Актриса года - Джон Кейн

Но только прошу: не хватайся за кинжал, позволь мне сначала все объяснить.

Некогда я встретилась с Колином, и у нас начался безумный роман, до основания потрясший весь Национальный театр. Молодых, полных амбиций, нас страстно влекло друг к другу, и мы порой вели себя безоглядно, оказываясь на грани скандала. Теперь могу сознаться: нам было не чуждо даже обжимание где-нибудь на галерке, в темном укромном местечке. И так прошло два месяца, а потом Колин предложил перестать встречаться какое-то время, чтобы проверить наши чувства. Он хотел убедиться, что это не дешевое увлечение, а истинная любовь.

И именно в этот момент я поняла, что по-настоящему люблю Колина!

Вот и сейчас, в момент смятения, я испытываю потребность проверить наши с тобой чувства друг к другу. Ты должна ответить себе на вопрос: действительно ли у тебя все кончено с Лори? А я подумаю, действительно ли Колли остался для меня лишь горьким воспоминанием? Возможно, время, проведенное порознь, позволит найти ответы на эти вопросы. Давай устроим каникулы сроком, ну, скажем, на месяц. Иначе, боюсь, я впаду в просторечие и пошлость, столь любимые всеми вами, американцами.

Будь здорова. Свяжусь с тобой сразу же после церемонии вручения «Оскара».

С любовью и наилучшими пожеланиями,

твоя Фиона».

Ну вот, дело сделано, подумала Фиона, продолжая механически жевать сдобу. И сделано вроде бы неплохо. Она наклеила на конверт марку, надела свитер и направилась к входной двери. Сперва зайти на почту и отправить письмо, потом можно побаловать себя чашкой «Эрл Грей» в маленьком кафе неподалеку.

Но планам ее не суждено было сбыться. Она распахнула дверь и увидела на пороге двух детективов из лос-анджелесского департамента полиции.

— Мисс Фиона Ковингтон? — осведомился тот, что постарше, — мужчина с бычьей шеей и мясистыми руками. Он походил на борца сумо.

— Да, — ответила Фиона. — Что случилось, джентльмены?

— Я Гаррис Ясплански, лос-анджелесский департамент полиции, — представился мужчина и показал ей бляху. — Нам бы хотелось задать вам пару вопросов о недавно погибшем Теде Гейвине, журналисте из «Персонэлити».

Колин пробирался через шумную толпу репортеров и операторов, сгрудившихся на ступеньках у входа в полицейский участок Санта-Моники. Налетели, как шакалы на падаль, подумал он. В Лондоне по крайней мере их внимание отвлекает королевская семья.

Звонок от Фионы раздался в тот момент, когда он занимался мастурбацией, просматривая по видео порнофильм с участием Кэти Айленд.

— Колли, дорогой, — произнесла Фиона в трубку. Голос ее дрожал.

— Фиона? Честно говоря, не ожидал, — пробормотал Колин, выпуская набрякший пенис из пальцев.

— Колли, я в совершенно отчаянном положении!.. И мне нужна твоя помощь.

— Что случилось, Фиона?

— Полиция обвиняет меня в убийстве журналиста из «Персонэлити»! — прорыдала Фиона.

— В убийстве?! — Колин был потрясен. — Ты что, Фиона, с ума сошла?

— О, это было бы неудивительно, — всхлипнула она в ответ. — Такое можно прочитать разве что в романе этой зануды Агаты Кристи, сидя дождливым вечером в коттедже в Брайтоне.

— Да, но чего ты, собственно, от меня хочешь? — спросил Колин, тоскливо косясь на широко раздвинутые бедра Кэти Айленд.

— Колли, — траурным тоном произнесла Фиона, — они могут потребовать внести залог.

В конечном счете никакого залога не потребовалось. В офисе окружного прокурора сочли, что на сей раз можно обойтись без формальностей. Но, вспоминая о допросе, которому ее подвергли, Фиона утверждала, что это было испытание похлеще, нежели прослушивание перед Оливером Стоуном, которое она некогда проходила.

Маленькая душная комната, куда провел ее детектив Ясплански, напоминала худший вариант грим-уборной и одновременно декорацию — эдакую мрачную клетку, где можно было бы разыграть моноспектакль под названием «Ум и мудрость женщин Дэвида Меймета». Слева в углу кто-то выцарапал на стене слова: «Здесь был Леннон».

Фиона села на жесткий деревянный стул лицом к Ясплански и трем другим детективам из отдела убийств. Взятые все вместе, эти четверо весили по меньшей мере семьсот фунтов.

— Когда вы впервые встретились с Тедом Гейвином? — спросил детектив Ясплански, глядя прямо в карие испуганные глаза Фионы.

— С неделю назад, — ответила она. — Он приходил ко мне домой, взять интервью для статьи о номинантках на «Оскара».

— И в какой именно момент вы вступили с ним в интимные отношения?

— Интимные?! — воскликнула Фиона. — Но я видела этого несчастного всего раз в жизни!

Ясплански и остальные три детектива продолжали холодно взирать на Фиону, их лица не выдавали никаких эмоций. Она почувствовала себя как Шарон Стоун в «Основном инстинкте», в той молчаливой схватке с Майклом Дугласом, что проходила в комнате для допросов, наводненной полицейскими. Возможно, лишь уловки Стоун могли бы растопить сердца этих четверых твердокаменных детективов. Но увы, Фиона никогда не курила и не носила панталон.

— И в чем же заключалось это интервью с мистером Гейвином? — спросил Ясплански.

— Ну, как обычно, — ответила Фиона. — Я угостила его чаем и еще немножко… Оденом.

Детектив Ясплански нервно заерзал в кресле.

— А как долго вы принимаете наркотик под названием «Оден»? — осведомился он.

— Оден — это величайший поэт двадцатого века! — возмутилась Фиона.

— Позвони в лабораторию, — распорядился Ясплански, обращаясь к сидевшему рядом детективу. — И выясни, что им известно о крэке или производном кристаллического порошка под названием «Оден». Скажешь им, что этот наркотик пользуется особой популярностью среди поэтов.

Детектив послушно вышел из комнаты, а выражение страха на лице Фионы сменила гримаса крайнего изумления. Она просто ушам своим отказывалась верить.

— Послушайте, детектив… — начала она, и голос ее слегка дрожал, — полагаю, я имею право знать, почему именно меня допрашивают по делу об убийстве практически совершенно незнакомого человека?

— Вы говорите: совершенно незнакомого? — спросил Ясплански.

— Да я гораздо лучше знаю телефониста, который приходит чинить телефон, — сказала Фиона.

— Тогда, может, объясните, как вот это оказалось в кармане пиджака убитого Теда Гейвина? — Детектив Ясплански открыл большой желтый конверт и извлек оттуда вересковую трубку с выгравированными на ручке словами: «От Фионы с любовью».

Чуть позже Фиона бросилась в объятия Колина, поджидавшего ее в комнате для посетителей, и рассказала о трубке, которая неким таинственным образом перекочевала в карман покойного Теда Гейвина.