Любовь и Боль (СИ) - Чинара

— Маленькая засранка. — ухмыляется Райан, затем подносит мою руку к губам и нежно целует.

Глава 63

Райан

Элизабет оказывается плохим оракулом — к моему счастью. Потому что через пару месяцев, на очередной церемонии вручения кинонаграды маленький семилетний мальчик получит свою долгожданную первую статуэтку за роль второго плана в фильме Джона Галахера «Будь навсегда моей».

Эта роль сумеет покорить не только кинокритиков, но и миллионы зрителей, перевесив любовь к главному герою и, вызывая бесконечные интернет-споры о необходимости переписать сценарий и оставить Елену с Заком:

«Как можно было выбрать Нила, когда рядом такой горячий и страстный Зак?»

«Елена ты там слепая, что ли?»

«Да между Заком и Еленой в сто раз больше химии, чем с этим мимимишным Нилом»

«Ой, пусть живут втроем, а?»

«Бородатый Лив — это что-то. Хочу, чтобы он своей бородой прошелся по моему телу, ммм…»

«Правильно Хлоя Райт ушла к Райану Ливу. По ним сразу было видно, что там молнии так и искрят. Но Антуан, я всегда готова помочь залечить твои раны!)»

«Божечки, они оба такие красивые»

«Мечтаю, чтобы мой муж смотрел на меня также, как Зак смотрит на Елену…»

А через месяц я познакомлю русалочку с семьей Гарсиа, и мои три товарища вместе с Аделитой пару долгих минут станут немыми, удивляя мать, бабушку и меня. Но зато потом их рты не сможет остановить ничто, даже швейная машинка. И они наперебой будут атаковать Хлою разговорами и просьбами о совместных фотографиях.

На мой справедливый вопрос, почему ни на одном фото не задействован я, получаю, заслуженное:

— Ты не любишь светиться. У тебя слава скрывающейся звезды.

— К тому же мама еще тогда свое проклятие приплела.

— Точно! А с маминым проклятием не шутят, знаешь ли!

— Мне отозвать проклятие, Райан? — появляется в дверях улыбающаяся Беатрис.

Блеск в глазах ребят способен освещать темную ночь, поэтому я уверенно отвечаю:

— Нет, лучше не будем отзывать.

Эта женщина и ее семья сделали для меня очень и очень многое и практически всеми пережитыми моментами я делился с Хлоей. Вечерами в нашей спальне, пока она нежно гладила мои волосы.

И когда я заикнулся о доме, о котором мечтает Беатрис, русалочка счастливо закивала головой. А чтобы не возникло никаких безапелляционных отказов, как с ее бабушкой, мы решили сделать им сюрприз. Который, в принципе, удался…

Ну, как удался. Мы привезли семейство Гарсиа к новому дому, выгрузили их из машин, и, как актеры с многолетним опытом в рекламе, сообщили, что дом теперь принадлежит им. Та-дам!

Наступила гнетущая тишина.

Вместо радостных хлопков и восклицаний, которые мы ожидали, Беатрис Гарсиа хмурила брови. Взгляд темных глаз был далек от блаженного счастья, а ее дети смотрели на свою мать, ожидая приговор, под который надо умело вписаться. Единственный человек с независимым мнением, Джимена Гарсиа, спокойно стояла рядом и усмехалась. Мы с Хлоей нервно переглядывались.

— Если даже ты откажешься, — хмыкнула бабушка. — Я одна в него перееду.

— Бабушка, можно я с тобой? — загорелась Аделита.

— Можно, но за готовку отвечать будешь ты. — вставила условие женщине.

— Идет!

— А нам можно тоже с тобой, ба? — тихо уточнили внуки.

И, когда женщина со знанием дела поделила между ними обязанности по дому, Беатрис широко улыбнулась.

— С таким разделением домашних дел, грех отказаться от такого подарка! — сказала она и заключила нас с Хлоей в крепкие объятия, а затем к нам потянулись и остальные.

Но это все произойдет потом, а сейчас я везу русалочку в дом Майка, где все должно быть идеально приготовлено специальной бригадой, которую я нанял. И волнуюсь я намного сильнее, чем буду в день церемонии вручения наград, потому что главная награда в моей жизни — это она, Хлоя.

