Ликвидаторы времени - Артём Рыбаков

«Счастливчиков» вывели за ворота, и вскоре они скрылись из виду за поворотом дороги. Томительно тянулись минуты…

Когда кто-то, утомлённый долгим стоянием на солнцепёке попытался уйти с «площади» под навес, переводчик заорал:

— Не сметь! Это испытание силы духа и воли! Кто не слушаться, тот буден наказать! — от возмущения он явно путал окончания.

«Да уж, вот тебе и европейские свободы», — я стянул с себя гимнастёрку и повязал её на манер тюрбана. Тепловой удар — это последнее, чего я хотел.

… Спустя примерно час я заметил на дороге облако пыли. Ещё через пятнадцать минут к воротам приблизилась крестьянская телега… в которую были запряжены человек десять красноармейцев! На облучке восседал немецкий солдат, в руках у которого был длинный кнут, изредка опускавшийся на плечи «коней». У ворот он натянул поводья и, вскочив, заорал:

— Sieg! Sieg! Ein glatter Sieg![52]

«Лошадки» же, в полном изнеможении повалились в дорожную пыль. «Наездник» же начал что-то бурно рассказывать фельдфебелю и «гражданскому». По долетающим до меня обрывкам я понял, что конкурирующий экипаж вылетел с трассы, я, правда, не понял, почему именно. А вот то, что нашим бойцам, тянувшим его, придётся туго — понял. Потом «гражданский» махнул рукой и двое «добровольных помощников» окатили из вёдер лежащих без сил пленных. Мужики зашевелились и медленно, с трудом, начали подниматься на ноги. У двух, впрочем, сил даже на это не осталось и товарищам пришлось помогать им.

Ещё один взмах руки «гражданского» и оглушительно завыла сирена.

— А теперь! — заорал немец, после того как сирена замолчала. — Мы будем наградить победителей! Приветствуем! — и он замахал руками, приглашая «зрителей» аплодировать.

Всё происходящее напоминало фарс, исторгнутый разумом больного на всю голову авангардиста, и я ущипнул себя, надеясь, что проснусь.

По команде «распорядителя» один из капо принёс большой свёрток, накрытый куском брезента, и протянул его пленным, так и стоявшим возле телеги. Стоявший впереди, коренастый парень лет двадцати с ненавистью посмотрел на предателя и, протянув руку сдёрнул ткань. На импровизированном подносе, сделанном из обрезка горбыля лежали четыре банки консервов и четыре буханки хлеба. «Да, мля, неслыханная щедрость за пробежку в пару километров. Особенно учитывая, что в телегу «впрягли» восемь человек!» Рядом глухо выматерился Миша, да и Семён, похоже, заскрежетал зубами. Чтобы отвлечься от происходящего, я повернулся к воротам боком и стал разглядывать небо, недалёкий лес, поля вокруг лагеря. «Опа! А это что такое? — на опушке леса, метрах в трёхстах от лагеря сверкнула яркая точка. — Если это — не блик от оптики, то я — китайский лётчик! Неужели ребята нашли меня?!» — руки предательски задрожали и, чтобы скрыть эту дрожь и собраться, я стиснул подол гимнастёрки.

От ворот, меж тем, прогнали «загнанных коней» и нацистский массовик-затейник приготовился объявить об очередных издевательствах. Ну, я, по крайней мере, ничего другого от немцев уже не ожидал. А вот наличие снабжённого оптическим прибором наблюдателя в лесу внесло серьёзные коррективы в мои ближайшие планы. Конечно, я не мог знать, мои ли друзья там скрываются, как и их планы, но решение убраться с директрисы лагерных пулемётов показалось мне правильным. Аккуратно толкнув в бок Семёна, я прошептал:

— Давай за мной! И Михаила позови…

И мы целеустремлённо, хоть и медленно, двинулись сквозь толпу.

— Внимание! Всем внимание! — вновь заголосил «гражданский». — Теперь настал очеред не выносливых, а сильных и смелых!

Я остановился, пытаясь понять, какую ещё пакость придумали эти отморозки. «Погонщик» о чём-то негромко переговаривался с фельдфебелем, а стоявшие рядом два солдата весело гоготали.

— Вы все — солдаты, бойцы, как и мы! И мы, понимая всю вашу грусть, хотим предоставить вам возможность проявить себя!

«Что-то он заговаривается, похоже… О какой грусти он говорит, немчура проклятая?»

«Глашатай» же продолжал:

— Мы предлагаем вам встретиться в поединке с носителем настоящего тевтонского духа, гефрайтером Шлоссом! — в этот момент урод настолько стал похож на какого-нибудь Якубовича, что мне захотелось сплюнуть. — Победивший Шлосса в честном бою будет отпущен на свободу!

«Ну это уж вряд ли… Или… Или же правила поединка таковы, что выиграть практически невозможно…» — я решил, что точно не полезу драться — есть дела и поважнее.

— Выстоявший в бою, но проигравший, получит дополнительную еду!

Как это не странно, желающих, забывших про стоимость сыра в мышеловке, нашлось довольно много. Человек пять, в основном — рослые, крепкие ребята.

«Ну вы бы, хоть, правила узнали и на противника одним глазком взглянули!» — от досады я чуть не плюнул.

«Непобедимым героем вермахта» оказался тот самый гефрайтер, что сидел за «максимом». Уступив своё место другому немцу, Шлосс скрылся в караулке, откуда и вышел спустя пару минут. Под два метра ростом, с бычьей шеей и покатыми плечами, немец весил килограммов сто двадцать. Белая майка не скрывала весьма внушительных мышц. Голову бойца украшала каска, а в руках он держал солидную дубинку, усаженную гвоздями.

Первый из «наших» поединщиков уже вышел вперёд, но, оценив стать противника и, главное, его вооружённость, попытался повернуть назад. Я заметил, как фельдфебель взмахнул рукой. Грохнул винтовочный выстрел на одной из вышек и пленный боец рухнул на землю!

— Вы знаете, что так карают за трусость в любой армии мира! — возопил «глашатай».

Пленные же, осознав, наконец, что обратный билет в этой игре не предусмотрен, нерешительно затоптались на месте.

— Komm zu mir! — Шлосс ткнул пальцем в одного из бойцов.

Тот затравленно оглянулся на толпу, глубоко вздохнул… и с яростно-испуганным криком бросился на немца.

Гефрайтор легко уклонился от атаки и сильно врезал «нашему» дубинкой по ягодицам.

«Сильный удар в область таза… Да ещё гвозди…» — как я и предполагал, «наш» на ногах устоять не смог и, вскрикнув, кубарем покатился по земле. Через несколько мгновений он попытался встать, но осел назад — ноги его не держали. Шлосс приблизился к нему, поигрывая своей «булавой». Внимательно посмотрел… И обрушил сильнейший удар на голову поверженного противника!

«Тварь! — пронеслось в моей голове. — Ведь ясно же, что наш не боец! Добивать-то зачем?!»

— Und das ist alles was sie tun können?[53] — довольно улыбаясь, спросил мясник у начальника лагеря.

Ответ я не расслышал, поскольку моё внимание привлёк столб пыли на дороге. «Вторая «колесница» возвращается? Нет. Слишком быстро для телеги, запряженной людьми… Скорее всего — машина». Единственное, что я уловил, что говорили что-то про «недочеловеков».