Ангел во плоти - Виктор Кувшинов

Больше отвлекаться на это животное времени у меня не было. Я крикнул болтающемуся у меня в руках Шерману:

— Ты цел?!

— Абсолютно! — в волчьем голосе чувствовался неописуемый восторг от внезапного спасения и волшебного полета.

— Тогда хватайся за меня покрепче! Мне слишком тяжело одновременно махать крыльями и держать тебя.

— Понял! — отрапортовал Шерман и обнял меня, как никогда в жизни не обнимал ни одну девушку, уткнувшись в мою пушистую грудь носом и довольно посапывая им оттуда.

Ему повезло, он не видел того милого пейзажа, который развернулся под нами. Я отчаянно пытался набрать высоту, чтобы оказаться подальше от монстров, бродивших по темным улицам городка, слегка подсвечиваемых редкими факелами. Хотя в подсветке и не было особой нужды — одного белесого огромного фонаря луны было достаточно даже для того чтобы разглядеть картинки в книге если бы таковая здесь оказалась. Впечатление было, как будто по улицам пустили гулять зоопарк мутантов-переростков, причем многих тварей просто нельзя было отнести ни к одному знакомому виду. Фантазии этого мира были просто дикими.

Вскоре я заметил промелькнувшую в небе тень и понял, что мне не следует забирать слишком высоко. Сообразил я и то, что не смогу приземлиться в городе, не скормив Шермана первому же попавшемуся мохнатому бюргеру. Оставалось только выбрать направление и пытаться улететь из этого вертепа как можно дальше. С направлением у меня проблем не было, так как я знал только одно из них, причем сразу почти интуитивно взял курс на серебрящийся в лунном свете холм, который мне присоветовал радушный хозяин.

Мы так и тянули, сначала над самыми крышами, потом над макушками елей, придерживаясь общего курса петляющей в лесу дороги. И даже ни один летающий хищник не позарился на мою воздушную честь и неземное достоинство. Надо сказать, к моей гордости, размах моих крыльев в рабочем состоянии был просто потрясающ: наверное, тянул метров на пять. Вполне возможно, что на ночных воздушных соглядатаев производила впечатление и моя свирепость: не каждый летающий может позволить себе напасть на полноразмерного человекообразного Шермана, да еще и тащить его по воздуху в свою неизвестную берлогу. Все эти мысли роились в моей перепуганной голове, пока я из последних сил тащил не менее перепуганного приятеля, а впереди нас поджидала пугающая темнота ночного леса.

Глава 12. В темной, темной…

Едва завидев более-менее достаточную для посадки полянку, я почти рухнул посреди темного леса, так и не долетев до призрачного холма. И все-таки мы убрались на приличное расстояние от сошедшего с ума ночного города.

— Ну и темнотища здесь! — констатировал полную непроглядность окружающей среды Шерман. Луна начала клониться к горизонту, а до рассвета было еще далеко.

— Да, мы с тобой, как в детской страшилке: два темных, темных мужика оказались в темной, темной… — и я задумался, в каком это непроглядном месте мы оказались.

— Чаще, — придумал благозвучную концовку Шерман и продолжил. — А мохнатые ели, заслоняя собой лунный свет, этих темных мужиков…

— Что-то я не… — начал было я, и вдруг до меня дошло. — Но откуда ты, аризонский ковбой, знаешь, как использовать двойное прочтение русских слов?

— Ты чего ругаешься? Какие слова? — Шерман явно смеялся надо мной. — Это твои же мысли тебе мешают жить!

Мне было не до выяснения инфернальных лингвистических тонкостей — я лежал, где упал, и в последнем усилии посоветовал человеко-волку заткнуться (будто не сам начал эту беседу) с целью прослушивания окрестности на предмет, нет ли кого поблизости. Судя по абсолютной тишине, только иногда прерываемой сердитым сопением Шермана, никого вокруг не было. Что было дальше, я не запомнил, так как где-то на середине внимательного сканирования леса, я заснул, как бревно. Крылья служили неплохой подстилкой, а до удобств Шермана мне было, как до… ну сами понимаете.

Разбудили меня комары. Ну конечно, какая же преисподняя обойдется без таких милых маленьких издевательств? Эти летающие сволочи, приступили к своей занудной пытке сразу с рассветом. Если бы не они, я бы проспал до полудня и, наверно больше никогда уже не увидел Шермана.

Впрочем, я его и так не увидел. Поднявшись в положение сидя и ворча на летающих кровопийц, я окликнул волка, но не получил никакого ответа. «Бегает себе где-то по лесу!» — проворчал я, пытаясь себя успокоить. Затем меня посетила мысль, что неплохо бы было перекусить чего-нибудь потолще и посъедобней, чем еловая ветка. Однако без волка заниматься этим было несподручно, хотя бы потому, что он мог быстрее чем я раздобыть что-нибудь съестное.

