Мой дорогой - Тереза Медейрос

Эсмеральда озорно улыбнулась и открыла дверь.

— И что же ожидает нас сегодня? — спросила она тетку. — Опера? Ужин? Или музыкальный вечер у одной из этих Белли?

Анна прошла в комнату необыкновенно взволнованная и раскрасневшаяся.

— Думаю, сегодняшнее развлечение покажется тебе неповторимым.

Эсмеральда умоляюще посмотрела на нее.

— А может, лучше я притворюсь, что у меня болит голова, останусь в постели и почитаю? В конце концов, у меня всего несколько дней, чтобы отдохнуть перед этим маскарадом, который дед устраивает в мою честь!

Не получив ответа, Эсмеральда посмотрела на Анну. Нет, она не ошиблась. Ее тетка украдкой смотрелась в зеркало и пыталась накрутить на палец прядку волос у виска.

Эсмеральда деликатно кашлянула.

Анна вздрогнула и смущенно взглянула на удивленную племянницу.

— Пойдем, дорогая, — сказала она, доставая из гардероба ажурную шаль из кашемира и набрасывая ее на плечи девушки. — Карета графа уже ждет нас.

— О нет! — с ужасом воскликнула Эсмеральда. — Опять этот несносный граф! Скажите ему, что я забыла о приглашении и не готова выйти!

Она сопротивлялась, как капризный ребенок, но тетка упорно тянула ее за руку.

— Дорогая, если ты пойдешь со мной, то, уверяю тебя, этот вечер ты никогда не забудешь!

Притворяться не пришлось. Голова у Эсмеральды и в самом деле разболелась почти сразу же, как только они очутились в битком забитом зале театра. Хотя электрические дуговые лампы были несомненным прогрессом по сравнению с чадящими газовыми и масляными, но дышать было все равно нечем, и Эсмеральда мечтала о глотке свежего воздуха.

Анна уселась слева от племянницы, тогда как граф своей толстой тушей стиснул ее справа. Трудно сказать, что было более невыносимым — назойливое ухаживание графа Сенсира или пустая болтовня многочисленных Беллей, окружающих их со всех сторон.

— Не желаете жареного арахиса? — в четвертый раз спросил граф, предлагая ей мешочек с орехами.

— Нет, благодарю вас, — холодно ответила она, заметив, как он сплюнул шелуху от ореха обратно в мешочек.

Тетка отказалась объяснить Эсмеральде, что их ожидает, заявив, что хочет сделать ей сюрприз. По разбросанному по арене сену можно было предположить, что готовится цирковое представление.

Заметив в руках женщины, сидевшей несколькими рядами ниже, программку, Эсмеральда поднесла к глазам бинокль. Но Анна тут же выхватила его и, посмотрев в него, воскликнула:

— Посмотри! Это не принц ли Уэльский только что вошел в зал?

Эсмеральда взглянула в указанном направлении.

— Думаю, это не он, если только он не носит турнюр и не украшает волосы перьями.

Эсмеральда тяжело вздохнула и откинулась на спинку скамьи. Лампы стали гаснуть. Шумные разговоры постепенно затихли, уступив место взволнованному перешептыванию.

Испуганные возгласы пронеслись по залу, когда на арену с грохотом выехала почтовая карета, запряженная четверкой черных лошадей. Упряжкой правил мужчина, одетый в кожаную куртку и штаны, с красным платком, небрежно повязанным на шее. На коленях у него лежало огромное ружье. Через минуту появился почти полностью обнаженный индеец на пегом коне и, воинственно размахивая томагавком, бросился вдогонку. Девицы в зрительном зале пронзительно завизжали от страха, вцепившись друг в друга.

Раздался оглушительный выстрел из ружья. Индеец прыгнул на козлы кареты и вырвал вожжи у кучера. После короткой схватки он сбросил возницу на землю и обрушился на него всем телом. Карета унеслась в темноту, а индеец выхватил зловеще сверкнувший нож и молниеносным движением вонзил его в тело возницы, которое тут же безжизненно обмякло и распростерлось на полу арены.

Дикарь поднялся на ноги и с триумфом поднял над головой свой трофей, подозрительно похожий на шкуру крысы. Его ослепительно белые зубы сверкали в кровожадной ухмылке. Дамы охали, хватались за флаконы с нюхательной солью и падали в обморок.

Не успели стихнуть испуганные вопли и шокированные возгласы, как возница вскочил и низко поклонился, демонстрируя голый череп. В ответ раздался дружный хохот и громкие аплодисменты вздохнувшей с облегчением публики.

На середину арены вышел мужчина, одетый в блестящий цилиндр, элегантный сюртук и сверкающие черные сапоги.

— Уважаемые леди и джентльмены, — приветствовал он зрителей, — добро пожаловать на наше шоу «Дикий Запад». Вы смотрите самое первое представление перед гастролями по всей Англии. Мы приехали к вам прямо из бескрайних просторов Америки!

Снова загремели дружные аплодисменты. Эсмеральда медленно обернулась к тетке и гневно взглянула ей в глаза.

— Если вы решили пошутить таким образом, — проговорила она, — то у вас очень странное представление о юморе!

Анна не отрывала глаз от арены, делая вид, что не слышит ее. Не желая и дальше смотреть эту чепуху, Эсмеральда встала, собираясь покинуть театр.

— Сядьте, пожалуйста! Нам ничего не видно! — возбужденно закричали сзади.

Эсмеральда слегка подтолкнула графа, чтобы он уступил ей дорогу, но тот только что-то рассеянно пробормотал. Понимая, что ей не выбраться, она снова уселась, надувшись, как обиженный ребенок.

На арену тем временем выкатился фургон с натянутым полотняным пологом. Тот же самый индеец на своей пегой лошади носился кругами вокруг фургона с грозными, воинственными криками. Несчастная семья переселенца, казалось бы, должна была вызывать сочувствие публики, если бы не одна из женщин с лохматыми бакенбардами и рыжей бородой. Ее визгливые крики о помощи, когда кровожадный индеец начал рвать на ней одежду, заставили зрителей покатиться со смеху. Почувствовав что-то смутно знакомое в этом странном существе — то ли мужчине, то ли женщине, — Эсмеральда подалась вперед, но яркий свет рампы мешал ей разглядеть лицо.

В следующей сцене зрители увидели грубую деревянную хижину, вокруг которой суетились рыдающие от страха и горя жители, подвергшиеся нападению диких индейцев. Последних представлял все тот же один индеец, для чего ему приходилось исчезать в окне, выбегать через заднюю дверь, а затем бросаться в другое окно. Бедняга до того забегался, что стал задыхаться.

Недовольно ворча, отдельные зрители начали пробираться к выходу. Эсмеральда с облегчением вздохнула. Она больше не могла вынести ни одной минуты этой жалкой пародии. Запад, каким она его знала, был необузданной стихией, о которой ни один из этих актеров и понятия не имел. С чувством горечи она вспомнила неистовую страсть Билли.

Эсмеральда уже собралась покинуть этот балаган, когда появившиеся на сцене рабочие развернули раскрашенную декорацию улицы западного городка. Она снова уловила нечто знакомое в этой картине, но тут свет погас. Когда луч прожектора упал на арену, ручеек спешивших уйти зрителей остановился. Наступила тишина.