Сень (СИ) - Номен Квинтус

— После того, как ты человеку новую ногу отрастила, он, я думаю…

— Не напоминай лучше, самой противно. Я, конечно, инженеров как могу, подгоняю, но вряд ли они до весны автомассажер сделать успеют — а парень мучается… Так что просто уговори. И ты говорил «пара вопросов», а какой второй?

— Сейчас заканчивается проектирование моста через Обь…

— Я похожа на инженера-строителя?

— Мост в Салехарде. И дальше дорогу аж до Норильска будут строить.

— Страшно интересно.

— А там — холодно, народ замерзает, болеть начинает. Да и мошки всякой летом… ты на тему повышения иммунитета или борьбы с мошкой ничего предложить не можешь?

— С мошкой… давай миллионов сорок, к лету запущу производство жидкости, любую мошку отпугивающую и для людей невредную. А с морозами… ну сам подумай, какие морозы в Австралии были? Я, конечно, тоже подумаю, но быстрого результата не обещаю. У тебя всё?

В марте началось строительство новых подстанций на Ярославской железной дороге, и все оборудование для этих подстанций поставлялось из еще не до конца выстроенного завода в Сердобске. Но трансформаторы там выпускались очень хорошие, претензий к ним у железнодорожников не было. Но и сами подстанции все же не были чем-то выдающимся: так, обычный трансформатор, превращающий двести двадцать киловольт в двадцать пять и устройства защиты. Так что здесь работа была несложной — а вот с линейной частью… Все же товарищ Бещев товарищу Сталину немного поднаврал. Не со зла или из корысти, ему самому так доложили, но теперь внезапно выяснилось, что довольно много где и подвеску силового провода менять надо. Потому что поближе к Москве ее прокладывали «как надо», а подальше — уже «как получится»…

Ковровская фармацевтическая фабрика модернизировалась непрерывно, и в середине января там заработала первая полностью автоматизированная линия по выпуску двух основных «зелий», первая, где технологическими процессами управляли вычислительные машины. Люди, конечно, за этими процессами наблюдали очень внимательно (как и за работой автоматики), но пока все работало «правильно» и продукции завода теперь должно было хватить уже на двенадцать миллионов человек. То есть на очень много рабочих — но все равно ее не хватало.

Почему-то советский гражданин, узнав, что он совершенно спокойно может выспаться за четыре часа, а в сэкономленное ото сна время заработать еще минимум ползарплаты, очень даже не против лишние денежки получить. И таких «желающих» в стране набралось чуть больше пятидесяти пяти миллионов человек. А к ним еще добавилось пятнадцать миллионов «пенсионеров»… так что Ковровская фабрика едва семнадцать процентов от потребности покрывала. И это если не считать особо шустрых старшеклассников, но Таня их не считала, и запросы московских железнодорожников удовлетворяла, искренне считая, что перестройка железнодорожного транспорта — дело безусловно нужное и очень срочное. Но ведь таких «срочных» дел в стране было очень много…

Таня постоянно носилась между тремя новыми строящимися фармфабриками, своим головным институтом-лабораторией и двумя госпиталями — и везде «опаздывала». Хорошо еще Лаврентий Павлович ей усиленно помогал решать «бытовые вопросы», ведь все эти фабрики считались «предприятиями высшей степени секретности», так что и подбор персонала, и охрана отнимали очень много сил и времени. Но все же отнимали у Берии, а не у Тани, хотя и он, и она уже который месяц спали даже по четыре часа в сутки не каждый день. Но оба считали, что это оправданно: все же «бодрячок» сильно поддерживал жизнеспособность организмов. Организмы других людей, а «свои» организмы Таня попозже восстановит…

А еще Тане удалось, наконец, синтезировать «регенерат-альфа»: препарат, замедляющий старение у пожилых людей. Просто замедляющий, а не «возвращающий молодость», но и он, по подсчетам Славы Струмилина, должен был «дотянуть» до серийного производства основного препарата под десяток миллионов человек. Так что цена завода по его производству Славу в состояние ужаса не вогнало: всего-то по тысяче рублей на будущего не умершего до срока советского гражданина. А двести с небольшим миллионов, которые Таня затребовала для запуска лаборатории, которая будет делать по тысяче доз препарата в сутки, он вообще счел «мелочью, не заслуживающей внимания».

