Продавец приключений - Георгий Михайлович Садовников

«Будьте счастливы!», и мы выпустили шарик в небо. Улетавший последним ветер подхватил его и унёс за горы, окружавшие с суши Туапсе.

– И я бы послала шарик с письмом. Но у нас нет дыма, из которого делают шарики, – пожаловалась самая маленькая девочка и горестно вздохнула.

– Не расстраивайся, мы привезём тебе и твоим друзьям много-много дыма, – пообещал я, веря, что команда нашего буксира поддержит меня.

– Один – ноль в твою пользу. Но игра ещё не закончена, – зловеще прошептал Пыпин.

– Да, Пыпин, не закончена, – услышал он мой решительный ответ. – Я буду преследовать вас по пятам. И больше не дам хулиганить!

– А мы это ещё увидим, – дерзко промолвил хулиган, принимая мой вызов.

Так началось наше полувековое единоборство. С тех пор я преследовал хулигана Пыпина по пятам и на земле и в море. И однажды мы сгоряча забежали в русскую народную сказку. Как у нас это вышло, трудно объяснить и сейчас. Видимо, границы между реальностью и вымыслом немножечко стёрлись и мы проскочили её на полном ходу.

– Стойте! Дальше не сметь! Там сказка! – всполошились литературные критики на своей заставе. Но мы разогнались уже выше скорости звука, и…

…Вначале я даже не понял, где нахожусь. Передо мной на мрачной скале возвышался странно знакомый замок. Из его самой высокой башни слышался безутешный плач похищенной царевны. Да, да, это был пользующийся дурной славой замок Кощея Бессмертного!

Я вошёл в рыцарский зал, там слышалась невидимая угрюмая музыка и резко пахло нечеловечьим духом.

Пыпин был уже тут. Он развалился в кресле-качалке и, уютно покачиваясь, курил сигарету. Будучи крайне неуклюжим, я с грохотом наткнулся на стул, но Кощей и его гость не заметили этого. Они ревниво изучали друг друга. Наконец Пыпин отбросил окурок и провозгласил:

– Ну что же, будем считать творческий семинар злодеев открытым! – И сразу поднял скандал: – Чур, первым беру слово! И для начала прямо скажу, невзирая на лица: по старинке работаете вы, негодяи из сказок! Выгляни в окно, разлюбезный Кощей, на улице вторая половина двадцатого века!

– Нет, хулиган мой тоже разлюбезный, это у вас обо мне превратное представление. А сказка нынче шагает в ногу с наукой, – лукаво отвечал Кощей. – Вот как вы там, в реальности, живописуете секрет моего бессмертия? Мол, заключено оно в яйце. А яйцо, дескать, находится в утке, а утка в зайце и тэдэ и тэпэ. И если разбить это яйцо, я дух испущу. Не так ли? И простаки этому верят! Вот Иван-царевич сейчас утку убил, яйцо в море упало, и он за ним полез на морское дно. Не знает, дурачок, что секрет бессмертия моего совсем в другом. В обыкновенной диете! Во мне… потрогай… ну потрогай, не бойся… ни одной жиринки нет… Во! Иван-царевич в сей момент кокнул яйцо о камень, сюда, будто на крыльях, летит, думает, нет уже Кощея!

В зал вбежал счастливый Иван-царевич и остолбенел, увидев живого Кощея. Бедняга растерянно посмотрел на две половинки куриного яйца, которые ещё держал в руках, и зарыдал от досады.

Мне стало жалко и царевича, и царевну, и я лихорадочно начал думать, как бы помочь несчастным влюблённым. Мыслительный процесс в моей голове протекал настолько шумно, что Пыпин заметил меня и бросился вон из замка. И при этом забыл второпях свою спортивную сумку с конфетами, тортами и прочими сладостями, которыми он искушал детвору.

– Ну а я займусь вами, – сказал Кощей, деловито потирая руки. – Пожалуй, прямо сейчас, не медля.

И тотчас в зал ввалился, сталкиваясь в дверях и гремя пюпитрами, бродячий симфонический оркестр, который потом аккомпанировал Пыпину, когда тот пытался отрезать баллон ещё в Новороссийском порту.

Дирижёр поспешно взмахнул палочкой.

– Три! Четыре!.. Зловеще… зловеще… ещё зловещей!.. Совсем ужасно!..

– Делай со мной что хочешь, – обречённо ответил царевич Кощею. – Столько потрачено сил, и всё впустую!

