Солнце мертвых - Алексей Атеев

Несколько дней ходил Рамирес сам не свой. Имя Асмо Трабзони не выходило у него из головы. Пару раз встречал он и самого ученого на университетском дворике. Тот шел сквозь толпу, ни на кого не обращая внимания, взгляд его скользил поверх голов.

Наконец после долгих колебаний Рамирес не выдержал и решил объясниться с Трабзони, а там будь что будет.

Тот спокойно выслушал его сбивчивые речи. Рамирес рассказал о разговоре в кабачке, о двух трупах на улице, о том, что хочет приобщиться к тайным наукам, да много еще вздора наболтал он сгоряча.

– Что вы, собственно, хотите, молодой человек, – Трабзони холодно смотрел на Рамиреса, – и за кого меня принимаете?

Тот растерянно молчал.

– А хотите вы одного, золота, – неожиданно заключил Трабзони. – Что ж, естественное в вашем возрасте желание. Но я не чернокнижник, не слуга Сатаны и осыпать вас сокровищами не могу. Убирайтесь!

Сконфуженный и вконец подавленный, вышел Рамирес из кельи ученого.

Прошло несколько дней. Однажды вечером в домик, где снимал комнату Рамирес, постучали.

Хозяйки не было дома, и он сам открыл дверь. Дальше произошло непонятное. Он вдруг потерял сознание и очнулся в совершенно странном месте.

Огромная пещера была ярко освещена пылающими по стенам факелами. Она была полна людей. Закутанные в черные рясы, наподобие монашеских, с глубоко надвинутыми на лица капюшонами, они стояли в молчании вокруг большой каменной глыбы с гладко отполированной поверхностью, представляющей собой нечто вроде алтаря. Сам Рамирес находился напротив них, рядом с камнем. Он был совершенно наг. Его крепко держали за руки двое в черных рясах. Рамиреса прошиб холодный пот.

«Ну вот и поплатился за свое любопытство», – подумал он. Никаких сомнений в сущности происходящего у него не возникало. Черная месса, кровавый сатанинский обряд, а он, очевидно, жертва.

Фигуры вокруг запели какую-то не то песню, не то молитву. Рамирес узнал в ней искаженный до неузнаваемости «Патер Ностер».

Из толпы выделился высокий человек со скрытым маской лицом. В одной руке он держал кинжал, в другой перевернутое распятие.

Рамиреса подхватили и положили спиной на камень. Руки и ноги были тотчас привязаны к вделанным в камень кольцам. Холод глыбы пронизывал насквозь.

Высокий человек подошел к алтарю. Он произнес несколько латинских фраз, из которых следовало, как понял Рамирес, что его приносят в жертву дьяволу.

После этих слов высокий плюнул три раза на распятие и занес кинжал. Рамирес зажмурился: ну вот и настал последний час. Он, весь сжавшись, ждал удара. Но его все не было и не было.

Рамирес открыл глаза и увидел, что высокий что-то разглядывал у него на бедре.

«Что он там такое увидел?» – безразлично подумал Рамирес.

Он вспомнил, что на бедре его имеется родимое пятно, чем-то напоминающее паука.

– Знак! – вдруг сказал высокий.

Он ткнул пальцем в бедро Рамиреса.

– Он наш!

Вокруг алтаря сгрудились черные фигуры. Руки и ноги его стали освобождаться от пут; в этот момент Рамирес лишился чувств. Очнулся он в той же пещере, здесь было пусто, только рядом стоял высокий человек. Был он без маски, и Рамирес узнал в нем Асмо Трабзони.

Впоследствии Рамирес часто думал, был ли это спектакль с заранее известным концом или все случившееся – гримаса судьбы. Но сколько бы он ни размышлял, так ничего определенного сказать не мог. Иногда ему казалось, что все ловко подстроено еще с подслушанного разговора в таверне. Как бы там ни было, но вся дальнейшая жизнь Рамиреса круто изменилась. Тайные знания, к которым с того дня он получил доступ, полностью изменили его мировоззрение. Теперь уже не золото привлекало его. Богатств он мог иметь достаточно. Тайная, но огромная власть над людьми, вот что стало главной целью его жизни. Под руководством Асмо Трабзони он стал постигать азы тайных наук. Спустя десять лет (а было ему тогда что-то около тридцати…) он стал вторым человеком в черном братстве. – Старик внезапно прервал рассказ, посмотрел на мальчика. – Ну что, интересно?

Стас молча кивнул.

– Я знал, что тебе понравится. Но ты, конечно, спросишь, какая связь между этим рассказом и тобой. Дело в том, что ты тоже отмечен тем же знаком, что и Рамирес. Он у тебя на правом плече.

Мальчик удивленно посмотрел на старика.

– Да, да. – Старик дотронулся до плеча мальчика. – Вот здесь, под рубашкой. Словом, – продолжал он, – ты один из нас.

– Из кого из вас? – Мальчик вопросительно посмотрел на старика.

– Ну… – старик уклончиво отвел глаза, – из нас, значит, из нас…

– Вы волшебник?

– Можно и так сказать. – Старик усмехнулся. – Ты хорошо соображаешь.

– Но вы ведь злые. – Стас задумчиво смотрел на старика.

– Не злые, отнюдь не злые. – Старик сердито посмотрел куда-то вдаль. – Мы справедливые. Посмотри, кто живет в этом домишке. Ты ведь многое видел, гуляя с Мирошкой по ночам. Ну и что ты скажешь? Кто здесь живет? Жалкие людишки… Насекомые. Ни в бога, ни в черта не верят. Жрут да пьют. Других мыслей у них нет. А мы? Мы – древние. Многие тайны нам ведомы. И лечить можем от разных болезней.

– А что дальше стало с этим Рамиресом?

Старик покосился на мальчика.

– Потом как-нибудь доскажу. Могу только сказать, что ты его прямой потомок.

Стас изумленно вытаращил глаза.

– Он же испанец, а я – русский.

– Э-э, мальчик, – старик усмехнулся, – все смешалось на этом свете. Пойдем со мной. – И он повел Стаса по пустынным коридорам.

Сзади слышалось пыхтение домового.

– Некогда на этом месте было кладбище, – продолжал рассказывать старик. – Да кладбище не простое. Похороненные здесь не умирали. Не все, правда. Но некоторых можно было оживлять, на время. Вот смотри. – Он подвел мальчика к нише в стене. – Здесь лежит отставной майор Кокуев. Ну-ка, майор, подымайся.

Послышался треск, скрип, поднялось нечто неописуемое.

Стасу показалось, что внезапно ожило огородное чучело. Было не только не страшно, а даже смешно смотреть на нелепую, отдаленно напоминающую человеческую фигуру, на которой болтались какие-то лохмотья.

Старик, видимо, понял чувство мальчика, во всяком случае, он как будто попытался оправдываться за бледный вид своего знакомца.

– Конечно, поистрепался, – ворчливо произнес он, – подновить бы не мешало, лежит тут без употребления черт знает сколько. А ведь когда-то орел был, сочинительством занимался.

– Он что, писатель? – спросил мальчик.

– Пописывал маленько. Очень его наши дела интересовали. Тут много таких. В другой раз покажу.

Эй, Мирошка, – позвал старик, – отведи его домой. Понравился ты мне, паренек, – удовлетворенно сказал он. – Приходи еще.