Севастопольский путешественник. Историко-туристический путеводитель - Владимир Виленович Шигин

Что здесь сказать? Разумеется, мнение столь известного отечественного флотоводца, как Адмирал Флота Советского Союза И.С. Исаков – это весомо. Однако заметим, что свои мысли о "Принце" И.С. Исаков писал на склоне лет в 60-х годах. К этому времени Балаклава уже стала базой ракетных подводных лодок Черноморского флота, имеющих на вооружении боеголовки с ядерными боевыми частями, а потому посещение не только самой Балаклавы, но и ее окрестностей, а так же акватории вокруг бухты посторонними лицами было строжайше запрещено. В такой ситуации всякие разговоры о "Черном принце" воспринимались нашими адмиралами очень болезненно, так как они возбуждали ненужный интерес к Балаклаве, а заодно и к ее ракетно-ядерным секретам. Именно в этой связи обратился к теме "Принца" и Исаков, чтобы силой своего авторитета доказать никакого золота на "Принце" никогда не было, а значит обывателю незачем и думать о посещении Балаклавы. Так что к аргументам известного адмирала в данном случае следует относиться достаточно осторожно.

Что касается "подозрительно" упорного нежелания Англии участвовать в подъеме золота "Принца", то об этом мы уже говорили выше. Что же до английской базы снабжения Крымской армии в Константинополе то об этом мы поговорим сейчас более подробно.

В третьем отчете следственной парламентской комиссии на стр. 232, под № 15729, имеется следующее, приводимое в буквальном переводе, показание помощника главного интенданта, Джона Вильяма Смита, данное им 26 апреля 1855 г.: "Я должен установить, что накладная на 60 000 соверенов (фунтов стерлингов) пришла для комиссариата с этим судном ("Принц"), и, хотя я не имел специальных приказаний в отношении распоряжения этими деньгами, я взял на себя ответственность выгрузить их в воскресенье утром в Константинополе и таким путем спасти их. Три дня спустя я имел настоятельное требование на 50 000 фунтов золотом и 3000 фунтов серебром, которые пришли благополучно на другом корабле".

В том же отчете, на стр. 395, имеется донесение в Лондон главного интенданта, посланное им 18 ноября 1854 г за № 419. Вот его дословное содержание: "Пароход "Принц", недавно прибывший из Англии, также погиб при этих обстоятельствах со всем своим ценным грузом, за исключением 60 000 фунтов стерлингов золотом, которые были выгружены в Константинополе. Помимо большого запаса теплой одежды, в которой армия крайне нуждается, он имел разнообразный груз для комиссариата, подлежащий замене в кратчайший срок, согласно фактуре, которая, предполагаю, осталась в одном из артиллерийских архивов Лондона, за исключением 50 пистолетов для комиссариата, которые я не считаю нужным присылать". Подпись Вильям Фильдер.

Смит был прислан в Константинополь в марте 1854 г. для организации снабжения английской армии и потом оставался в этом городе в качестве помощника главного интенданта, Фильдера. Грузы, прибывшие в Константинополь для комиссариата (так называлось тогда интендантство, учреждение, ведавшее снабжением), поступали в распоряжение Смита, если только не были назначены прямо в Варну или Крым. Неимение прямых указаний о назначении прибывших на "Принце" 60 000 фунтов стерлингов золота и послужило для Смита поводом выгрузить его в Константинополе. Надо подчеркнуть то обстоятельство, что донесение главного интенданта Фильдера о гибели "Принца" и спасение золота (или части находившегося на его борту золота, выгруженного в Константинополе, было послано в Лондон 18 ноября 1854 г., т. е. через четыре дня после катастрофы, под свежим впечатлением потери. А показание его помощника Джона Смита давалось 26 апреля 1855 г. т. е. через несколько месяцев, когда впечатление, произведенное гибелью целой флотилии, уже сгладилось. И можно утверждать, что деловитый и немногословный англичанин, давая показания парламентской следственной комиссии, облеченной исключительными полномочиями, взвешивал каждое слово, зная, что его рассказ прочтет вся Англия. Сведения, данные Фильдером и Смитом в разное время и при разных условиях, совпадают, и это придает им особую достоверность.

Однако отметим, что два вышеприведенных документа были напечатаны в английском официальном издании 1855 года, отпечатанного по приказу парламента для ознакомления и успокоения английского общества с истинным положением дел на Востоке. Разумеется, что даже если бы на борту "Принца" погибло большое количество золота в пропагандистском издании об этом никогда бы не стали давать информацию. Ведь тогда война сразу перестала быть популярной. Еще бы, кому понравиться, когда груды британского золота бездарно выбрасывается в море!

Утверждение Джона Вильяма Смита весьма любопытно. Во-первых, он уменьшает сумму до 60.000 соверенов. Во-вторых, утверждает, что выгрузил эти деньги в Константинополе. На поверхности, казалось бы, лежит однозначный вывод: в момент катастрофы никакого золота на борту "принца" не было! Об этом совершенно ясно пишет в своем отчете вышеупомянутый Джон Вильямс Смит.

Но не будем торопиться с выводами! Сразу же возникает вопрос: для чего надо было вдруг, ни с того ни с сего, выгружать золото с "Принца" в Константинополе? Только затем, чтобы потом везти его в тот же Крым, но уже на другом судне? В чем здесь смысл? Ведь "Принц" был надежнейший быстроходный пароход и если оценивать его по критериям надежности, то в 1854 году он соответствовал наивысшей оценке. Согласимся, что ни Джон Смит, ни кто-либо другой не мог, сидя в Константинополе, предугадать страшный ураган у Балаклавы! Получается какая-то ерунда! Золото для чего-то выгружают в Константинополе, а потом снова везут в Крым.

Однако посмотрим отчет Джона Вильям Смита внимательнее. Во-первых, автор отчета ничего не говорит о том, что 60.000 соверенов – это вообще ВСЕ золото, которое было загружено на "Принц". Шестьдесят тысяч золотых соверенов – это лишь сумма, предназначенная комиссариату, где служил Д. Смит. Но ведь на "Принце" вполне могло находиться еще много иного золота, предназначенного для других целей, и для других комиссариатов.

Об этом Д.Смит ничего не говорит. Это и понятно. Он отвечал за деньги своего комиссариата, за них он и отчитывался. Смит пишет, что указанную сумму он снял по своему усмотрению.

Если правительство Англии в спешном порядке отправляет золото для крайне нуждающейся в нем воюющей армии, мог ли какой-то рядовой чиновник по своей прихоти выгрузить это золото в пути для каких-то иных нужд без указания свыше (то, что такого указания у него не было, пишет сам Смит)? Да никогда! Если бы он это сделал, то завтра бы уже сидел в лучшем случае у биржи труда, а, скорее всего, по законам военного времени оказался бы за тюремной решеткой. Никакой чиновник никогда не мог изменять решения британского правительства, а вопрос с доставкой золота был именно стратегическим, поскольку решение этого вопроса обеспечивало не только жизнедеятельность солдат, но, прежде всего, их лояльность правительству и высокий боевой дух. В момент. Когда взоры всего мира были прикованы к Севастополю, и