«Если», 1997 № 12 - Брайан Томсен

— Чертов маньяк приходит, куда ему захочется и когда ему захочется, — пробормотал Уилли. От этой мысли по спине его побежали мурашки, и вздрогнув, он оглянулся назад. Конечно же, кроме Ранди, он никого не увидел.

— Не согласна с тобой, — заявила Ранди. — В квартирах Соренсон и Андерс действительно не обнаружено никаких следов взлома, будто убийца появился там по мановению волшебной палочки, но в твоем доме его остановила самая обычная дверь, запертая на ключ.

— Не остановила, а лишь слегка задержала, — поправил ее Уилли, наполняя заварочный чайник. Руки его слегка подрагивали.

— А как, по-твоему, убийце удалось настичь именно ту из сестер Андерс, которую он наметил в жертву? — спросила как бы невзначай Ранди.

Уилли замер с чайником в руке:

— Что ты имеешь в виду?

— Как что? Сестры-близнецы были похожи, как две капли воды, — не различить. Расположение их спален преступник вряд ли знал. Так вот, был ли какой-то внутренний признак, позволивший убийце безошибочно выбрать одну из девушек, даже не разбудив другую. Иными словами, убил ли он оборотня?

— И да, и нет, — с неохотой ответил Уилли. — Дело в том, что обе сестры страдали ликантропией. А как ты догадалась, что убийца преследует именно ликантропов?

— По серебряным кандалам, которые оставили ожоги на теле Зоуи. — В голове Ранди один за другим стали складываться куски головоломки, и она принялась излагать Уилли свою гипотезу: — И Джоан Соренсон тоже была оборотнем. И калекой… Но только как человек, а после трансформации ее тело действовало исправно. Поэтому-то преступник сковал ей не только руки, но и ноги. Непонятно все же, почему убийца расправился лишь с одной сестрой Андерс. — Ранди в недоумений посмотрела на Уилли. — А ты уверен, что они обе были оборотнями?

— Ликантропами, — в очередной раз поправил Уилли. — Да, уверен. Когда они перевоплощались в волков, то различить их становилось еще труднее. По крайней мере, в человеческом обличье они носили разную одежду: Эми отдавала предпочтение белым тканям, а Зоуи вечно рядилась в кожу и замшу.

На кофейном столике стоял стеклянный поднос с самыми разными пилюлями: от головной боли, астмы и прочих недугов. Уилли зачерпнул пригоршню таблеток, забросил их в рот и проглотил, не запивая.

— Послушай, Уилли, — сказала Ранди, — по-моему, сейчас — самое время выложить все карты на стол.

Уилли сразу понял, к чему она клонит.

— Ранди, дорогая, если бы я знал, кто убил твоего отца, то давным-давно сказал тебе. Поверь, мне это неизвестно. И, прошу меня простить, я вообще мало задумывался над этой историей.

— Не увиливай от ответа, Уилли. Моего отца убил оборотень, а ты тоже относишься к этому племени, и потому не можешь оставаться в полном неведении.

— Замени слово «оборотень» на слово «еврей», «диабетик» или «лысый» и подумай, что получится. Ведь ты же не считаешь, что один лысый посвящен во все тайны другого на том лишь основании, что у обоих не хватает волос на голове? Так и с оборотнями. Да, твоего отца, скорее всего, убил оборотень, свидетельством тому — пустой пистолет и растерзанное тело, — но раз ты это поняла, то постарайся уяснить и другое: просто оборотень и оборотень, который совершил убийство, — не одно и то же.

— А как много таких, как ты? — спросила Ранди недоверчиво.

— Провалиться мне на этом месте, если знаю. Ты что же, думаешь, мы сбиваемся в стаю, как только взойдет полная луна? Конечно, я всех ликантропов не знаю, мне известно лишь, что чистокровных осталось совсем немного. Однако полукровок, вроде меня, и незаконнорожденных отпрысков древних родов в городе наберется порядком. Надо учесть, что трансформировать свое тело может не каждый из нас. И еще я слышал о тех, кто, однажды превратившись в волка, не смогли потом вернуть себе человеческий облик. К тому же ликантропия не всем достается по наследству, иные ее обретают, ну как Джоан.

— А разве Джоан отличалась от тебя и тебе подобных? — удивилась Ранди.

Уилли тяжело вздохнул.

Ну ты же смотрела кино и знаешь: укушенный оборотнем сам со временем становится оборотнем. — Ранди кивнула, и Уилли продолжал: — Так вот, такое действительно случается, хотя и нечасто, особенно в наше время. Сейчас укушенный немедленно несется в больницу, там ему тщательно промывают рану, делают укол от бешенства, вводят в организм пенициллин и еще черт знает какие медикаменты, и укус проходит без последствий.

Уилли, замолчав, вгляделся в прекрасные глаза Ранди; его охватили сомнения: сможет ли эта женщина понять его.

— Джоан была такой красивой, такой молодой, что мое сердце обливалось кровью, когда я видел ее в инвалидной коляске. Однажды она призналась мне, что очень сожалеет о том, что ей уже не дано познать радость любви. Ведь в аварию она попала, будучи девственницей. Помнится, тем вечером мы с ней изрядно выпили, она расплакалась, и… Ну, в общем, я рассказал ей о себе и о своих способностях. Она, конечно, не поверила ни единому слову, и тогда у нее на глазах я превратился в волка и укусил ее за ногу. Боли в ноге она не почувствовала, хотя зубы вошли глубоко: потом мне пришлось лечить ее раны. Конечно, никаких лекарств и вакцин я не использовал. Через несколько дней у Джоан началась лихорадка, а нога почернела и распухла. Я уже начал опасаться за жизнь девушки, но вскоре жар спал. У Джоан началась новая жизнь, правда, я после того случая дал себе зарок никогда впредь не проделывать подобных экспериментов.

— Так вы с Джоан были не просто друзьями, — сообразила Ранди. — Вы были любовниками.

— Верно, — подтвердил Уилли, — когда она превращалась в волка.

— А в человеческом обличье она так и осталась калекой, — сказала Ранди.

— Да, так и осталась калекой.

— Уилли, а тебе нравится быть оборотнем?

— Ликантропом. — Уилли молча осмотрел свои пальцы с явными следами ожогов, затем, вздохнув, заговорил: — Раза два, когда меня особенно сильно скручивал приступ астмы, моя способность спасала мне жизнь. И еще, когда я нахожусь в обличьи волка, то почти любые, даже самые серьезные раны и болезни излечиваются с фантастической скоростью. Нравится ли мне быть таким, каков я есть? Наверное, не больше и не меньше, чем тебе — быть женщиной.

Ранди пересекла гостиную и, остановившись у окна, вгляделась в гладь реки.

— За последние дни я узнала такое, что голова идет кругом, — призналась она. — Мой друг, которого я знаю многие годы, оказывается оборотнем. К тому же оборотнями, которым место только в кино да в книгах, кишит весь город. И еще. Кто-то или что-то убивает их и сдирает с них кожу. Волнует ли меня это? А почему это вообще должно меня волновать? — Ранди провела рукой по волосам. — Но раз существуют оборотни, то совершенно ясно, что Рой Хелендер не убивал детей. Мой отец знал это и продолжал следствие. Потому-то истинный убийца заманил его ночью на скотобойню и растерзал… Но затем я снова смотрю на тебя. — Она отвернулась от окна и посмотрела Уилли в глаза. — И, черт возьми, я вижу перед собой прежнего друга!