СТРУНА ИСТОРИИ - ГУМИЛЕВ Николаевич

Были белые рабы. Но это продолжалось недолго, потому что англичане — народ достаточно энергичный (были в то время) и предпочитали сами уезжать в Америку, а не чтобы их увозили в кандалах. И тогда началась работорговля, стали ловить несчастных негров, привозили их в Америку и заставляли работать до упаду.

Все теории в отношении использования рабов существовали в Южных Штатах Северной Америки. Одна состояла в том, что купленного негра надо заставлять работать, чтобы он успел окупить затраченные на него средства, а потом — пусть умирает. А была другая концепция: что надо создать ему лучшие условия существования, чтобы он жил, работал долго, пусть не так интенсивно, но он количеством проработанных дней покроет и, пожалуй, даже втрое покроет затраты. А если у него окажутся еще и дети, так тем лучше. Но так как дети-то у негров ценились тем более, чем они были светлее, то хозяин не жалел своих сил на то, чтобы сделать своих рабов более светлыми. А если у него, так сказать, не хватало этих возможностей, то он всем гостям, которых приглашал к себе на гасиенду, предлагал, так сказать, оказать ему эту услугу и получить светлых рабов. То есть американцы, выходит, обратили рабство своих собственных детей.

Для природы результат был плохой. Дорст в своей книге «До того, как умрет природа» приводит следующие данные: для того чтобы смыть 10 квадратных сантиметров гумуса, требуется в лесу около 1500–1800 лет. Сколько лет потребуется в степи, данных я уже не помню. При плотном земледелии совсем немного, — несколько десятков лет. При монокультуре десяти лет достаточно, чтобы оголить основные породы и превратить богатейшие местности в песчаные бесплодные земли. И это проделали американские рабовладельцы с той страной, которой они овладели.

Вот вам последствия миграции, которые до сих пор в Америке не исправлены. При всей своей технике они не могут вернуть тот ландшафт, в который они приехали 200 лет тому назад.

Или в Южной Америке испанские конквистадоры, убивавшие большое количество индейцев, грабившие их храмы, переливавшие их золотые и серебряные изделия, для того чтобы в слитках отвезти золото в Испанию, действительно, были людьми отнюдь не добрыми и причинили большое количество страданий. Но гораздо больший ущерб природе принесли их довольно гуманные потомки, которые устраивали хозяйства капиталистического типа — гасиенды — на завоеванных землях.

Испанцы изменили биоценозы Латинской Америки: они привезли туда коров и лошадей, они привезли железо, то есть дали индейцам железные орудия, привезли ослов, развели мулов. То есть индейцы, не имевшие транспорта, получили возможность и ездить верхом, и перевозить тяжелые грузы на вьючных животных. Они привезли туда из Аравии кофе, устроили кофейные плантации. Мяса там было такое количество, что Венесуэла и Аргентина превратились в мировых поставщиков мяса.

Но для того, чтобы развести кофейные плантации или потом каучуковые, потребовалось уничтожить сельву. А сельва и так сильно потерпела и пострадала еще со времен первоначального заселения индейцами. Та страшная сельва, описание которой вы можете прочесть в любой книжке географа соответствующего направления, та сельва — тропический лес Амазонии и Юкатана, в котором нельзя жить из-за обилия вредных насекомых и невероятного климата (жара с влажностью).

Это тоже есть результат человеческой деятельности, только более древней. Вся эта сельва выросла на переотложенных почвах, когда ее заселяли индейцы, впервые пришедшие с севера Американского континента, ее сводили самым варварским путем, то есть окоряли деревья, потом ждали, когда они подсохнут, и выжигали эту местность. Сажали маис, 2–3 года собирали урожаи, потом тропические ливни смывали гумус. Они уходили на следующий участок, а на месте первоначальной флоры, о которой мы даже не знаем, какая она была, вырастали эти грандиозные лопухи в виде современных тропических деревьев.

