Сень (СИ) - Номен Квинтус

— Хм… вашей смерти⁈

— Дракон, пока не придумал способ заполучить меня себе, раз двадцать наблюдал за моей казнью. Он мне потом показывал свои воспоминания… жуткое зрелище, откровенно говоря.

— Да уж… а что, на улицах народу вообще не было? Вы ни с кем по дороге не встречались? Ведь могли попасться какие-то знакомые, которые вас узнали бы…

— На Олимпиаде меня ведь никто не узнал, а спортсмены наверняка Таню Серову крепко запомнили. Ну а слегка измениться до неузнаваемости — это вообще дело пятнадцати минут. В смысле, если не менять рост и вес. К тому же Решатель мне нашел множество методик по тому, как отводить людям глаза… вы же, Лаврентий Павлович, и сами видели, как я могу как бы исчезать из поля зрения.

— Видел… а этому долго учиться?

— Недолго, я любого врача могу за полгода научить… врача из Системы, после двадцатилетнего обучения другим вещам. А ваших… специалистов смогу научить лет за пять. Не всех, далеко не всех, но, думаю, процентов десять учеников я подготовить смогу. Тут же и определенные врожденные способности нужны, и в Системе будущих врачей как раз с нужными способностями и отбирали. Если вам очень нужно, то дайте мне тысячу детишек в возрасте тринадцати-четырнадцати лет, и к двадцати полсотни из них тоже смогут исчезать. А еще столько же смогут лишь элегантно уходить от любой слежки…

— Когда вам эти дети нужны?

— А мне они вообще не нужны, это вам такие требуются. Но даже и вам они потребуются примерно через пару лет: я сейчас более важными делами заниматься буду.

— Какими…

— Обеспечивать здоровую жизнь миллионам наших сограждан.

— Тогда у меня вопросы закончились… Фея, а, скажем, в частном порядке, Пашу Судоплатова не обучишь каким-то полезным трюкам? Из тех, что попроще?

— Не обучу. И не потому, что мне жалко, а потому, что он от такого обучения сдохнет. Сейчас сдохнет, пока я медицинскую программу до требуемого уровня не довела. Ну а потом… посмотрим, какие еще дела вы на меня навалить захотите…

Борис Павлович Бещев, несмотря на довольно прохладную температуру в кабинете, изрядно потел. Потел, но отказываться от своего предложения не собирался:

— Иосиф Виссарионович, наши специалисты провели всесторонние исследования и пришли к выводу, что полная замена напряжения в сети займет не более двух лет, а затраты окупятся к лету пятьдесят пятого года.

— Я это уже слышал, но что бы собираетесь делать с существующим подвижным составом? Ведь мало того, что в него уже вложены сотни миллионов рублей, но и потребуется изготовление нового в том же, или даже в большем количестве. Когда и где мы это сделаем? И куда прикажете списывать уже понесенные затраты на сетевое оборудование?

— Я предлагаю начать замену с Ярославской дороги. Вместо существующих четырнадцати подстанций мы выстроим пять новых, а на период проведения работ по переключению сети мы переведем участок на тепловозную тягу. Собственно провода, изоляторы и все остальное менять не придется — мы уже дважды, трижды проверили и пришли к выводу, что собственно электрические сети на таком напряжении могут работать без переделок. Сейчас могут, а когда в течение трех следующих лет проводные линии пройдут плановое обновление, можно будет пускать составы с интервалами до пяти минут, причем с электровозами, потребляющими до шести мегаватт каждый. По сути — это увеличение пропускной способности дороги втрое. И на Ярославской дороге мы сможем провести все необходимые работы в срок до начала августа.

— А рельсы выдержат такое увеличение нагрузки?

— Сейчас нет, но в любом случае по плану предполагается замена рельсового пути на тяжелый рельс Р-75 в период до пятьдесят четвертого года. И после этого путь повышенные нагрузки выдержит, в этом у нас тоже нет ни малейших сомнений.

— Ну ладно, путь выдержит, провода, как я понимаю, тоже выдержат. А подвижный состав?

