Немного безумия (СИ) - Павел Терентьевич Журба

рыхлые тела, что они не могли шевельнуться. К рукам лежебок приставили капельницы с цветными растворами. В медицинских пакетиках весело булькали пузырьки.

«Кто же прячется здесь? Тот, кого я должен убить, или обычный парень с благородным именем?.. Это не важно, ведь дверей всё равно не открыть.»

Один из пациентов поднял голову. Его лысина удивляла блеском, а чуть суженные глаза… они искрились, как снег на солнце. Это был несомненно Ригард.

— Наказание за грехи, да? — я попытался усмехнуться, но не получилось. Моё внимание поглощали лопающиеся в пакетиках пузырьки. — Думал, самый крутой? Круче только яйца, верно?

Пациент не опускал головы и все продолжал обмениваться со мной умоляющими взглядами.

— Даже если бы я и хотел, то всё равно бы не смог ничего сделать. И, честно говоря, тебе бы я не помог. Надеюсь, ты сгниёшь заживо. — на этом я предпочёл закрыть щеколду, оставив за собой последнее слово… как цинично, противно и смешно одновременно.

Догонять моего спутника не пришлось: он приютился всего в десятке дверей от меня. В таком месте, как это, расстояние считается только количеством пройденных дверей. Наверное, если посмотреть в каждую из них, то можно выйти из лечебницы седым.

— Джеймс, помниться, вы по пути говорили, что ищете девушку с именем Дженни? — доктор постучал по дверному металлу. — Только вот смотреть на это… не советую.

— Я не из робких. — потеснив врача, я взглянул в окошко.

Молодая девушка прикована к медицинскому креслу. Из её тела торчат странные трубки. Удивительно: стоит дать человеку окошко и он сразу фокусируется на главном.

Дженни была голой. Её молодое крепкое тело, источающее силу молодости, стиснуто кожаными ремнями. Её лицо запрокинуто наверх и обращено к лампе, но при этом она совершенно не моргает. Девушка не могла наклонить лица, поэтому лишь опустила глаза, чтобы посмотреть на того, кто открыл окно. Не знаю, что я увидел в этих помутневших зрачках, но это заставило меня скривиться, как от фонарного света.

— Это она? — с надеждой спросил доктор, переминаясь с ноги на ногу, как ребёнок, захотевший в туалет.

— Не знаю… — я последний раз взглянул на девушку и, смахнув сострадание, как пыль, закрыл щеколду. — Наверное.

— Надо найти ключи, чтобы освободить её! — по-рыцарски заявил врач, только не ударив по воображаемому нагруднику.

— Этим мы нечего не добьёмся. Надо отыскать необходимые бумаги и валить. Лишние хлопоты могут стоить нам слишком много.

— Возможно, вы и правы. — неуверенно пробормотал доктор и медленно поплёлся вперёд. Видимо, устал.

Через пару минут ходьбы мы дошли до большой круглой комнаты. Из неё выходило сразу три коридора.

На квадратных столах лежали стерилизованные инструменты: скальпели, пилы, иглы, молотки. В банках попрятались конечности и головы. От блевотного вида мяса, законсервированного в спирту, хотелось отдать душу праотцам. В множестве колб и реторт дико бурлили цветные жидкости.

Кажется, я немного позеленел лицом. Моё состояние знатно мешало исследованию местности, но я старался, как мог.

— Бумаги! — радостно воскликнул я, наконец заметив нужный столик, и подошёл к нему, стараясь лишний раз не мотать головой по сторонам.

На листах были какие-то вычисления, записи видов крови, показатели уровня гормонов и прочие непонятные данные.

— Похоже, тут ищут закономерности в магии. — сказал доктор, осматривая листы. — Каким-то образом пытаются вызвать магический всплеск?

— Неважно. С этими бумагами мы прикроем всю больницу… — я резко замолк.

— Что вас так насторожило?

— Вы не слышите?

Мы прислушались к коварной тишине лаборатории…

Дверной лязг внезапно разрезал воздух. От звука из преисподней моё сердце на миг остановилось, а потом, по прошествии адской секунды, разогналось до смертельного пульса.

Страшный голос торжественно закричал:

— Мы вас ждали!

С потрясающей скоростью я создал логическую цепь, в которой было всего три составляющих: лаборатория — коридор — палата. Я был обычным бесправным предметом, который перемещался по ним в произвольном порядке. Смахнув дурные мысли, я прихватил белого как мел доктора за рукав и побежал в один из трёх коридоров.

— Джеймс, а вы не так глупы, как оказалось! Но всё же я никак не пойму, откуда о вас идёт такая слава: проследив за вами неделю, я уже понял, что вы неисправимый алкоголик с манией величия. Хуже детектива во всём городе не найти!

Мы летели по коридору, не пытаясь скрыть звуки шагов. Так застигнутые врасплох мыши пытаются сбежать из хлева, в который запустили десяток кошек. Пугающий голос не отставал:

— Лучше бы вам оставаться плотником! — и знал моё прошлое…

Врач первым добежал до конца коридора и упёрся в металлическую дверь.

— Сука! — впервые услышал, как он ругнулся.

Я взял небольшой разбег и до клацанья зубов вмазался в сталь. Плечо дико жгло: удар об металл доходил до самых рёбер и, подкармливаясь испугом, оставался там и всё рос, пока не достигал даже пяток.

— Как мне нравится ваше имя, Джеймс! Должно быть, ваша жена любила повторять его.

Удар. Вспышка.

«— Раскройте богу свои грехи. Что лежит у вас на душе, мистер Браун?

— Мне недоложили мяса в тарелку. Я имею право богохульствовать, ведь платил за стейк, а не объедки с кухни… мне кажется, что меня обманули.

— И зачем вы говорите такие кощунственные слова? Мистер Браун, да, вас постигло огромное горе, но ведь даже в самые тёмные времена есть луч света! Ваша жена была призвана к богу, возрадуйтесь! Сейчас она в лучшем месте, чем мы…»

Меня затрясло.

— А она ведь умоляла, Джеймс!

Я замер у всесильной двери, которая даже не сдвинулась с места от наших потуг. Стоял и пытался собраться на ещё один удар. Что-то во мне сломалось.

— Вы бы знали, как врачу было весело болтать о её неизлечимых болезнях! — говоривший оказался в десятке метров от запыханных, мятых и опустошённых частиц человечества. Коты поймали мышей.

Около Федерика Усмана стояла семья Гаусов, трое медбратьев и столько же матросов. У Седерика был арбалет.

— Вот мы и вновь встретились с вами, детектив. Как вам наш сервис? Похоже на отель? Или вы не в настроении шутить?

— Ты умрёшь! — выпалил я безосновательную угрозу, словно жалостливый ребёнок.

— Да-а? — Усман противно захохотал. — Вы не в состоянии что-либо сделать. Даже гений не смог бы совладать с мной, куда уж вам и вашему… ученику?.. — хирург прильнул к стене и почти не дышал. — О, а я ведь знаю вас! Вы тот коновал из больницы. О вас говорят в наших кругах — портите имидж своей бескорыстностью… Хорошо, что я вас поймал. Негоже докторам помогать людям.

— Мелкий преступник… — выцедил я сквозь стиснутые зубы, готовясь к прыжку, как степной