нас сделали исключение, – буркнул я, успокаивая разбушевавшееся дыхание.

Каждый выдох, отражаясь от забрала шлема, обжигал щеки. Легкие работали кузнечными мехами. Хотелось свежего воздуха, не загаженного вонью битвы. Возбуждение спадало. Пот струйками стекал по спине, вызывая жуткое желание почесаться.

– Мой лорд, никогда северные волки не спускались с гор летом, – не унимался Трувор.

– Подумаем об этом позже, а сейчас снимаем лагерь, и чем быстрее, тем лучше, ежи убрать в последнюю очередь, – прохрипел я, а сам украдкой взглянул на руку.

Витую рукоять с крестообразной гардой сжимала обычная кисть, закованная в привычные латы. Когти исчезли!

– Мой лорд, зачем спешить? Враг разбит, можно дать воинам немного отдохнуть, – подключился к нашему разговору Тюрик.

Вытерев лезвие пучком травы, я опустил меч в ножны за спиной. Металл щелкнул, принимая уставшее оружие. Руки коснулись полузакрытого шлема, и в ладони уперлись бугорки маленьких рожек, по бокам венчавших железный убор. Сняв надоевшую железку, передал вечно молчаливому Рогану. Шлем укоризненно взглянул древнегреческой Т-образной прорезью, перекочевав в заботливые руки гиганта.

Только сейчас заметил – телохранитель всегда был рядом. А где Адольф?

– Выиграть бой не значит выиграть войну. Отдохнут, когда так же будут лежать на поле. Скоро рассвет, и слетевшиеся на пир птицы могут привести сюда очень любопытных людей, а тут мы, уставшие, отдыхаем, – ответил я Тюрику, с облегчением увидев у разгорающегося костра рыжий силуэт.

– Будет исполнено! – ответили сержанты.

Набирающее силу пламя костра сухо трещало ветками, отвоевывая пространство у лунного света. Вспыхнули факелы, и, повинуясь приказам сержантов, люди принялись собирать нехитрый скарб. Чтобы не мешать воинам, я уселся невдалеке от шатра на услужливо расстеленный Роганом кусок войлока.

Мысли покинули опустевшую голову, и я удивленно взирал на кончики пальцев, торчащие из порванных концов кожаных перчаток. Когти-то не привиделись?!

Подошел вампал и, усевшись на пушистый зад, кошкой принялся вылизывать и вычесывать шерсть. Странной фантазией обладал бог, придумавший совместить лучшее обоих видов, – селекционер, скрестивший собаку и кота.

Напряжение боя окончательно спало, уступив место невероятной апатии.

Наконец повозки были загружены и готовы к движению. Под лучами всходящего солнца яснее виднелась усталость на лицах воинов. Доспехи ржавчиной покрыла засохшая кровь. Победа далась без жертв с нашей стороны, все живы и здоровы. Я понимал, людям сейчас трудно, необходим отдых, но рисковать не собирался.

– Трувор, общее построение! – приказал я сержанту, вставая с войлока.

Адольф лениво поднялся и затрусил к телеге, намереваясь занять место поудобнее. Как я ему завидовал – мне предстояло трястись на коне.

Построенное войско с надеждой смотрело на меня, и я решился:

– Эльза, налить всем по чарке вина!

Народ оживился, лица посветлели. Девчонки шустро наполняли вином походные кубки. Мне чашу лично подала Эльза.

– Воины! Вы храбро сражались! Я горжусь вами! Сегодня мы не потеряли никого из наших товарищей, вырвали из цепких лап смерти пьянящую чашу победы и теперь можем сполна насладиться ее вкусом! Но законы войны гонят нас дальше от места славной битвы. Я не собираюсь отнимать у вас праздник! У нас обязательно будет время для небольшой передышки, мы соберемся за столом и тогда в полной мере насладимся вином и вкусом победы! Сейчас же выпьем за прекрасный рассвет! За победу! За доблесть и храбрость воинов, позволивших нам увидеть солнце! Я счастлив командовать такими людьми! Настоящими рыцарями! – закончил я, высоко поднимая кубок.

– Слава герцогу! – взвился клич, спугнув первых ворон, слетевшихся на обильно политое кровью поле битвы.