А я горько пожалел о том, что мне так и не удалось перевоспитать хулигана Пыпина и тем самым искупить вину перед семьёй и школой. И после моего таинственного исчезновения самый строгий завуч скажет на первом же педсовете: «Так, так! Свалил на нас свои недостатки и скрылся! Хорош гусь! Этот Иван Иваныч!» И ещё мне было очень обидно за сказку, в которой нечаянно очутился. У всех сказок счастливый конец, а у этой финал будет печальным. Неужели люди до сих пор ошибались, считая, что сказки всегда заканчиваются для положительных героев только хорошо?

– А в этой сумке что? Ну-ка, ты, юнга, подай её сюда! – приказал Кощей, сгорая от любопытства.

Я протянул Бессмертному сумку, он торопливо расстегнул молнию и в ужасе воскликнул:

– Проклятье! Это же сладкое, оно полнит!

Не совладав со страшным соблазном, Кощей жадно схватил огромный кусок торта, запихнул его в рот и мгновенно скончался от сильного ожирения.

Царевич сейчас же помчался в башню, где томилась царевна, я пошёл искать своего хулигана, радуясь за людей. Они не ошиблись, и у сказки о царевиче и царевне был счастливый конец. А Пыпин, узнав о том, что явился причиной радостного конца, сильно огорчился и, оправдываясь, говорил:

– Невольно помог, невольно…

Глава четвёртая,

в которой юнга всё-таки терпит временное поражение и после этого события совершают резкий поворот в другую сторону

Наш буксир тем временем весело летел по волнам в сторону мыса Горн. Погода в эти дни стояла подозрительно ясная – солнце не покидало чистого неба даже ночью, ласкало нас, стараясь и так и сяк усыпить нашу бдительность. С ним в сговоре находилось море. Оно сияло синими красками всевозможных оттенков. Над палубой, словно над лесной лужайкой, порхали летающие рыбки. И даже Морской ящер – чудовище, о существовании которого спорили учёные и признали, что его нет, – и тот решил внести свою лепту в создание этой идиллии, поднялся из океанских глубин и позволил себя сфотографировать как бесспорный научный факт. Я уж не говорю о дельфинах. Эти загадочные существа эскортировали нас, сменяя друг друга. И баллон доверчиво бежал за нами, как большая добродушная собака.

Но наша команда была начеку. Каждый из нас усвоил ещё с пелёнок мою простую матросскую заповедь: «Хорошая погода существует для того, чтобы скрыть приближение шторма, который, в свою очередь, существует для того, чтобы скрыть приближение хорошей погоды. А если ты не будешь готов к этому, хорошая погода застанет тебя врасплох. Поэтому во время ясной погоды готовься к шторму. Во время шторма готовься к продуктивному отдыху».

И теперь, невзирая на жару, вся команда ходила в толстых непромокаемых зюйдвестках, набросив на головы капюшоны, и высоких резиновых сапогах. Каждый матрос был наготове, чтобы в любую минуту включиться в азартный аврал.

И только я оставался беспечным, разгуливал в тельняшке, в засученных до колен штанах и босой, потому что на меня-то, как на совсем ещё желторотого моряка, шторм должен свалиться совершенно неожиданно. Сбить с ног и, если нужно, смыть за борт.

А пока шторм исподтишка подбирался к буксиру, мы втроём гуляли по палубе, точно неразлучные друзья, – Пыпин, Толик и я.

И когда неподалёку от нас из воды показывалась тёмная лоснящаяся спина кита, Толик с тайной надеждой вскрикивал:

– Смотрите, там риф!

– Это кит Тимофей, – отвечал я, успокаивая мальчика.

– Трудно было разок солгать? Жалко, что ли? – желчно бормотал Пыпин.

– Трудно, очень трудно, – честно признался я. – Понимаете, мне под силу говорить только чистую правду.

И отчаивался из-за того, что ему-то, Пыпину, солгать ничего не стоило. Вот уже целых полвека я пытаюсь увлечь Пыпина своим личным заразительным примером, но ветеран улиц и подворотен, вместо того чтобы подражать моим скромным благородным поступкам, с каждым годом доставляет всё больше хлопот. То подобьёт мальчика-индейца съесть без спроса матери банку варенья, то научит девочку с острова Пасхи, и она, закапризничав, откажется пить кипячёное молоко. У меня уже не осталось времени на другие приключения, я едва успеваю спасать детей всех пяти континентов от его дурного влияния.

– А вам, Пыпин, не мешает подумать, почему я говорю только сущую правду, – твёрдо сказал я.

С каким бы удовольствием я тоже солгал хотя бы разок. Ну не в прямом смысле слова, а хотя бы немножко преувеличил или преуменьшил, что ли. В общем, слегка-слегка отступил от того, как было на самом деле. Но мне, по твёрдым представлениям окружающих, были чужды