Ну, в данном проекте счел, а вообще… Вообще страна одновременно вела многие сотни проектов, каждый из которых требовал денег. Причем отнюдь не копеек, а миллионов и миллионов рублей. Поэтому когда страна вплотную подошла к очередному рубежу, Иосиф Виссарионович счел необходимым собрать по этому поводу специальное совещание.

— Советский Союз сейчас уже получил определенное превосходство над Соединенными штатами в ядерном оружии, и мы некоторое время можем не опасаться того, что они решатся на войну с нами. Поэтому некоторые средства из атомного проекта можно было бы и изъять…

— Я не считаю это целесообразным, — флегматично заявил Лаврентий Павлович, — и готов это мнение обосновать.

— Ты можешь это обоснование засунуть… — начал Сталин было по-грузински, но спохватился и вернулся к русскому, — я думаю, что мы должны обсудить направление вложения сэкономленных таким образом средств. Просто прекращать какие-то работы в атомной промышленности мы не будем, но есть довольно интересные предложения по использованию наработок наших атомщиков в народном хозяйстве. В частности, товарищ Доллежаль предлагает запустить строительство атомных электростанций в относительно массовых масштабах.

— Я — за, — отреагировала Таня, — если мы говорим о его проекте водо-водяного реактора.

— А товарищ Курчатов предлагает направить сэкономленные средства на разработку электростанций уже термоядерных, и у него есть интересные, как говорит большинство специалистов, идеи.

— А тут я категорически против. Если… — Таня оглядела собравшихся, встретила очень злой взгляд Курчатова, вздохнула и продолжила: — В любом случае сейчас гораздо важнее нам получить работающие электростанции, а термояд, как не обещающий результатов в ближайшее время, мы отложим до тех пор, когда просто ядерные электростанции дадут достаточно энергии.

— То есть вы считаете… ясно, пока не будем больше об этом. Вернемся к реактору товарища Доллежаля. Ему потребуется, — Сталин поглядел на листок бумаги, лежащий у него на столе, — чуть меньше трехсот тонн природного урана на одну заправку. Эту заправку, как я понимаю, нужно проделывать раз в три года. Сейчас германские товарищи поставляют нам около двух тысяч тонн урана в год, другие дружеские страны поставляют примерно столько же, а на желтоводском месторождении мы планируем добывать еще тысячу. Имеет ли смысл при таких условиях нам ориентироваться на массовое строительство атомных электростанций? Ведь потребность в оружейном… материале тоже необходимо учитывать, а эти электростанции нам его не дадут.

— Тут арифметика простая, — ответил Струмилин, — в любом случае мы должны считать, что один месяц в году, а скорее даже два — по крайней мере на этапе опытной эксплуатации, реактор выводится из работы на перегрузку и профилактику. Но потребители электричества — я имею в виду промышленность — останавливаться при этом не могут. Так что остаются два варианта. Первый — ставить станцию неподалеку от крупной ГЭС и эту профилактику-перегрузку осуществлять во время половодья, когда ГЭС сможет компенсировать выпадающую мощность. А второй — строить минимум шесть реакторов одновременно и отключать их строго по очереди. Вариант строительства угольных электростанций подобной мощности, работающих пару месяцев в году мы, я надеюсь, рассматривать вообще не будем. А для шести реакторов нам с запасом должно хватить поставок из одной Германии.

— Ну, с экономическим вопросом мы позже разберемся, а что нам говорит атомная наука? Хватит ли остающегося урана на производство… специзделий?

— Наука говорит, что урана в мире, в том числе и в Советском Союзе, более чем достаточно для любого числа атомных станций, — улыбнулась Таня. — Весь вопрос лишь в том, по какой цене мы готовы его приобретать.