Но там были каучуконосы. И для того, чтобы собирать каучук, потребовались огромные силы и средства, потому что каучук, как вы знаете, нашел себе применение в автомобильной промышленности и в целом ряде других отраслей. Для того чтобы обеспечить безопасность этого сбора, потребовались целые племена индейцев, которые к этой тяжелой цели приспособились. Убивали их, высасывали соки из каучуковых деревьев и из доходов строили себе дворцы, оперные театры — там, в бассейне Амазонки. Денег им девать некуда было. И все это продолжалось до тех пор, пока семена каучука не были перевезены в Африку, и Америка перестала быть монополией. И на месте плантаций осталась еще худшая «зеленая пустыня».

Историю прерий я уже рассказывал. Рассказывал, да? Или нет?

Это было так. Пока европейские переселенцы продвигались через влажные леса восточной половины Северной Америки, они свирепствовали главным образом по поводу местного населения. Индейцы были земледельцы, имели свои поля, большие дома, довольно быстро переняли у англичан и французов огнестрельное оружие. Они сопротивлялись как могли, но не сумели организоваться.

Для того чтобы организоваться, даже в условиях крайней необходимости, нужна некоторая пассионарность, позволяющая ставить себе идеальную цель. Идеал — это далекий прогноз.

Для того чтобы защитить себя, человек должен по крайней мере знать, что это ему будет полезно. Если он живет сегодняшним днем, как обыватель, то при всех хороших характеристиках — личной храбрости, выносливости, честности — при всем этом он не сообразит, чего ради он должен подчиняться этому вождю, да еще чужого племени? То есть конфедерацию племен им создать не удалось.

Конечно, у индейцев попадались отдельные пассионарии (имена их мы знаем), потому что этногенез был очень давнишний, пассионарные толчки у них в свое время были. Вот, например, Понтиак — вождь племени оттавов (это алгонкинское племя) — сумел на какой-то момент создать конфедерацию всех племен, включая французов, которых он тоже сумел привлечь для организации сопротивления английскому проникновению на запад. Но Адорлунд убил Понтиака, его войско разошлось по домам, и было в дальнейшем последовательно истреблено американцами, имевшими хорошую организацию. Потому что американцы понимали, что подчиняться своим губернаторам, своим полковникам — надо и в этом есть смысл, и хотя это в данный момент не приятно, но потом — окупится.

И вот эта пассионарная волна перешла через Миссисипи и стала распространяться по американской прерии. А прерия — это примерно как наша казахская степь, с той только разницей, что в ней паслись не стада сайги, а стада бизонов. Индейцы этих бизонов истребить не могли и использовать эти огромные стада бесплатного мяса они не могли до тех пор, пока у них не было лошадей. Потому что по степи далеко не пройдешь без воды или надо брать с собой воду, а она тяжелая, и большой груз далеко пешком не унесешь. Поэтому они жили по берегам рек и на охоту уходили недалеко, чтобы успеть вернуться до тех пор, пока не умрет хозяйка. И бизоны безопасно паслись по всей прерии — от Рио-Гранде до Южной Канады, то есть до границы леса. Их прирост ограничивался только эпидемиями, которые уносили их в большом количестве из-за скученности. Иногда их резали крупные серые волки, а остальные животные не представляли для них угрозы.

Как я уже сказал, испанцы завезли лошадей для завоевания Мексики. А так как они их пасли небрежно, то лошади убегали в прерию, дичали, начинали пастись там как свойственно диким табунам. Индейцы сообразили выгоду: стали ловить этих лошадей и заново их одомашнивать. Это были мустанги. Причем индейцы народ-то способный, они вполне воспринимали все достижения европейской культуры. Ездить верхом они выучились гораздо лучше европейцев, потому что те племена, которые успевали поймать лошадей или приобрести их, учили своих детишек с 4-х лет ездить на лошади целый день. Так что уже в подростковом возрасте они чувствовали себя на лошади ничуть не хуже наших монголов. Благодаря лошадям у них появилась возможность отходить далеко от рек и убивать бизонов. Но они делали это крайне осторожно.

В то время как европейцы проповедовали безграничность богатств природы, которые надо только взять, и теорию прогресса, согласно которой следует уничтожать вредных животных и сохранять полезных (как будто кто-то знает, что вредно, а что полезно?), индейцы говорили: «Великий Дух не создал ничего плохого. Все, что он создал, все должно существовать! Убивать зверя, если ты его не съешь, может только сумасшедший».