Лоскутное одеяло - Василий Катанян

Я вижу, я слышу, я чувствую вас.

"В этом нет ничего удивительного. Вокруг Ахматовой постоянно были таинственные истории", - сказал Лев Николаевич Гумилев, узнав о пропаже.

Есть интересная фотография - Анна Андреевна помогает делать уроки внучке Пунина - Ане. До конца своих дней Ахматова была к ней очень привязана.

Однажды, после выставки Марка Шагала в Москве, мы с Аней разговорились:

- Вот два крупнейших художника нашего века - Шагал и Ахматова. Революция, войны, Освенцим и Колыма, миллионы погибших под Гитлером и Сталиным - и ничто не коснулось полотен Шагала. Ни боли у него, ни отчаяния, ни проклятия, ни оплакивания! А эта изысканная красавица в шляпах с вуалями, эта таинственная элегантная дама, эта гордая женщина, чьи белые стаи любовных стихов кружат над поколениями читателей, чей синий пожар очей волнует миллионы людей, чья зыбкая тень отражается в дворцовых зеркалах и тоскует в царскосельских аллеях - эта великая женщина, этот великий поэт вобрала в себя весь ужас, обрушившийся на долю ее поколения, и оставила эту страшную жизнь в мировой поэзии.

В последней части фильма, рассказывая о премии Таормина, я привел слова Твардовского:

"В ее лирике никогда не было эгоизма личности, декларирующей свою непричастность к судьбам мира и человечества. Ее, так сказать, "камерная" поэзия всегда откликалась на великие и трагические моменты в жизни страны с неожиданной силой гражданственности".

Разве можно к этому что-нибудь добавить?

23 февраля. Зима какая-то суматошная: Мариолина взяла у меня интервью об Ахматовой-фильме и фотографии. Ей предлагают стать представителем фонда культуры - я не понял какого именно. Был Параджанов проездом туда-сюда в Роттердам, в страшном возбуждении, утомительно. Улетев, не спросясь, прихватил мой шарф. Мне не привыкать. Был вернисаж Тышлера на Кузнецком в связи с 90-летием, замечательно. Делал экспозицию Боря Мессерер. Мне Тышлер гораздо ближе и милее Шагала. Странно думать, что когда-то я с Александром Григорьевичем сотрудничал и заказывал ему рисунки для фильма о Вишневском, а он приносил эскизы и спрашивал моего совета. Приехала и уехала Элизабет, была в гостях, показала свой видеофильм о наших делах, очень толково. "Офицер и джентльмен" с Ричардом Гиром очень понравился, так же, как и "Стеклянный зверинец". А "Долгий день уходит в ночь" в Малом - провинциально и претенциозно, хотя хорошо играет Н. Вилькина. Буквально потрясающий спектакль Льва Додина, который идет два вечера - "Братья и сестры". Пьеса, режиссура, труппа, сценография - все идеально. Юбилейный вечер (90 лет) С.Эйзенштейна в Доме кино. Как подумаю, что он умер сорок лет назад...

P.S. 1997. Не хотелось об этом писать тогда, но вижу, что надо. К сожалению, уезжая от нас после Роттердама, Сережа со своим багажом прихватил кое-что из того, чем дорожили мы с Инной, что стало для нас реликвией. И со смехом рассказывал об этом... Простить такое я не мог.

18 марта. Занимаюсь составлением переписки Эльзы и Л.Ю. В моем распоряжении ВСЕ их письма. Очень трудоемко и сложно творчески. Пока прочитаешь, да пока отберешь по смыслу, чтобы было интересно и чтобы был ответ, и чтобы не терялось ощущение ПЕРЕПИСКИ. Масса действующих лиц, я не всех знаю - это чиновники, литсотрудники или какая-то непонятная Рашель Исааковна... В последние сорок лет я был свидетелем многого, о чем в этих письмах, помню и события, и людей, и факты, скандалы, разговоры, платья, туфли... Но всех не упомнишь - очень уж много народу и книг толчется на страницах писем. А комментарий должен быть подробным, иначе читатель завязнет в именах и названиях.

Рина Зеленая: "Хорошо лысому - утром встал, вытер голову пыльной тряпкой и пошел на работу".

5 апреля. Уехал в Матвеевское кой-чего написать.

Страшный шорох утренних газет:

Некая Нина Андреева, не к ночи будь помянута, написала просталинскую, реставрационную статью и послала ее в "Советскую Россию", но та отослала ее обратно. Тогда она направила ее Лигачеву, тот командировал в Ленинград своего человека, и втроем - помощник, она и ее муж, преподаватель научного коммунизма, усилили писанину, напичкали социалистическими райскими кущами, и огромную статью "Не могу поступиться принципами" приказали-таки напечатать. Это было отступление от перестройки и гласности. Вся страна замерла. Неужели поворот обратно? Только об этом и разговору.

