Градус любви - Кэнди Стайнер

так сильно, то я могла бы поддаться искушению. Сделать то, о чем потом пожалела бы. – Мама помолчала. – Но я сказала ему, что счастлива с твоим отцом, и он должен оставить меня в покое. Не только сейчас, но и навсегда.

Я сглотнул ком в горле.

– То же самое сказала Руби Грейс.

Мама вздохнула и чуть кивнула.

– Да. И я понимаю, как больно это слышать, сынок. Правда, понимаю. И, возможно, она и правда твоя первая любовь. Но первая любовь редко бывает последней. Мы учимся на ней, растем и движемся вперед. Думаю, именно так ты и должен поступить.

Сердце скрутило, и я невольно затряс головой. Я не хотел так. Уйти от нее, даже если это правильный поступок, – точно последнее, что я мог сделать.

– Я знаю, что тебе неприятно это слышать, – сказала мама. – Но, насколько понимаю, даже если ты ей дорог, к Энтони у нее все же более сильные чувства. Она до сих пор с ним помолвлена, что бы там между ними ни случилось. И я расцениваю это так, что она хочет уладить с ним разногласия. Хочет довести все до финала. И если ты ее любишь, – если правда любишь, – то с уважением отнесешься к этому желанию и оставишь ее в покое.

– Если любишь, отпусти, да?

Мама мягко улыбнулась, будто извиняясь.

– Что-то в этом роде, да.

Она снова взяла меня за руку, сжала ее, а потом встала и хлопнула в ладоши.

– Я испекла персиковый коблер и не разрешаю тебе уходить, пока не съешь хотя бы кусочек.

– Мама…

– Эй! – сказала она, погрозив мне пальцем, и отвернулась. – Никаких отговорок, Ноа Эммануэль. Иди в дом. Сейчас же.

Я ухмыльнулся, покачав головой, и встал. И пока мама не успела открыть сетчатую дверь, окликнул ее.

Она повернулась, и, клянусь, я увидел, как рядом с ней стоит папа – возможно, перед глазами промелькнуло воспоминание из далекого прошлого.

– Спасибо, – раскрыв объятия, сказал я.

Она улыбнулась и, прослезившись, шагнула в объятия. Мама покачала меня так, как делала это всю жизнь, а я поцеловал ее в лоб и со вздохом отпустил.

– Всегда рада, мой мальчик, – сказала она и ущипнула меня за щеку. – Всегда. Все, пойдем. Пирог остывает.

Когда мы сели за стол, Джордан немного настороженно посмотрел на меня, а Логан стал делиться с мамой последними новостями с винокурни. Я ободряюще улыбнулся старшему брату, и он понимающе кивнул.

«Я рядом», – молча сказал он.

«Знаю», – так же ответил я.

И хотя в горло кусок не лез, я проглотил мамин пирог вместе с советом, который она мне дала. Меньше всего я хотел услышать именно это и отчасти надеялся, что мама скажет что-то другое.

Сражайся за нее!

Заяви, что свадьба не может состояться!

Укради невесту!

Но моя мать была не такой. Она здравомыслящая, миролюбивая, разумная и терпеливая. Она была самой заботливой и умной женщиной, которую я знал, и дала мне верный совет.

Я должен отпустить Руби Грейс.

Только теперь оставалось выяснить, как это сделать.

* * *

Руби Грейс

Я размышляла, может мне остаться здесь, на дне бассейна.

Тут тихо и мирно. Вода голубая, вязкая и не пропускала солнечные лучи, а мои волосы парили красной волной. В груди горело, и мне не хватало воздуха, но я решила еще немного помучиться.

Я могла бы остаться здесь.

Могла бы остаться до тех пор, пока у меня не кончится воздух, и тогда не придется выходить замуж. Не придется всплывать на поверхность и мириться с жизнью, в которую сама себя загнала.

Больше никогда не придется смотреть в убитые горем голубые глаза Ноа Беккера.

Недели хуже в моей жизни еще не бывало.

Дома все шло своим чередом, как и задумывалось. Мама вносила последние изменения в свадебные приготовления, папа целыми днями работал и каждый вечер говорил, как он за меня рад, а Энтони обнимал так, словно любил, целовал так, словно я была ему дорога. И даже не подозревал, что я знала о его истинных чувствах.

И я не видела Ноа.

Теперь он во многом казался мне призраком. Иногда я задавалась вопросом, существовал ли Ноа на самом деле, не привиделись ли мне события этого лета. Но на сердце остались шрамы, я чувствовала на губах его обжигающие прикосновения – ощущала его всем естеством, словно Ноа стал неотъемлемой частью меня, хотя я больше никогда не увижусь и не заговорю с ним.

Я закрыла глаза, всем сердцем желая пойти ко дну. Но ноги самовольно двигались, толкая меня наверх, а в легких уже горело. Когда я вынырнула из воды и вдохнула, тело возрадовалось, а сердце вскричало против такой несправедливости.

Я открыла глаза.

– Пытаешься побить свой рекорд в третьем классе? – спросила Энни, болтая в воде ногами и натирая живот солнцезащитным кремом.

– По-моему, это больше напоминает неудачную попытку самоубийства, – подхватила Бетти, подняв руки над головой и наклонившись вбок. Она повторяла разминку, которую показывал Ноа во время занятий по аквааэробике, и сердце сжалось от этого воспоминания, заставляя вернуться в бассейн и предпринять еще одну попытку.

– Браво, – сказала я, показав на Бетти. – Наш победитель.

Энни нахмурилась, переглянулась с Бетти и вздохнула.

– Так, нет, я тебе даже шутить о таком запрещаю.

– Извини, – сказала я и подплыла к краю, на котором она сидела. Я положила голову на руки, чувствуя, как солнце согревает спину. – Я такая жалкая, что вам, наверное, противно находиться рядом со мной.

– Ничего ты не жалкая, – заверила она меня. – Но мне тоже это претит. До свадьбы осталось четыре дня. Ты должна сиять, излучать счастье, а из глаз должны выпрыгивать сердечки, как в мультике.

Я кивнула.

– Знаю.

– А еще она не должна выходить замуж за этого никчемного, двуличного, надменного сына грязного политикана.

Энни рассмеялась над замечанием Бетти, а я попыталась улыбнуться, но это все равно что пытаться бежать под водой – невозможно.

– Серьезно, – сказала она, когда я не ответила. – Ты что задумала? Просто выйдешь замуж за этого мужчину, а потом… что? Разведешься с ним после того, как долг твоего отца будет выплачен?

Я покачала головой.

– Аннулируешь брак?

Я снова покачала головой.

Бетти поправила купальную шапочку, щелкнув ею по лбу, сняла защитные очки и уставилась на меня.

– Погоди… ты же не собираешься с ним остаться? Ну типа выйти за него, нарожать ему детей, стать покорной женой политика, какой он хочет тебя видеть?

Я промолчала, Энни скорчила мину, а Бетти разозлилась, закачав головой, и оттопырила трясущийся