— С ним есть определенные сложности, но не критические. На пригородных поездах установка нового трансформаторно-выпрямительного оборудования занимает до пяти рабочих дней, в депо Москва-III можно переделывать до трех составов в неделю. С магистральными электровозами сложнее, там требуется серьезная переделка — а по сути замена — всего токонесущего оборудования кроме собственно моторов и контроллеров. Но переделка ВЛ-22 займет меньше месяца, а в Новочеркасске уже налаживается производство новых электровозов переменного тока. Кроме того, мы можем двадцать вторые переделывать на переменный ток своими силами в депо Александрова и Коломны. Так что если мы запускаем программу замены напряжения на Ярославской дороге, то всего лишь временно нам придется изъять из оборота по два электровоза на московских отделениях дорог и по одной электричке с каждого направления примерно на четыре месяца. Это приведет к повышению нагрузки на существующий тепловозный подвижный состав, но срывов перевозок не будет.

— Тогда ответьте мне на два вопроса. Что мешает провести смену напряжения на нескольких дорогах одновременно? Нехватка тепловозов? И как вы собираетесь модернизировать остальные дороги за пределами Московского узла?

— Для нескольких дорог мы просто не сможем подготовить подвижный состав. Сейчас это делается с использованием силовых кремниевых диодов, производимых в Шарье, но они их выпускают крайне мало…

— Так зачем же тогда нам спешить? Если этих диодов едва хватает на одну дорогу…

— Но летом ВНИПИ запускает специальный завод по их выпуску в Сердобске, и тогда — уже получив опыт в модернизации подвижного состава — мы подобное изменение напряжения сетей сможем по всей стране завершить в течение года. Кстати, там же строится завод и по выпуску оборудования для линейных подстанций.

— ВНИПИ, говорите? Хорошо, сегодня же мы выпустим постановление о переводе Ярославской дороги…

— Тогда потребуется еще одно постановление. Если мы через год с небольшим останемся без дорог постоянного тока, то нужно же сейчас прекратить выпуск соответствующих локомотивов. Я имею право отменить заказы на новые локомотивы, но заставить заводы перейти на новую продукцию не является прерогативой МПС.

— Логично рассуждаете. Хорошо, Совмин поручает вам подготовить и разослать по заводам постановление и по подвижному составу. Но если, как вы говорите, этих диодов пока нет…

— Мы передадим заводам по паре комплектов диодных выпрямителей, пусть пока строят локомотивы без них: вставить такой выпрямитель — работа на пятнадцать минут, они же специально делаются легкозаменяемыми. МПС готово принимать локомотивы без рабочих выпрямителей.

— И сколько, вы говорите, страна сэкономит меди?

— Примерно полтонны на километр. По планам электрификации до шестьдесят пятого года чистая экономия составит чуть больше шестидесяти пяти тысяч тонн. Больше, чем потребуется для двадцати тысяч локомотивов…

— Так что эти затраты — Сталин показал на лежащую перед ним бумагу — окупятся очень скоро?

— Да, примерно за два года. Правда, без учета расходов на модернизацию заводов.

— Которые в любом случае придется понести, хотя, возможно, и позже.

— По нашим расчетам если позже, то это обойдется заметно дороже, да и большое число локомотивов придется списать до срока.

— Кроме этих двух постановлений Министерству еще что-то надо? Для перевода линий но новое напряжение?

— Наверное нет, с ВНИПИ мы уже обо всем договорились…

Честно говоря, Таня даже не очень хорошо понимала, чем занимаются «непрофильные» предприятия «Фармацевтики». Ну, делают что-то полезное — и хорошо. А она в Коврове, в Четвертом госпитале, занималась здоровьем советского населения. Только начиная с конца октября занималась она главным образом здоровьем единственного человека: Сергея Петровича Румянцева. Инженера, ветерана войны — и инвалида этой войны. Потерявшего на фронте ноги…

Весной она сделала ему уникальную, по мнению всех городских врачей, операцию: средствами «пластической хирургии» восстановила ему ампутированные части бедер до самого колена. То есть «отрезав» кусочки разных тканей в разных других местах она собрала «скелетные части костей», прикрыв их «основами мышечных тканей», сосуды кровеносные вставила «куда надо», даже нервные волокна. На самом деле она подготовила именно «основу будущих бедер», которая — под действием мощных регенератов — на пару месяцев «выросла» достаточно, чтобы получившиеся органы можно было назвать частью ног. Верхней, бедерной частью, и так как «трансплантанты» из сохранившихся обрубков бедер и брались, то с этим «физиологических проблем» не было. А вот с остальными частями ног проблемы были, ведь даже если кости и мышцы как-то «смоделировать» из других частей организма, трансплантантам «сказать», что они теперь будут иными органами, не получится. Но можно было пойти по другому пути, по пути, который Таня Ашфаль и изучала двадцать лет в медицинской школе. По пути регенерации ампутированных органов…