Последний конвой. Часть 3 - Виктор Романович Саморский

хватит! Потому что стоит мне щелкнуть пальцами и мгновенно подтянутся союзники и партнеры со своими личными армиями. Так что вам нужно предложить мне нечто большее, чем груз или половину горючего.

— Что же вас интересует?

Пауза.

— … о великий эмир.

Джарваль благодушно усмехнулся и отхлебнул из пиалы. Несомненно, мысленно празднует победу.

— Меня интересует артефакт. Хотелось бы на него взглянуть поближе, если это возможно.

Мозг Родиона заработал с невиданной быстротой.

Во-первых, этот сумасшедший араб непонятно откуда узнал о камне. И даже не удивлюсь, если он в курсе целей и задач экспедиции. Неужели успел допросить господ ученых и под пытками все выведал?

Во-вторых, при всей своей изворотливости шейх не сумел захватить артефакт. А вернее всего, это и была главная цель, из-за которой происходили многочисленные попытки нападений на конвой. Но что ему могло помешать?

В-третьих. И что мне делать дальше? Отдать артефакт — это значит обесценить все то, чего удалось добиться. Ведь мы почти добрались до цели. Как без ключа открыть врата? Без камня миссия будет провалена.

— Я не могу этого сделать, о великий эмир, — со всей учтивостью произнес Родион, — потому что в данный момент времени его у меня нет.

Шейх улыбнулся и откинулся на подушки.

— Тогда и продолжать наш разговор не имеет смысла, мой дорогой Родь-и-Он. Найдете артефакт, свяжитесь со мной, получите индульгенцию и право проезда через пустыню к месту назначения.

Родион размышлял всего секунду. В самом крайнем случае Пауль справится и без него.

— Даже если бы у меня и был артефакт, — твердым голосом произнес Родион, — я бы вам его все равно не отдал. Не для того мы пересекли половину мира.

Шейх внезапно рассмеялся.

— Мне нравятся искренние люди, Родь-и-Он. Я не люблю ложь. Всегда говорите правду и получите гораздо больше, чем просите.

Джарваль не спеша сделал глоток и продолжил:

— Ваш артефакт мне не нужен. Вы ведь думали, что я хочу отнять у вас камень, не так ли? А их у меня, — Джарваль повел рукой, — целая пустыня. Зачем мне еще один? Если к бесконечности присовокупить единицу, бесконечность все равно останется бесконечностью. Если плюнуть в море, воды в нем не прибавится.

— Но… как же тогда понимать ваши слова? — спросил Родион, и поспешно добавил, — … великий эмир.

— Мои слова следует понимать именно так, как они были произнесены. Найдете артефакт, удовлетворите мое любопытство, — получите право проезда. Не больше и не меньше.

— И вам известно с какой целью мы направляемся в Бахр-Дар?

— Конечно, — ухмыльнулся Джарваль, — хороший правитель знает все, что творится в его королевстве.

— И вы не станете препятствовать?

— Нет, не стану.

— Вы потребуете иную плату… компенсацию… за нанесенный материальный ущерб?

— Нет, требовать у вас я ничего не буду. Но если предложите сами, то и отказываться не стану. Законы гостеприимства и этикет дарения никто не отменял. Аллах сказал — «дарите друг другу подарки, ибо только так и проявляется любовь».

— Тогда я ничего не понимаю… не могли бы вы разъяснить свою позицию… о великий эмир?

Шейх снова благодушно усмехнулся.

— Что же вам непонятно, мой дорогой Родь-и-Он? Я отпускаю ваших людей и возвращаю весь захваченный груз. Более того, я дам вам питьевую воду и два грузовика взамен утраченных в бою. А еще — двадцать человек из своей личной охраны. Надежных и преданных, готовых пожертвовать собой в случае необходимости. И это все — безо всяких условий с моей стороны. Считайте подарком, от которого нельзя отказываться.

Черт побери, но тогда для чего нужно было нападать на конвой? Зачем нужно было гробить столько людей в перестрелке? Зачем захватывать лагерь?

— Мне следует понимать ваши слова, как объявление перемирия, великий эмир?

— У меня нет и не было цели истреблять ваших людей, эмиссар. К чему нам лишние жертвы? Вы потерпели стратегическое поражение, признайте это, и конфликт можно считать исчерпанным.

Родион тяжело вздохнул и согласно кивнул.

— На этом, мой дорогой Родь-и-Он, ваша аудиенция окончена. Разыскивайте свой драгоценный артефакт и готовьтесь выдвигаться к конечной точке маршрута. Переход длинный, ехать долго, нужно привести людей и технику в порядок. Есть какие-то просьбы или пожелания?

— У нас много раненных. Я могу прямо сейчас забрать с собой нашего врача?

— У нас тоже много раненных, Родь-и-Он. Ваш доктор занят спасением людских жизней. Обратите внимание на мои слова — совершенно добровольно. По велению души и во имя клятвы Гиппократа. Я никого не удерживаю насильно. Поэтому будет лучше, если вы доставите своих раненных сюда. Можете взять с собой и охрану, только предупредите, чтобы никто не открывал огонь без нужды. Иначе я не смогу гарантировать ваши жизни.

— Понятно, — голос Родиона красноречиво передал сомнения, — есть еще одна просьба, великий эмир. Мы можем забрать тела убитых?

— Об этом не может быть и речи. Мертвецы принадлежат пустыне и будут похоронены в общей могиле ровно за час до заката. Если желаете проститься, постарайтесь не опаздывать на церемонию. Но прошу прибыть одному и без оружия во избежание эксцессов.

Родион поднялся, молча поклонился и вышел из палатки.

Глава 22

Джон

Джон пришел в себя и с ужасом осознал, что в камере опять стемнело. Он попробовал приподняться и не смог, не было сил. По телу распространилась противная липкая слабость, перед глазами плыло, мышцы одеревенели. Невыносимо, до тошноты в мозгах раскалывалась голова.

Он несколько минут прислушивался к внутренним ощущениям, мысленно обозвав это самодиагностикой, и пришел к неутешительному выводу — поднялась температура. По ощущениям — до сотни* (100°F = 37,77°C) или выше. Организм, ослабленный пытками, жаждой, голодом и сменой часовых поясов, не справился с терморегуляцией. После адовой жары на поверхности прохлада бетонных подземелий окончательно подточила иммунитет, и лихорадка тут же воспользовалась моментом.

Очень сильно хотелось спать, но усилием воли Джон удержал сознание на поверхности трясины беспамятства. Нужно как можно скорее покинуть этот проклятый бетонный склеп, пока он окончательно не загнулся. Либо обзавестись лекарствами, сбить температуру до приемлемых значений и пожрать нормальной жирной пищи, а не сраные консервы и сублиматы.

Чтобы доползти до дверей, ему понадобилось полчаса или больше. Дважды Джон терял сознание, проваливаясь в густую терпкую и гулкую пустоту, но едва удавалось вынырнуть обратно в реальность, продолжал изнурительный марафон. В конце концов