Эпилог

Райан

— О — о! — ехидно кричит Майк, развалившись на кухонном диване, пока я стою около кофемашины, раздумывая, чего бы себе сделать.

— Пишут, что она бросит тебя ради Роберто Виейры!

Ищу глазами колюще-режущие предметы, но жалко портить диван. Поэтому беру маленькое яблочко, мирно лежащее в вазе и, не жалея силы, кидаю его в лучшего друга.

Тот, смеясь, уворачивается от снаряда и, не обращая внимания на звуки грохочущей кофемашины, которую я со злостью активирую, продолжает меня донимать.

— Ведь Виейра молод и талантлив, и все заметили с каким обожанием он смотрит на своего режиссера, которым является блистательная Хлоя Райт.

— Ты заткнешься, наконец? — спрашиваю я, опираясь о столешницу и успев несколько раз пожалеть, что мы пригласили этого пройдоху остаться погостить в нашем доме.

Он вживается в свои роли в кино хуже, чем в чтение новых о нас сплетен, в которых мы то расходимся, то сходимся, то безбожно изменяем друг другу с кем попало.

Моя жена оказалась не по годам мудрой женщиной, и именно благодаря ей я пока ни разу по-настоящему не бесился из-за глупых статей. Однако Майк, кажется, решил прорубить спокойствие ироничными нотками своего голоса. Правда, я готов простить ему все на свете, едва она заливается звонким смехом во время его шутливого чтения.

— С кем на этот раз? — раздается бархатный женский голос.

— С Виейрой! — кричит он в ответ. — Ну такое себе. По мне так он слишком смазливый малый. Есть намного более интересные кандидаты. — многозначительно выдает громила, когда моя жена входит на кухню, одетая в темное короткое платьице.

— Тебе что-нибудь сделать? — улыбаюсь я.

— Хочу сладкий-сладкий капучино! — сложив руки в просящей позе, произносит русалочка. — Очень сладкий.

— Сейчас все будет. — говорю я.

Но стоит только вновь отвернуться к машине, как вредитель произносит:

— И, кстати, эти достойные кандидаты близко, и они готовы на многое ради прекрасной Хлои Райт.

— Вот гад, а, — усмехаюсь я. — Еще друг называется!

— Лучший и единственный! — гордо объявляет Майк. — Ой, можно я чуть-чуть потрогаю? Пожалуйста-пожалуйста? Может, сегодня что-то будет.

— Хватит искать предлоги, чтобы полапать мою жену! — наигранно сурово говорю я и достаю из шкафа сахар.

Судя по тому, что Майк резко заткнулся, она снова позволила ему…

— Ой ой ой! — неожиданно вопит он. — Она толкается!

— Что? — забыв про сахар, кофе и все остальное, я кидаюсь к ним. — Какого хрена ты первый почувствовал? Руки убери!

Друг виновато тушуется и, замерев, наблюдает, как я, стоя на коленях, прикладываю руку вместе с ухом к округлившемуся животу жены.

— Ну же, милая, поздоровайся с папой. — тихо прошу я.

— Это мальчик. — так же тихо отвечает Хлоя.

Мы не захотели узнавать пол ребенка до его появления на свет, и теперь являемся сторонниками двух противоборствующих, но одинаково сильно любящих малыша лагерей.

— Девочка. — в этом вопросе двухметровый Майк в первый же день принял мою сторону, смущенно пожав плечами под огненным взглядом хрупкой русалочки.

— Она не толкается, потому что ей приятно, когда я рядом. А тебя толкнула, чтобы не лапал чужих мам и жен.

— Самоутешаешься? Спорим, что я ей нравлюсь? — самодовольно отвечает громила. — И я буду самым любимым дядей, увидишь! Смотри. — его ручища ложится на круглый женский живот, и я тут же ощущаю толчок.

— Видал? — он убирает руку и все прекращается.

— А ну верни свою граблю обратно на живот Хлои, чтобы моя дочь могла ее оттолкнуть! — огрызаюсь я и начинаю нетерпеливо ждать.

*

Семейный ужин в честь второй годовщины нашей свадьбы превращается в какой-то веселый балаган, где все обязательно хотят случайно или не очень дотронуться до живота Хлои.

Мои собственнические наклонности и чокнутый профессор велят прогнать всех на хрен, но жена так счастливо улыбается, что я великодушно прощаю этим наглым гостям их вольности.