Дон Карлос. Том 2 - Георг Борн

— Что же дальше? — спросила она.

— Я подошел к кроватке, в которой спали дети, и поспешно схватил мальчика. Ребенок не шевелился, он крепко спал. Я выбежал на улицу и только хотел броситься к реке, как, вынув дитя из-под плаща, увидел, что в спешке я схватил не мальчика, а свою собственную дочь! Неописуемый ужас объял меня! Если бы я еще раз не взглянул на ребенка, движимый каким-то необъяснимым инстинктом, я бы стал убийцей своего собственного дитя, и это было бы достойным наказанием за мое преступное намерение! Несколько минут я стоял неподвижно, потом поспешно вернулся домой, положил Хуаниту в постель и взял мальчика. Мальчик обнял меня за шею руками и крепко прижался ко мне… У меня не хватило духу исполнить мое намерение, я понял, что не могу тронуть ребенка, пусть бы мне пришлось тут же на месте умереть от голода. Я опустился на колени и прижал к своей груди бедное невинное дитя, я сложил руки, горячо помолился и был спасен. О, сеньора дукеза, поверите ли, я часто после того на коленях благодарил Господа за это спасение!

— И вы снова положили дукечито в кроватку? — спросила дукеза.

— Нет. Я не хотел больше держать его у себя. У меня он не был в безопасности. Ведь нечистый мог бы снова попутать меня. Пока я стоял на коленях и молился, неожиданная мысль осенила меня; я думаю, Бог внушил ее мне. В окрестностях Логроньо много монастырей. В один из этих монастырей я решил отдать мальчика. Я плотно завернул ребенка в свой плащ и отправился с ним в дорогу. Долго шел я в ночной темноте и, наконец, дошел до монастыря, но там меня не хотели принять. Я пошел дальше. Всю ночь блуждал и, наконец, к утру дошел до Ираны. Это уж очень далеко от Логроньо, но я не чувствовал ни усталости, ни голода. Тут увидел я другой монастырь и осторожно постучал. Дежурный монах отворил мне, я спросил настоятеля, и меня повели к старому приору, которого звали Элалио. Это был добрый, почтенный старик, — сказал танцор, и глаза его наполнились слезами, — он действительно был набожный, безбоязненный человек. Отец Элалио был истинный служитель Божий, исполненный любви и сострадания к ближним. Долго еще я буду чтить его память и всю жизнь, кажется, не забуду его!

— Вы знаете, какой это был монастырь? — спросила дукеза. — А приор Элалио еще жив?

— Нет, сеньора дукеза, он давно уже отошел в лучший мир.

— И ему-то вы передали дукечито?

— Он принял меня и прежде всего приказал подать мне поесть, так как я от слабости едва держался на ногах, — продолжал Арторо, — потом он попросил меня рассказать ему все о моем положении и о моих намерениях. Приор внимательно выслушал меня. Он взял ребенка на колени и принялся хвалить его нежные благородные черты и кроткое выражение лица. Отец Элалио взял у меня дукечито и обещал мне оставить его в монастыре, любить его и заботиться о его воспитании. Я был чрезвычайно счастлив, поблагодарил благородного приора со слезами на глазах и оставил ему дитя, мальчик был здоров и весел. Но вам, сеньора дукеза, я не смел во всем этом сознаться, я боялся вашего гнева, боялся закона. Короче сказать, прибыв в Мадрид, я сообщил вам, что дукечито скончался. Я отделался от своих забот, но вам сказал неправду.

— А дукечито спокойно жил под присмотром старого приора? Это нехорошо, Арторо, что вы не сказали мне этого.

— Простите, сеньора дукеза! Вы видите, я покаялся. Теперь вам известно все.

— Но я еще не знаю главного, — отвечала Сара с озабоченным видом.

— Спрашивайте, сеньора дукеза, я ничего не скрою от вас.

— Были ли вы в том монастыре после того, Арторо?

— Я был там вскоре после того, как отдал туда дукечито. Он прекрасно рос среди монахов и успел очень полюбить их. Потом, несколько лет спустя, я снова был там. Старого приора уже не было в живых. Патер Пабло занял место настоятеля, и он же воспитывал дукечито, который уже почти возмужал к тому времени. Я видел его, но не назвал себя, а .притворился странником, зашедшим в монастырь помолиться.

— Неужели приор не спросил вас о том, чей это был ребенок и как его зовут?

— Я должен был записаться у него и подтвердить, что этот мальчик мой.

— Как же вы назвали его?

— Антонио, сеньора дукеза. Так его и потом стали звать — брат Антонио. Наконец, несколько лет спустя, когда я опять зашел в монастырь, чтобы посмотреть на дукечито, он был уже монахом. Антонио был высоким, стройным, серьезным юношей и, казалось, был в тесной дружбе с настоятелем. Но в прошлом году, когда я снова пришел в монастырь, я тщетно искал молодого монаха…

— Так он умер!

— Нет, сеньора дукеза. Я осторожно стал расспрашивать о нем и узнал, что патер Антонио был переведен в другой монастырь, но куда — я не мог узнать. Вот все, что я знаю. Дукечито жив и посвятил себя Богу.

— Этой исповедью вы доставили мне неожиданную радость! — заговорила дукеза. — За это я хочу отплатить вам тем же. Вы не зря обратились к старой дукезе, полно вам без цели странствовать по свету с вашей дочерью. Я хочу вам обоим предоставить хорошее место, я принимаю вас, Арторо! Приведите ко мне вашу дочь Хуаниту. Пусть она у меня дебютирует, а вас я назначаю управляющим. Если вы согласны на это, то дело кончено!

— Еще бы, сеньора дукеза! Вы не поверите, как я счастлив! Вы принимаете нас и надолго?

— Надеюсь, что вы останетесь у меня до конца вашей жизни, Арторо. Теперь вы пристроены, и ваша дочь — тоже. Приведите ее скорее!

— О, благодарю вас, сеньора дукеза, благодарю вас! Какое это неожиданное счастье для меня! — в восторге воскликнул старик.

— Я буду платить вам приличное жалованье и уж позабочусь о том, чтобы вы остались довольны своим местом, но я требую, чтобы все ваше время принадлежало мне.

— Это понятно, сеньора дукеза, разумеется! Я согласен на это. Я буду служить вам верой и правдой, и вы увидите, какой прилежный, находчивый и изобретательный управляющий Арторо!

— Часто со двора вам уходить тоже будет нельзя.

— Куда же мне ходить-то, сеньора дукеза? Я рад буду, если окажусь в состоянии денно и нощно служить вам.

— Балы и представления обычно продолжаются до двух часов ночи, после чего вы должны будете составлять программу на завтра, все приводить в порядок, и потом уже ложиться спать. До двенадцати часов вы можете делать, что вам угодно, но затем ежедневно следует репетиция, вечернее представление и подробный отчет мне обо всем. Вы видите, вам придется много работать.

— Не бойтесь, я не пожалею трудов, чтобы оказаться для вас полезным. Я счастлив тем, что вы берете меня к себе, сеньора дукеза, и вечно буду вам за то благодарен.

— Еще одно, Арторо!

— Приказывайте, распоряжайтесь мной!

— Для нас обоих будет лучше, если вы и ваша дочь иначе назоветесь здесь. Вы понимаете меня? Под вашими настоящими именами вы известны в тавернах и провинциальных городках, а это могло бы повредить и вам, и моему салону.