Цикл «Аратта». Книги 1-7 - Мария Васильевна Семенова

— Я Кирью привел, — запинаясь, сообщил Мазайка. — Она в Избе Хирвы была…

— Кирью, — протянул старый ведун. — Приемную дочь Толмая… Что, желаешь ее в жертву духам принести?

— Нет, нет! Что ты, дед!

— А оно бы правильно было. Нешто она не ведала, куда лезла?

— Мы как лучше хотели…

— Наделали вы дел. — Вергиз устало вздохнул. — Столько лет Зеленый Дом был избавлен от нечистых духов, и вот они снова разлетелись кто куда! Ищи их теперь, возвращай на место…

— Дед, ты уже всех нашел? — с надеждой спросил Мазайка.

— Найти — полдела, а вот обратно загнать… Ладно, если это просто мстящий звериный дух ищет того, кто отправил его за кромку. Но иные из них гораздо хуже.

— Это как же?

— Они из-за кромки сюда были вызваны темным колдовством. Вот с такими придется повозиться. И худший из них, — узловатый палец Вергиза уперся прямо в куст, за которым пряталась Кирья, — чуть ли не родством связан с ней! Так что, глядишь, ежели в жертву ее принести, то духа того наверняка приманить можно. А когда он жертву примет, тут я его и поймаю. Ну что, девчонка? Пойдешь добром под нож?

Кирья высунулась из-за куста и в ужасе замотала головой. Без маски-черепа дед Мазайки выглядел обычным старичком, худым и седеньким, почти потерявшимся в просторном «птичьем» одеянии. Ничего такого уж устрашающего в нем, в отличие от той же Высокой Локши, не было. Кроме его слов.

— Не надо под нож! — Мазайка преградил родичу путь. — Там же не она только была! Там и царевич из Арьялы побывал, и воины его, и охотники… — Он зажмурился и добавил: — И я тоже…Только я сразу убежал…

Он приоткрыл глаза и увидел, что дед не гневается, а, наоборот, усмехается.

— Зачем же Кирье-то помирать? — воскликнул подбодренный его улыбкой внук. — Она же не злой волей туда пошла. Мы царевича остановить хотели, а он нас не послушал. Может, какое очищение ей устроишь?

— Эх, малец, малец… Рано тебе еще в дело наше соваться. Сам-то сообрази. Очищение совершить — дело немудреное. Да только, ежели, скажем, на тех же Лосиных Рогах валун вниз покатится да камнепад сорвет, при желании и умении отыскать тот валун и на место вернуть можно будет — отчего же нет? Но камнепада уже вспять не обратишь… И если кого пришибло — заново жизнь не вдохнешь. Выдь-ка сюда, девонька. Я тебе плохого не сделаю.

Кирья опасливо появилась из-за куста.

— Хоть вина твоя, по сути, невелика, зло за тобой ходит тенью. Если к исходу третьего дня мне нечистого духа изловить не получится, то, стало быть, тебе отсюда прочь уходить надо.

— Куда? — растерялась Кирья.

— Не знаю. Но тут оставаться будет нельзя. Иначе — беда всем!

Мазайка кашлянул.

— Дедка, ты уж постарайся, поймай тварь… Я не хочу, чтобы Кирья уходила.

Ведун махнул на них рукой:

— Ступайте, дети.

— Дед, так, может, помочь тебе до древа дойти…

— Ступайте, вам говорю!

Нарушители запрета побрели прочь. Кирья сунула приятелю кусок каменной чешуи, но тот оттолкнул ее руку:

— Оставь себе! У меня много.

Кирья вдруг остановилась и повернулась к отдыхающему на берегу ведуну.

— А как же с камнепадом-то?

— Каким? — не понял тот.

— Из твоей сказки. Который валун сорвал. Что с ним-то?

— Это уже не твоего ума дело.

— А если я попробую остановить камнепад?

Старик захихикал:

— Хе-хе… Девонька, то ни тебе, ни мне не по силам. Это уж пусть боги решают.

Кирья ничего не ответила. Но все в ней восстало против такого совета.

«Как же? Разве батюшка только о себе думал? Да никогда. Когда городню вода снесла, разве он клял богов или говорил: „Видяна ее поломала — пусть сама и чинит“? Нет, он сам всех собрал, и своими руками запруду заново ставил, и воду отводил. Урона было много, и то верно, что́ люди — против реки? Но он сделал все, что мог…»

— Если не остановлю, так хоть исправлю, что сумею, — сказала она наконец.

— Отец Хирва тебе в помощь, — бросил Вергиз, очевидно считая ее слова пустыми.

Кирья снова промолчала. Она ведь и сама не знала, что ей нужно сделать, да и на что она вообще способна.

Кирья и Мазайка вернулись в селение почти затемно, но там никто не спал. Возле общинного дома стоял гомон, мужчины толпились у его крыльца, громко споря и почему-то часто поминая месть. Дальше всех разносился громкий и сердитый голос Урхо.

— Что-то случилось? — озадаченно пробормотал Мазайка. — Ступай домой, Кирья, а я пойду разузнаю…

Подходя к избе, Кирья в сумерках столкнулась с Учаем, который бегом направлялся к спорящим.

— Что тут творится, братец?

— А, отстань! Не до тебя!

Учай убежал. Кирья проводила его взглядом, полным обиды. После смерти отца Учай стал как неродной. Даже на тризне… На глазах Кирьи снова выступили слезы, когда она вспомнила его грубость. Как он оттолкнул ее от смертного ложа отца, когда она в свою очередь хотела поднести ему последний дар — глиняную сойку.

— Убери прочь свою свистульку колдовскую, — прошипел он, оттесняя сестру к дверям. — Лучше поломай ее да в реку выкинь!

«Почему, что я ни сделаю, все во вред? — с горечью думала девочка. — Зачем я не пошла с Локшей? А теперь дед Вергиз велел мне уходить из селения, если он не поймает хищного духа. Что же он думает — я пойду и злой дух полетит за мной по пятам?!»

На Кирью вдруг пахнуло ветром откуда-то с неба — да таким леденящим, будто на нее дохнул сам Мана. Она посмотрела вверх да и застыла, стиснув в руках сойку. Прямо на коньке отцовской избы, черное на малиновом закатном небе, сидело летучее чудовище из Дома Хирвы. Вцепившись когтями в конек и раскинув крылья, оно смотрело на девочку, разевая зубастую пасть.

Кирья сразу его узнала, хотя в лесном святилище она видел только его ветхую шкуру и длинный пористый череп. В ее памяти тут же возник отзвук его гнусного крика. Но теперь она знала, что он ей не примерещился.

В первый миг она испугалась, но испуг почти сразу сменился вспышкой гнева. Кирья и припомнить не могла, чтобы прежде хоть раз в жизни так разозлилась.

— Пошел прочь от моего дома, злой дух! — пронзительно закричала она. — Лети в Дом Хирвы! Там твое место!

Летучая тварь поглядела на нее, переступила когтистыми лапами и еще шире раскрыла длинную пасть, словно издеваясь.

Кирья вспомнила сегодняшние слова Мазайки на болоте: ничего нет милее для нечистого духа,