Искатель 9 - Сергей Шиленко

показался мне каким-то чужим, но звучал ровно. Русалка. Та самая, с которой… Ну, вы поняли. В борделе Ирен ещё в Кобране. В воспоминании всплыла влажная кожа, эти странные глубокие глаза… Чёрт!! Это было… деловое свидание. Не более того. Рабочий момент так сказать. Никаких обязательств, никаких далеко идущих планов.

Жрица выступила вперёд, словно пытаясь разнять драку, хотя никакой драки и в помине не намечалось. Напряжение в столовой сгустилось настолько, что его можно было резать ножом.

— Знаешь, — Ирен, как всегда, действовала эффективно, — если уж заниматься бюрократической волокитой, как ты её назвал, Артём, то лучше сразу подготовить все документы, какие могут понадобиться, даже если мы пока не планируем ими пользоваться.

Говорила она спокойно, рассудительно, но мне от этого легче не становилось ни на йоту, только ещё сильнее хотелось врезать кому-нибудь.

Я окинул взглядом остальных, Зару, Лею, Самиру, Беллу, Амализу. Илин стоял чуть в стороне, словно не при делах. Лица у всех непроницаемые, будто каменные маски. Покерфейс, мать их! Будто так и надо, блдь! Только маленькая Лили выглядела такой же ошарашенной, как я. Глаза широко раскрыты, ушки прижаты к голове. Её растерянность хоть как-то соответствовала моему состоянию.

— Значит, крытый бассейн для неё? И спальня? — выдавил я, пытаясь зацепиться за что-то материальное, за быт, который хоть как-то можно осмыслить в этом аду.

Богиня спокойно кивнула. Её взгляд был таким же безмятежным, как летнее озеро.

— Помнишь, когда мы с Ирен только пришли к тебе, мы говорили, что Триса присоединится к нашей… семье?

— Я такого вообще не помню, — отрезал я. Голос прозвучал резко, почти зло, и сказал я чистую правду. У меня, чёрт возьми, чертовски хорошая память на такие вещи, особенно на то, что касается женщин, а тем более Трисы. Время, проведённое с ней, было… запоминающимся, да, но совершенно в другом ключе. А уж такое я бы точно не забыл! Мой мозг, привыкший к выживанию, фиксировал каждую мелочь, и такой момент он бы не пропустил.

Ирен замялась, словно подыскивая нужные слова.

— Ой, ну мы собирались это сделать, но потом всё пошло наперекосяк из-за твоих сомнений насчёт того, что мы делим тело Ирен. Хотя я могла бы поклясться, что упомянула, что собираюсь послать Л… — оборвав себя на полуслове, она метнула взгляд на Лили, которая сидела рядом. Та вздрогнула, уловив что-то не то. — Открылось много возможностей для новых женщин, которые могут присоединиться к нашей семье, — быстро добавила Мия, пытаясь сгладить неловкость что уже висела в воздухе. — Триса в этом списке на самом верху, и я очень о ней забочусь.

Богиня резко подалась вперёд. Её лицо стало молящим, глаза наполнились беспокойством, почти отчаянием.

— Поверь, Артем, даже если ты пока не знаешь её по-настоящему, я уверена, ты её полюбишь. Она одна из моих самых близких подруг, одна из самых добрых и милых людей, каких я знаю!

Она замялась, словно собираясь с силами, а потом добила, словно выстрелив прямо в лоб:

— Кроме того… ты же помнишь, что она носит твоего ребенка?

— Благодаря ещё одной вещи, о которой ты не соизволила мне сказать, — пробормотал я, растирая лицо руками. В висках застучало так, будто там работал отбойный молоток, телу стало горячо, кровь прилила к голове. Дело не в том, что я… Я имею в виду, она мне очень нравилась, когда… — оборвал себя на полуслове. Не мог же я напрямую сказать «платил за то, чтобы её трахнуть»? Сейчас это звучало до отвращения паршиво, низко. — Просто это… Это намного серьёзнее всего остального, — голос стал жестче, глуше, словно я говорил, не разжимая челюсти. — Не каждый день узнаёшь, что женат почти на совершенно незнакомом человеке, которого видел всего один раз в борделе!

— Бумага вступит в силу только после того, как вы оба подпишете её, Артём, — настаивала Ирен, её голос дрожал, но в нём чувствовалась упрямая решимость. — Все эти бумажки… Они ничего не значат, пока не станут официальными. У тебя ещё достаточно времени, чтобы влюбиться в неё, прежде чем ты что-нибудь решишь. А я знаю, что ты это сделаешь.

Её слова, вроде бы успокаивающие, звучали как дешёвая отмазка. Будто это хоть как-то решало проблему, будто я какой-то идиот, которого можно обвести вокруг пальца.

Мой ошарашенный, еле соображающий мозг зацепился за что-то ещё из её слов. В глазах потемнело, сердце забилось чаще, загрохотало в груди.

— Подожди. Что ты имела в виду под «все эти»? Есть ещё сертификаты, которые вы составили? — голос стал каким-то… безумным, сорвавшись на хрип. — Кто ещё, мать вашу⁈

Её глаза на мгновение метнулись в сторону, туда, где сидела Лили с расширенными от ужаса глазами. Меня передёрнуло.

— Ладно, возможно, мне следовало подождать, пока они понадобятся, чтобы их оформить, — призналась Мия, потупившись и теребя подол своего платья. — Но я ничего такого не имела в виду, просто это очень муторный и долгий процесс. И если это всё равно должно произойти, или хотя бы есть вероятность… Я подумала, что можно было бы… — её голос затих, звук повис в воздухе, полный невысказанных оправданий.

Кошкодевушка жалобно пискнула, уловив витающую в воздухе опасность. Я встал и вышел из столовой в прихожую почти бегом.

— Нужно это всё… переварить, — пробормотал себе под нос, чувствуя, как внутри всё кипит. Или просто сбежать на хрен! Потянулся к снаряжению, висевшему у стены. — Мой лук сюда вернули? — спросил я в пустоту, голос предательски хрипел.

— Артём! — взмолилась Белла, стоя в дверном проёме. Её хвост был опущен, уши прижаты, а в глазах читалось неподдельное страдание. И она не единственная сейчас смотрела на меня с виноватой тоской. Все понимали, что перегнули палку, и перегнули знатно.

Ах, вот он! В углу, прислонённый к стене. Приятно, что Илин не забыл его привезти. Знакомая тяжесть лука в руке успокаивала, давала опору. Рассеянно поцеловал Беллу в макушку, когда она подошла ближе, уткнувшись мне в бок. Снял с крючка у двери самый толстый плащ, тяжёлый, пропахший дымом костров и дорожной пылью. Накинул его, чувствуя, как суровый материал тяжестью ложится на плечи, и шагнул прямо в объятия начинающейся метели. Холодный, пронизывающий ветер, ледяные снежинки в лицо. Вот это понятно. Просто. Чётко. Без двойных смыслов. Проще, чем все эти бумажки и неожиданные