Ее прочли Горбачев, А.Н. Яковлев, и в "Правде" появился ответ, как говорят, написанный Яковлевым. И "Советскую Россию" заставили его тоже напечатать. Андреевой дали хороший отпор! Появилась эта статья 5 апреля - как ТОГДА, на Пасху, тоже 5 апреля 1953 года, в которой наподдали этой мерзавке Лидии Тимашук и объявили, что врачи - не убийцы!

Просмотр "Дорогой Елены Сергеевны" Рязанова. Неелова, замечательная актриса, выбрана неудачно - выбивается из ансамбля "натурщиков". Вообще, фильм опоздал.

"Пятачок" Алеши Ханютина - очень хорошая документальная картина о деревенских, приехавших в город.

Читаю К.Симонова о Сталине, о присуждении Сталинских премий. Во всяком случае - читать интересно. Он пишет бесстрастно, и складывается впечатление о его просталинской позиции. Но на самом деле это не так.

Веня Смехов в "Театре" (2/88) пишет о Любимове и Эфросе. О покойном он пишет не просто "ничего", а откровенно плохо. В "Советском искусстве" ему ответила масса народу.

Общаюсь с Арсением Тарковским, он очень заторможен, но все же расспрашивал, когда Андрей был у нас и о чем беседовали. Слушал безучастно. Наверно, я неинтересно говорил, потому что, когда его жена Озерская стала читать принесенную мною английскую рецензию на "Бориса Годунова", он оживился и что-то спросил. Озерская по-прежнему красива. Рассказала, что с нею в 1953 году заключили договор на перевод "Унесенных ветром", а напечатали только в 1983 году, через тридцать лет! И продавали только в валютном магазине. А на валюту имеют право покупать только иностранцы - а зачем она им на русском языке? Очередной кретинизм.

В столовой за разговором я сказал, что Пунина посадили в 1949 году.

- Посадили? За что? - спрашивает Евгений Габрилович.

- Как "за что?" За что у нас сажали?

- Нет, но должна же быть какая-то причина, - допытывается он.

Я потерял дар речи. Что он - с ума сошел?

17 апреля. Поразило меня стихотворение Юлия Даниэля "ДОМ":

В окно я глянул и увидел дом.

Обычный дом - немыслимое чудо...

И дальше описывается действительно обычный дом напротив и обычная жизнь, которую он наблюдает в освещенных окнах, все так буднично, просто, ничего особенного, жизнь как жизнь. И вдруг!

И алые частицы этой жизни

Сквозь кладку стен, как запах, проходили,

Летели сквозь зашторенные окна

Ко мне, ко мне, к откинутой фрамуге

Окна, перед которым я стоял,

На стол взобравшись. Целых полминуты

Я прикасался к человечьей жизни.

Потом я спрыгнул на пол. Вот и все.

...Я знаю, что неловки эти строки,

Что мой товарищ глянет неподкупно,

Серьезно покачает головой

И скажет мне: "А что, как это проза,

Да и плохая?" - "Да, - скажу я, - да!

Плохая проза. Хуже не бывает..."

Вот это "Потом я спрыгнул на пол" в конце большого стихотворения меня так же потрясает, как "если на дороге куст встает...", и я ставлю это произведение в один ряд с великими стихами русских поэтов.

21 апреля. Валерик Головицер прислал некролог о смерти Роберта Джофри. Мучительный рак печени на фоне спида. Ужасно! Мне жаль его - человек славный и талантливый. Я давно пленился его хореографией, он пару раз приезжал в Москву и Ленинград, я ходил на все его спектакли, мне они очень нравились. Валерик, как балетоман, познакомился с ним в Москве и привел его к нам на Часовую вместе с Машей Марецкой, она переводила. Это было экспромтом, у нас осталось полгуся со вчерашнего обеда, и Роберт обрадовался, так как оказалось, что Рождество и он все думал: где бы ему съесть рождественскую индейку? Тут мы и подвернулись с гусем. Очень весело провели время.

Потом в Нью-Йорке я был пару раз у него в гостях, он жил в очень артистической квартире в Гринвич-вилледж, и был на премьере его балета из миниатюр, стилизованных под начало века с полногрудыми танцовщицами в пышных юбочках и шляпках, а одна была драматическая сцена с немолодой женщиной, умирающей от несчастной любви. После премьеры мы ужинали компанией в ресторане и непонятно как изъяснялись, но много смеялись, а на другой день я улетал и он принес в отель подарки для Инны и Валерика с женой. А во второй мой приезд в Америку мы ужинали с ним и со Шмаковым в артистическом ресторане, он пригласил зайти к нему через день. Мы пришли с Геной, но его не было дома и его мажордом(?) нам даже не открыл дверь, а через окно с нами переругивался, и мы, плюнув и разозлившись, ушли в унижении. Правда, на следующий день Роберт позвонил, что-то объяснил Гене и прислал за нами шофера, и мы приехали к нему, смотрели массу фотографий, которые нужны были Гене для каких-то публикаций. Помню замечательные фото Артура Пенна - сцены из его постановок и отдельные исполнители.