Опустошив кубок, подождал, когда допьют остальные, и скомандовал:

– По коням!

Мы тронулись в путь. Вино согрело душу и подняло настроение, сбросив с плеч часть усталости. Легкий ветерок принес долгожданную, пахнущую утренней росой свежесть, отогнав надоедливую вонь смерти. Воины, покачиваясь в седлах, переговаривались, вспоминая битву. Сквозь храпение коней и скрип телег пробивался звонкий девичий смех.

Очень хорошо – воины ожили.

После боя надо смеяться, давая выход накопившемуся напряжению. Надо чувствовать дурманящий вкус жизни. Ведь нет ничего лучше, чем постоять на краю и вырвать из цепких лап костлявой радостный миг. Со временем он забудется, отшлифованный другими рутинными событиями, и превратится в воспоминание, а сейчас, при свете первых лучей солнца миг радости остр, как никогда.

Вот она жизнь! Вот оно счастье – выжить и слушать умиротворенное чириканье птичек, жужжание насекомых, ощущать на лице теплые лучи солнца!

А девичий смех – просто музыка, ласкающая слух. Еще бы помыться… и абсолютное счастье!

– Мой лорд, я никогда не слышал, чтобы так говорили с простыми воинами, – произнес Трувор, ехавший рядом. Наверное, вино на пустой желудок располагало к откровениям.

– Они не простые воины. Если повезет – то будущая элита рыцарства, опоры власти. Многие станут военачальниками, знатью, добившись славы и уважения. Самое главное – пусть помнят, откуда вышли, и продолжают оставаться людьми, не растеряв по пути храбрость и честь.

– Мой лорд, помните, я рассказывал, что был перспективным десятником?

– Да, Трувор.

– Теперь я точно знаю, я служил не в войске, то был простой сброд. Вы создаете настоящую армию, невиданную. Банду, в которой я служил, стая горных волков разметала бы по долине, обгладывая кости. У вас другие законы… вам хочется подчиняться, вы помните о нуждах воинов, но не вмешиваетесь, давая десятникам возможность проявить себя.

– Сержантам, – поправил я Трувора.

– Сержантам, – кивнул он. – Если честно, мы первое время подозревали вас в мягкости, списывая это на молодость, хотя и поражались вашим воинским умениям. Но тогда в шатре, когда Эрик не выдал вовремя жалованье воинам и чуть не поплатился жизнью…

Вино хорошо развязало ему язык. Я не люблю лесть, но Трувора не перебивал. Командиру полезно знать настроение коллектива. Хоть и обещал Адольф научить меня читать мысли, пока я этого не умел.

Расслабившись, покачиваясь в седле и подставив лицо встречному ветерку, я внимательно слушал разговорившегося сержанта.

– Я воин и чувствую приближение опасности, а тем более смерти… в шатре над Эриком нависла именно смерть, и ее явно ощутили все… а сегодня во время битвы каждый воин смог заглянуть в ваши глаза… Теперь вера в Черного герцога так крепка, что невозможно поколебать. Люди вас уважают и боятся, ваша сила и беспощадная ярость к врагам заставляет стынуть кровь. В бою мне казалось, что вы один можете победить всю свору, но сдержались, предоставляя воинам познать вкус победы. Забота о каждом солдате заставляет петь сердце, никто из нас никогда не держал в руках так много денег, сейчас воины так богаты – дух захватывает. В моей сумке лежит целых два золотых! А вы продолжаете о нас заботиться. Ни один правитель так не делает… – изливал накопившееся Трувор.

Не знаю, куда бы нас завел не совсем трезвый разговор, если бы не выскочивший наперерез молодой олень. Воины встрепенулись, ожидая команды, но охота закончилась быстро – не растерявшийся Роган выхватил лук и метко поразил животное стрелой. После того как туша была освежевана и разделана, отряд продолжил движение. Нить разговора, к моему счастью, потерялась, уступив место восхищенному обсуждению меткого выстрела Рогана.

Чем выше вставало солнце, тем сильнее ощущалась усталость. Настал и полдень, а я продолжал уводить караван подальше от места битвы, то и дело ловя вопросительные взгляды утомленных людей.

Судя по карте, мы давно миновали заранее запланированную стоянку.