Американские трагедии. Хроники подлинных уголовных расследований XIX–XX столетий. Книга V - Алексей Ракитин

коронерского жюри — доктора Льюис и Стоун — были хорошо с ним знакомы лично [первый из них — более 20 лет!]. Но все они видели уважаемого джентльмена всегда в одежде, поэтому о степени присущей ему волосатости никто ничего сказать не мог. Также у присутствующих разошлись мнения относительно комплекции и роста человека, чьи останки они видели перед собой. Кто-то считал, что расчленённый мужчина в целом соответствовал сложению Паркмена, кто-то же категорически возражал и утверждал, что ничего похожего нет вообще.

После продолжительного, но бесплодного обсуждения этого вопроса присутствовавшие порешили на том, что никто из них не возьмёт на себя смелость сказать, что найденные в Медицинском колледже останки явно принадлежат Паркмену, либо, напротив, принадлежат явно не Паркмену. Таким образом, первоочередной задачей являлось предъявление останков Элизе Паркмен.

Помимо идентификации неизвестного трупа, перед коронерским жюри стоял целый ряд других важных вопросов. А именно: как выглядел расчлененный человек при жизни (рост, вес, особенности сложения и пр.)? отчего умер неизвестный мужчина? имеет ли его смерть криминальную причину? не имеет ли дело коронерское жюри с дурацкой студенческой шуткой, ведь студенты могли взять части тела из морга и подбросить их в уборную профессора, посчитав это смешным?

Кроме таких вот общих вопросов имелось большое количество аспектов, непонятных членам жюри и требовавших разъяснения. Например, такой: как можно было кучу фекалий поместить на дно рабочей камеры и зачем это вообще делать? Или другой: почему все найденные человеческие зубы однотипно раскололись вдоль, а не поперёк? Это выглядело контринтуитивно, ведь опыт и здравый смысл подсказывают нам, что зубы должны ломаться по наименьшему сечению, то есть поперёк… Вообще, вопрос сжигания, точнее, возможности сжигания человеческого тела в печи вызвал у присутствовавших множество вопросов, и возникшая дискуссия показала, что никто из врачей не имеет понятия об особенностях этого процесса. Другой круг вопросов оказался связан с воздействием на найденные фрагменты тела химических реагентов. Если на самом деле имела место попытка растворить человеческую плоть неким активным химическим веществом, то что помешало злоумышленнику это сделать? И можно ли вообще такое проделать? Присутствовавшие врачи, обсудив возможные нюансы такого рода мероприятия, также признали свою некомпетентность в этой области.

В результате продолжительного, но конструктивного обсуждения результатов обыска и, исходя из наличия имевшихся частей тела, коронерское жюри выработало ряд первоочередных мер, чья реализация призвана была продвинуть вперёд полицейское расследование. Речь шла о следующем:

— приглашение профессора антропологии, признанного специалиста по скелетам человека и млекопитающих, способного провести анализ мелких костных фрагментов, найденных в тигельной печи;

— консультация со стоматологом пропавшего бизнесмена, дабы тот дал заключение о возможной принадлежности найденного зубного протеза;

— получение компетентного заключения о возможностях сожжения человеческого тела в печи и особенностях этого процесса;

— получение компетентного заключения о возможностях растворения человеческого тела химически активными веществами и особенностях этого процесса, если таковой в принципе возможен;

— ну и, само собой, проведение надлежащего судебно-медицинского исследования останков с целью установления причины и давности наступления смерти.

К выполнению 1-го пункта из перечисленных выше коронер приступил немедленно. Члены коронерского жюри ещё не успели разойтись, как прибыл Джелферсон Уаймен (Jelferson Wyman), профессор антропологии Гарвардского университета, приглашенный запиской Джайбеза Прэтта. Выслушав коронера и быстро осмотрев костные фрагменты, принадлежность которых предстояло установить, профессор согласился провести предложенную экспертизу. С тем и убыл.

Вопрос о возможном растворении тела химически активными веществами согласился проработать доктор химии Гарвардского университета Чарльз Джексон (Charles T. Jackson). Он решил, что сможет изучить процесс на тканях свиньи, посчитав её достаточно близким аналогом человека. Сразу оговоримся, что допущение доктора Джексона следует признать весьма спорным и замена человеческой плоти свиной с точки зрения судебно-медицинской представляется не вполне корректной. Свинья, если сравнивать её с человеком, имеет намного больший вес и, соответственно, более массивный и прочный скелет. Также следует отметить большую разницу между человеком и свиньёй в соотношении массовых и объёмных долей жировой и мышечной тканей. А подобные нюансы имеют большое значение для правильного ответа на поставленный коронером Прэттом вопрос. Разумеется, сам коронер прекрасно это понимал, но поскольку перед Чарльзом Джексоном задача полного растворения тела едкими веществами не ставилась, а имелось в виду лишь обобщенное исследование возможности растворения плоти, было сочтено, что свиное мясо вполне годится в качестве грубого аналога человеческой плоти.

А вот изучением возможности сжигания человеческого тела занялся доктор Вудбридж Стронг (Woodbridge Strong). Он заявил, что сжигание свиньи не следует рассматривать как процесс, во всём подобный сжиганию человеческого тела, поскольку вес животного значительно превышает вес даже самых крупных hono sapiens sapiens, и кости скелета свиньи гораздо толще и тяжелее человеческих. После некоторых проволочек коронер Джайбез Прэтт договорился с городским маршалом Фрэнсисом Тьюки о передаче доктору Стронгу для исследований трупа какого-либо недавно казненного преступника.

В середине декабря в окружной тюрьме на Леверетт-стрит был повешен некий пират, совершавший в составе банды нападения на корабли в гавани Бостона. Тело казнённого немедленно было отправлено в распоряжение Вудбриджа Стронга. Последний в своём отчёте, посвященном проведённым исследованиям и переданном впоследствии службе окружного коронера, сообщил, что повешенный был крупным мужчиной средних лет с избыточным весом. Что было очень хорошо, поскольку позволяло изучить процесс сожжения всех видов тканей — костной, мышечной и жировой. К сожалению, нам неизвестны имя и фамилия преступника, ставшего волею Судьбы лабораторным ингредиентом — причём в буквальном значении этого слова — сам доктор Стронг не посчитал нужным назвать повешенного. Впрочем, возможно, он даже и не знал его имени и фамилии.

Доктор Стронг не имел в своём распоряжении тигельную печь, поэтому воспользовался обычной, о чём и сообщил в отчёте. Эта деталь была важна, поскольку обычная печь заметно уступала тигельной с точки зрения температурной эффективности. Доктор лично разрезал полученный труп таким образом, чтобы получить образцы различных видов тканей и внутренние органы. Нарезанные куски он поместил на решётку, которую отправил в печь. Эксперимент доктор проводил в ночное время в полном одиночестве, что легко объяснимо — посторонним на такое смотреть не следовало! На протяжении 10-ти часов экспериментатор поддерживал в топке «ревущее пламя» («kept up a roaring fire»).

Утром, вытащив решётку, он с немалым изумлением обнаружил, что… трам-пам-пам!.. ни один из образцов не сгорел полностью. Ни внутренние органы, ни образцы тканей полностью не исчезли — они частично обуглились, уменьшились в размерах, стали неузнаваемы — но