Время шло, а моего напарника все не было. Мне надоело сидеть пнем и кормить комарье. Поэтому я решил осмотреть внимательно поляну, на которую мы так удачно приземлились ночью.

«Понятно, что я уснул здесь, а где же тогда спал Шерман?» — я смутно помнил его последнее месторасположение рядом со мной. В этом месте трава действительно была примятой. А вот дальше я разглядел след, который ничего хорошего моему другу не предвещал: от примятой травы шла полоса какой-то слизи, образуя дорожку, уходящую под уклон в лес. Я пошел по этой полосе — благо полегшая трава, перепачканная липкой гадостью, хорошо выделялась на фоне нетронутой растительности.

«Ну что за волк?! — расстроенно думал я, — Не может за себя постоять!» (будто я сам мог бы это сделать). Ведь, по правде говоря, если бы не моя ядовитость, мной бы уже как минимум два раза закусили. Только сейчас я понял, насколько мне пришлось бы здесь туго одному. Даже не столько физически как психологически. Одно дело порхать по астралу и наставлять души на путь истинный, а другое вот так вот окунуться в этот кошмар по самые уши. Эти чертовы мастера сумели создать такую обстановку, что за каждый добрый поступок платить тут нужно, не только комфортом или благосостоянием, а элементарным выживанием.

Времени на такие мысли у меня было предостаточно, так как шел я довольно долго, все больше чувствуя, что с Шерманом случилось то-то нехорошее. Будь он сейчас свободным волком — давно бы меня разыскал. Я клял себя, что не завернул его в свои ядовитые крылья: так бы проспали спокойно до утра в обнимочку. Ну, в крайнем случае, какая-нибудь тварюга опять меня цапнула бы — не привыкать. Главное, что даже следов от их укусов на утро не остается. А от Шермана я уже боялся только косточки найти.

Внезапно впереди, в сумраке еловых ветвей что-то зашевелилось. Я мужественно спрятался за ствол дерева. (И не смейтесь — я все же не убежал, как сделала бы половина небесных созданий на моем месте!) Однако ничего из темноты на меня не напало, и я потихоньку стал высовывать свой нос из-за елки. Внезапно до моих ушей донесся жалобный, щенячий скулеж. Вот тут я, презрев все страхи, рванулся на выручку Шерману, потому как никто другой тут так скулить не станет.

Я не ошибся — прямо посреди склизкого следа лежал, спеленутый какой-то липкой хренью, мой напарник по несчастиям. Я кинулся к нему и попытался руками его распеленать, но с наскока это оказалось сделать нелегко. Склизкая дрянь была вроде каучуковой пленки: тянулась ужасно, а рваться не желала. Никакого режущего инструмента у меня с собой не было, так что пришлось, как это ни было противно, действовать зубами. Начал я с волчьей морды, так как, освободив пасть, он и сам мог распутать лапы и остальные места. Сами понимаете, даже при всей моей симпатии к собачьему племени, лезть под волчий хвост своими зубами я без крайней нужды не собирался.

Ох и провозились мы, пока его высвободили! Шерман между делом рассказывал, как он оказался в таком странном положении. Хотя рассказывать было особенно не о чем. Ночью он проснулся уже спеленутый и едущий на огромном слизне. Немного подергавшись, он понял, что ему ничего не светит, и затих, ожидая развязки и тешась единственной мыслью, что раз его не прикончили сразу, значит, ему есть лучшее применение.

К великому волчьему счастью слизень не успел дотащить Шермана до пункта назначения к рассвету, и тот прямо в склизком коконе превратился из человека в серого хищника. При этом в некоторых местах путы ослабли и Шерман почувствовал, что вот-вот сможет раскрыть пасть. Однако слизень заметил перемену и, скинув ношу на землю, проехался по волку, опять плотно его закатав в кокон слизи и оставив только нос для дыхания. Но серое утро вступало в свои права, и слизень тоже превратился в человека. Рассмотреть Шерман этого не смог, но пара брошенных мужским голосом слов, типа: «я за тобой вернусь», и удаляющиеся шаги ясно сказали о превращении оборотня.

В общем-то все было ясно, кроме того, зачем слизень потащил Шермана, а не убил на месте, и как он сумел усыпить его бдительность. Волк высказал предположение, что слизень не должен жить далеко и, можно выяснить, с чего это он таскал свою жертву. На мое возражение, что следов дальше видно не будет, он только насмешливо рыкнул и сказал, чтобы я ждал, пока он сбегает на разведку.