Актриса года - Джон Кейн

Утешение Карен нашла в новостях Си-би-эс, где ее вместе с Конни Траватано назвали главными претендентками на «Оскара». Теперь оставалось лишь надеяться, что по сравнению с опозорившейся на публике и уличенной в воровстве Кони, арест Карен за непристойное поведение в общественном месте будет выглядеть пустяковым недоразумением.

Однако Эмбер Лайэнс нельзя пока списывать со счетов, и Карен плохо представляла, что можно противопоставить слезливой истории, опубликованной в «Персонэлити». О, если б этот Гейвин не умер!..

Но он должен был умереть!

Разве для того она в течение пятнадцати лет делала карьеру, училась актерскому мастерству в колледже и снималась в крутых и мягких порно, а затем перешла к настоящей работе в кино, чтобы теперь ее уничтожил какой-то жалкий журналистишка? Оставив своего ребенка на попечение женщины, чьего мужа она некогда соблазнила, Карен ни разу не испытала по этому поводу ни малейших угрызений совести. Ей пришлось поступить так, потому что она не могла поступиться карьерой.

Все эти годы, на протяжении всего пути от Баскома до Голливуда, у нее была одна лишь цель: стать звездой киноэкрана и добиться славы и богатства. Брак, семья, душевный покой — все это было не для нее, а для какой-нибудь девушки-простушки, живущей по соседству. Карен хотела обитать на вершине и чтобы от внешнего мира ее защищала возведенная вокруг этой вершины высокая металлическая ограда.

А миссис Гункндиферсон никогда этого не понимала. Именно поэтому стала лучшей матерью для ее сына, чем могла бы стать сама Карен. Так, во всяком случае, ей казалось все эти годы.

И вот теперь пришлось позвонить миссис Гункндиферсон и пообещать, что она обязательно приедет на вечер встречи и обратится с речью к выпускникам. Она полагала, что тогда ее тайна не будет раскрыта, по крайней мере до дня вручения «Оскара».

Человек должен твердо знать, что ему следует делать. Эту истину она усвоила еще в девятилетнем возрасте, когда впервые увидела по телевизору «Дурное семя». Ее по сей день ужасало, какую цену пришлось заплатить малышке Роде Пенмарк за все совершенные ею злодеяния. Да этот ребенок заслуживал медали за стойкость и упорство в достижении цели!

Со дня расправы с Тедом Гейвином Карен спала спокойно и без сновидений, ее сознание и подсознание не мучили угрызения совести. Что, впрочем, совсем неудивительно. Ведь человек должен делать то, что должен. И этот несчастный придурок из «Персонэлити» послужил лишним тому подтверждением.

Нет, один момент ее все же беспокоил. Что, если гибель Теда Гейвина действительно поможет этой сучке Эмбер получить «Оскара»?

Звонок раздался рано утром.

— Конни?

— Да?

— Это Эрик. Как поживаешь?

— Прекрасно. А ты?

— Я тоже. Послушай, Конни, я хотел бы пригласить тебя сегодня на ленч. Ты как, свободна днем?

— Свободна и легка, как ветер! — пошутила Конни.

— Так я заеду часов в двенадцать, хорошо?

— Буду ждать, Эрик.

Опустив телефонную трубку, Конни вдруг почувствовала, что сердце у нее колотится как бешеное. Словно в груди поселился барабанщик. Всю эту неделю она ждала и надеялась, что Эрик позвонит. И он позвонил!

Такого взрыва чувств и эмоций она не испытывала с тех пор, когда еще девчонкой смотрела в кинотеатре Ньюарка «Летний уголок», где Сандра Ди соблазняет Троя Донахью. Неужто это было тридцать пять лет назад?..

«Да шут с ней, с этой Сандрой Ди, — подумала она. — Может, это последняя в моей жизни попытка соединить судьбу с порядочным мужчиной, и я сделаю все, чтобы так и произошло». Лежа в ванной, в пене, Конни мечтала о жизни с Эриком. Каждый день она будет подавать ему вкусный завтрак. А вечерами, после работы в участке, он будет возвращаться домой, где его ждет обед. А потом они будут тихо и уютно сидеть у камина и беседовать. И посещать воскресную службу. И еще ей так хочется пойти с ним на бал полицейских и станцевать там польку. С ним, со своим возлюбленным! А эти чудесные обеды в кругу его семьи! Возможно, она даже возьмет у Розы рецепт приготовления лазаньи.

Подойдя к шкафу в спальне, Конни достала шелковый пиджак цвета слоновой кости. Оделась, потом опустилась на диван, обитый черным бархатом, и начала тихонько напевать: «Только скажи, где найти тебя…» Нет, то действительно была самая любимая в ее жизни песня.

Служанка ввела Эрика в комнату и удалилась. Он стоял в аркообразном дверном проеме, и солнечный свет, играя в его светлых волосах, образовывал вокруг головы подобие нимба. «О мой любимый, единственный!» — подумала Конни.

— Страшно рада тебя видеть, — заметила она и едва сдержалась, чтобы не сказать большего. — Со времени того чудесного дня в Палм-Спрингс прошла целая неделя.

— Ну что, хорошо дома? — спросил Эрик и присел рядом с нею на диван.

— Еще бы! — весело ответила Конни. — Причем заметь: за все это время я не выпила ни капли.

Что было правдой. Вернувшись в свой особняк, Конни первым делом повытаскивала бутылки со спиртным из всех тайников, чуланов, цветочных горшков и прочих мест, о которых помнила. И отдала их Хельге, массажистке. «Вот, передай Бьорку. Может, это поможет ему дописать книгу о Бергмане, — сказала она. — Все писатели пьют».

— Рад, что с тобой все в порядке, — заметил Эрик.

— Чего бы тебе хотелось на ленч? — спросила Конни. — Могу попросить повариху приготовить суфле из шпината.

— Я пришел по более серьезному делу, — сказал Эрик.

Конни почувствовала, что дрожит от нетерпения. Неужели он собирается сделать ей предложение? Так быстро? Они ведь даже еще ни разу не переспали.

Эрик поднялся и принялся расхаживать по комнате.

— Как тебе известно, на прошлой неделе я с твоего разрешения обыскал этот дом. Чтобы попытаться получить дополнительные доказательства… ну, потому делу, об анонимных письмах. И то, что я обнаружил… Короче, боюсь, это неприятно удивит тебя.

— Наверняка какой-нибудь фан-психопат, да? — сказала Конни. — Один из вымогателей автографов, что охотятся за звездами, точно гончие.

— О, если бы так! — вздохнул Эрик.

— Это кто-то… кого я знаю, верно? — выдохнула Конни.

— Да. И очень даже хорошо знаешь.

Конни вдруг почувствовала, как по спине у нее побежали мурашки. А сама она тем временем судорожно пыталась сообразить. Может, это дело рук Морти? Бедного пукающего Морти, который пытается отомстить ей за долгие годы унижения? Нет, на него это совсем не похоже.

— Это очень, очень близкий тебе человек, — зловещим тоном произнес Эрик.

— Ну не томи же! — взмолилась Конни. — Говори наконец, черт возьми, кто это!