Гвардия Хаоса - Ардо вин Акисс

– лишь завершение этапа в бесконечном цикле. Посмотри на меня под другим углом – и увидишь Жизнь.

Он промолчал. Потом повторил основной вопрос:

– Зачем ты пришла?

Смерть еще раз поправила косу на плече, но слишком резко, и цилиндр съехал ей на лоб. Поправляя его, она едва не выронила свой основной атрибут и чертыхнулась. Дженази наблюдал за процессом, сохраняя ледяное спокойствие.

– Ты только что пытался вернуть душу, которая после меня покинула пределы этого мира и успела несколько раз возродиться в других. Когда подобное происходит, я не могу не вмешаться. А коса мне нужна на тот случай, если ты ответишь отказом на просьбу больше не вмешиваться в мою работу. Раньше я не беспокоилась из-за твоих проделок, потому что ты возвращал тех, чьи души я не успела забрать, но сегодня... Воскресить человека, чья душа ушла сто пятнадцать лет назад? Ты серьезно? Ты вообще слышал такие слова, как Вселенское Равновесие, Космический Баланс?

– Однажды я воскресил ребенка через неделю после того, как ты его забрала. Почему ты не вмешалась тогда?

– Ты о Джое? Я все то время сидела рядом с ним, потому что не могла увести его душу. Ты когда-нибудь рассказывал ребенку истории семь дней подряд, без остановки? Я, между прочим, истории предпочитаю слушать, но ему было всего пять, так что его собственный рассказ уложился в полчаса. Иногда я думаю, что рассказала ему слишком много...

– Значит, если мне суждено вернуть человека, то ты не можешь увести его? Значит, мне незачем тебя бояться. Ты зря взяла с собой косу.

Смерть расстроилась, когда поняла, что сказала лишнее. Но и Дженази не сильно обрадовался этой маленькой победе.

– Дарр говорил, что ты не можешь лгать.

– Не могу, – подтвердила Смерть.

Г'ата нахмурился.

– Но ты сказала, что заберешь меня, если я откажу в твоей просьбе.

– Когда? – искренне удивилась Смерть.

– Пару минут назад, я даже процитировать могу: « ...коса мне нужна на тот случай, если ты ответишь отказом на просьбу больше не вмешиваться в мою работу...» – конец цитаты.

– Вот видишь, я не обещала тебя забирать. Просто не уточнила, что цель косы – психологическое воздействие, а не физическое. Понимаешь, мне сказали, что острые штуки особым образом действуют на людей, они сразу представляют, как те вонзаются в них, режут...

– Я не боюсь острых предметов. Но раз мы выяснили, что ты ничего не можешь мне сделать, почему бы тебе просто не уйти? Меня ждут племянники.

Смерти надоело возиться с косой и она с видимым облегчением положила, а точнее, уронила ее на землю, безжалостно придавив пучок нежных анафилисов.

– Я предлагаю тебе сделку.

– Сделка со Смертью? – Дженази задумался над звучанием и смыслом данной фразы.

– Да. Ты больше не будешь воскрешать тех, за кем я пришла не на твоих глазах.

Дженази покачал головой.

– Это неприемлемо.

– Но ты даже не услышал, что я предлагаю взамен.

– Это неважно. Речь идет о жизнях, которые можно вернуть.

Смерть сдвинула свои изящные брови и крайне строго ответила:

– Послушай, я понимаю, что ты хочешь подобным способом... как это называется... замолить грехи тех дней, когда я по твоей милости забирала сотни и тысячи в день. Но так уже случилось. Я с ними случилась, и если быть до конца объективными, не только благодаря тебе. Ты должен знать, как это бывает: человек встает рано утром, умывается, чистит зубы, одевается, завтракает, выходит из своей квартиры и идет на работу. По пути здоровается с соседями и знакомыми, с кем-то завязывает разговор на одну-две минуты. Потом решает, как ему быстрее добраться до места – в метро спуститься или остановить такси. Выбирает такси, кричит «Шеф!» – и в этот момент ему на голову падает цветочный горшок, который уронила сонная домохозяйка, которая решила начать утро с кофе и сигаретой на балконе. На первый взгляд незначительные моменты выбора трех-четырех человек привели ко мне, но поступи хотя бы один из них иначе, встреча со мной отложилась бы лет на тридцать-сорок. Конечно, ты убивал сознательно, но что мешало твоим жертвам в этот момент находиться в другом месте? Пойми, это Судьба, мой брат единственный, кто знает, как, что и зачем должно произойти.

Дженази оскалил клыки, и пусть они сейчас были человеческими, менее жутким его выражение лица не стало.

– Я не умею перекладывать вину за свои преступления на всю Вселенную. И разве то, что я уже вернул несколько жизней, нельзя назвать Судьбой и волей Вселенной? Если ты заговорила о том, что убийства, совершенные мной, предначертаны, то почему нельзя также назвать и случаи воскрешения?

– Почему нельзя? Можно, – согласилась Смерть. – Но не нужно. Ты своими действиями привносишь дополнительный элемент Хаоса, а Хаос – это то, чего по возможности нужно избегать. Это моя позиция. Я не могу утверждать, что поступаю правильно, но если могу исключить хотя бы один фактор, который нарушает космическое равновесие, то должна сделать это. А теперь вернемся к обсуждению условий нашей сделки. Ты не будешь воскрешать ушедших из-за старости и погибших не на твоих глазах...

– Эй, раньше условия про старость не было... И не забывай, что мое восприятие не ограничивается зрением.

– Может, ты наконец дашь мне сказать, что я предлагаю тебе взамен?

– Одним из твоих условий должны быть требования, которые на заставят меня в последствие пожалеть о сделке. Я ведь не возвращаю жизни направо и налево, а твои условия легко могут привести к тому, что я не смогу вернуть действительно дорогого для себя человека.

– Ты должен научиться отпускать, – насупилась Смерть.

– Но я могу и не отпускать, – веско ответил Дженази.

Смерть подобрала косу и снова закинула ее себе на плечо.

– Так мы никуда не приедем.

– Согласен. Тебе лучше уйти и смириться с тем Хаосом, который я буду приносить в этот мир.

Смерть очень долго смотрела Дженази в глаза, и никто, кроме Судьбы, не мог знать, что в тот момент творилось в ее голове. Наконец она тихо вздохнула и извлекла из-за ворота черной куртки крохотный шарик белого светящегося тумана.

– Это память Нолы Орчи. Она просила передать ее тебе, но как поступить с этим на самом деле, решать