Странник по духовным мирам - Гвидо Франчецце

внешности схватились друг с другом по ходу битвы. То тут, то там я замечал могучих духов, которые, как некогда на Земле, возглавляли полки.

В авангарде противника выступали два величественных существа, которые могли бы послужить прообразом для Мильтоновского Люцифера, ибо от них исходил необыкновенно сильный дух власти и высочайшего интеллекта, что меня чрезвычайно поразило. Каждый из них был хорош собой, величествен фигурой и чертами лица — своего рода королевское величие в извращенной Адом форме. Но увы, это была красота дикого и яростного тигра или льва, который так и смотрит, как бы скорее разорвать свою жертву на куски и утащить свою добычу к себе в логово. Их вид был мрачным и неприступным, а глаза пылали жестоким и яростным огнем, обманчивая и коварная улыбка обнажила их зубы в хищном оскале, словно клыки хищников. Хитрость змеи светилась в их взгляде, а в улыбке угадывалась безжалостность коршуна. Каждый из них ехал на военной колеснице, в которую были запряжены не лошади, а духи деградировавших людей. Воины изо всех сил погоняли несчастных плетьми, как животных, обреченных быть растоптанными в сумятице битвы. С обеих сторон противников раздавались дикие звуки безумной музыки, словно вопли проклятых душ на фоне ревущей бури. В едином мощном порыве они дружно бросились навстречу друг другу — летя по воздуху, мчась по земле или пробираясь ползком в пыли.

Толкаясь, суетясь, создавая сутолоку и топоча, как стадо диких животных, они рвались вперед, а когда встретились, пронзительные крики, вопли, перемежаемые проклятиями, сотрясли воздух и Ад почернел от них ещё больше. Эти духовные армии-фантомы из мертвецов сталкивались и расходились в стороны, совершали маневры, марши и контрмарши, повторяя всё, что они делали при жизни на Земле. Они дрались врукопашную, как демоны, а не люди, так как у них не было оружия, но, как у диких зверей, в ход пускались зубы и когти. Если любая битва с применением смертельного оружия страшна, эта была вдвойне ужасна, ибо они дрались, как волки и тигры. Два могучих лидера направляли воинские массы, подгоняя их вперед и направляя битву, лавина которой откатывалась то в одну, то в другую сторону.

На поле боя выделялись два темных царственных духа, которые не довольствовались схваткой собственных солдат, они стремились уничтожить друг друга. Отделившись от дерущейся массы, они направили друг на друга свои взгляды, пылающие смертельной ненавистью, и, взлетев в воздух, с развевающимися плащами, которые словно крылья распустились за спиной у каждого из них, устремились навстречу друг другу и схватились в яростной борьбе за превосходство. Словно два орла, они столкнулись в воздухе, в то время как масса внизу напоминала стаю воронья, которая, сцепившись, делила червяков. Я отвернулся от воронья и стал наблюдать за схваткой орлов. Безоружные, они дрались подобно диким зверям в лесу, с помощью рук и мощной воли.

Они не издавали ни единого звука, ни единого крика, но, намертво сжав друг друга в железных объятиях, они раскачивались из стороны в сторону в воздухе у нас перед глазами. Они менялись местами: сначала сверху был один, потом — другой. Они разили друг друга взглядами, как острыми стрелами, опаляли лица огненным дыханием, их пальцы сомкнулись на шее друг друга, а зубы только и ждали момента, чтобы впиться в горло противника. Они раскачивались назад и вперед, вверх и вниз в схватке, которая, как мне казалось, должна была бы закончиться смертью их обоих. Наконец один начал слабеть. Он оказался внизу, и противник теснил его к земле, чтобы швырнуть в глубокий обрыв на груду камней. Эта пропасть окружала поле боя, она была глубока и страшна, и именно туда победитель хотел сбросить побежденного, чтобы тот остался там в качестве его пленного.

Борьба была долгой и ужасной, ибо тот, что внизу, ни за что не хотел сдаваться. Он вцепился в своего врага, чтобы увлечь его, если это возможно, вниз вместе с собой. Но все напрасно. Его силы быстро иссякли, и, когда они долетели до края черной пропасти и нависли над ней, я увидел, как более сильный их них мощным усилием ускользнул от второго, одновременно послав того толчком вниз в чудовищные глубины.

Содрогнувшись, я увидел, что битва на равнине продолжается с прежним накалом. Призрачные орды сражались, и армия генерала-победителя отогнала противника далеко назад, и наконец враг был окончательно сломлен, солдаты рассеялись и бежали, бросив своих раненых товарищей на поле боя. Победители растаскивали пленников, чьей судьбе я бы не позавидовал.

Чувствуя великое отвращение от зрелища такой жестокости, я хотел тут же покинуть это место, но Верный Друг, тронув меня за плечо, сказал: «Теперь нам предстоит потрудиться, мой друг. Давай спустимся и посмотрим, нет ли здесь тех, кому можно помочь? Среди павших и побежденных мы можем отыскать тех, кому надоела война, кого она приводит в ужас, как тебя, кто будет очень рад нашей помощи».

Мы спустились на равнину. Обстановка напоминала поле битвы ночью, когда остаются только смертельно раненные и мертвые. Все остальные духи скрылись, как стая зловещих птиц, в поисках новой добычи. Я стоял над шевелящейся и стонущей массой существ и не знал, с кого начинать, — их было так много! Это нельзя было сравнить ни с каким полем битвы смертных. Я видел массы мертвых и умирающих на улицах моего родного города, словно листопад осенью, и мое сердце болело и кровоточило от жалости к ним, меня обуревали стыд и гнев от того, что подобное могло произойти! Но и тогда боль и страдания заканчивались миром и покоем смерти, и была надежда помочь тем, кто остался в живых. Но здесь, в этом адском месте, не было надежды и не было смерти, которая могла бы освободить страдальцев, не было утра после злосчастной ночи. Если они возрождались, то не для того ли, чтобы повторился весь этот ужас, без надежды избавиться от этой нескончаемой и страшной ночи и вида этих звероподобных людей?

Я наклонился и приподнял голову одного несчастного, который стонал у моих ног. Его разбитое духовное тело превратилось в бесформенную массу. Когда я к нему прикоснулся, Таинственный Голос сказал мне: «Даже в Аду существует надежда, иначе зачем ты здесь? Самая темная ночь бывает перед рассветом, а для этих — и побежденных, и павших — настал час перемен. Сама причина того, что они были так сокрушены и раздавлены, послужит началу их восхождения. У них есть стремление к высшему и доброму, но робость по отношению к окружающему