Берия. Арестовать в Кремле - Анатолий Сульянов

Берия жаждал компроматов на главную жертву — Г. К. Жукова, искал тех, кто может «помочь» в «свержении» одного из самых ярких героев Отечественной войны, прославленного полководца, любимца народа; он понимал, что Сталин не даст разрешения на арест трижды Героя Советского Союза, пока не будет весомых доказательств.

Следуют новые аресты. В подвал Лубянки вталкивают маршала артиллерии Н. Яковлева, маршала авиации Г. Ворожейкина, топор занесен над Главным маршалом артиллерии Н. Вороновым…

Берия торопил Абакумова, тот, в свою очередь, торопил следователей, не стесняясь во всеуслышание говорить о применении самых изощренных пыток, вплоть до раздавливания каблуками сапог мужских органов, запихивания раскаленного шомпола в анальное отверстие, заталкивания иголок под ногти… Не все смогли выдержать такое — в беспамятстве, обезумев от боли, случалось, подписывали, не читая, составленные следователями протоколы. Позже, придя в себя, перечитывая их, подследственные не соглашались с формулировками и выводами.

Чего хотели добиться Берия и Абакумов? Они пытались «создать» еще один «заговор военных», во главе которого стоял бы маршал Г. К. Жуков, как это сделал Ежов в 1937 году, когда были обвинены в «заговоре» Тухачевский, Якир, Примаков, Уборевич и другие видные военные руководители. Только таким мощным «делом» можно воздействовать на Сталина и убедить его в необходимости ареста Жукова. Было ясно, что Лаврентий Павлович по-прежнему пытался создать мнение у Сталина о появлении новых «врагов народа», на этот раз среди высшего командного состава. Давление на Сталина оказывал не только Берия, усердствовали и Маленков, и Каганович, и Молотов. И это давление не замедлило сказаться. После неоднократных стычек с министром Вооруженных Сил Булганиным главнокомандующий сухопутными войсками маршал Жуков понял, что придирки Сталина к нему кем-то заранее преподносятся генералиссимусу в превратном, извращенном виде, и Сталин, похоже, верил во все то, что ему докладывал Берия.

«Я чувствовал, что вокруг меня, — вспоминал позже Жуков, — идет какая-то неблаговидная работа. И, наконец, разразилась для меня крупная неприятность. Сталин собрал Главный военный совет, на который были приглашены все члены Политбюро, маршалы, генералы, в том числе Ф. И. Голиков и А. В. Хрулев. В зал заседания вошел Сталин. Он был мрачен, как черная туча. Ни слова не говоря, он достал из кармана бумагу, бросил ее секретарю Главвоенсовета генералу С. М. Штеменко и сказал: «Читайте». Штеменко, взойдя на трибуну, начал чтение. Это было заявление на маршала Жукова от бывшего адъютанта подполковника Семочкина и Главного маршала авиации А. А. Новикова, содержащихся в тюрьме, арестованных органами госбезопасности. Заявление было написано на нескольких листах, основная суть сводилась к тому, что Жуков нелояльно относится к Сталину, считает, что он, Жуков, а не Сталин, вершил главные дела во время минувшей войны, что якобы Жуков неоднократно вел разговоры, направленные против Сталина. Якобы я во время войны сколачивал вокруг себя группу недовольных генералов и офицеров.

После зачтения этого заявления Сталин предложил высказаться. Выступили Молотов, Берия и Булганин. Все они критиковали меня за то, что я оказался не благодарен Сталину за его хорошее ко мне отношение, что я якобы зазнался и не хочу считаться не только с авторитетом Политбюро, но и лично Сталина, что меня следует одернуть и поставить на свое место.

В таком же духе выступил генерал Голиков, указав, что якобы я зря снял его с должности командующего фронтом за неудачу действий войск фронта под Харьковом в 1943 году. Но большинство выступавших маршалов меня поддержали. Особенно резко в мою защиту выступил маршал бронетанковых войск П. С. Рыбалко, рассказавший, как в особо сложных условиях и опасных моментах Жуков помогал войскам находить правильные решения и громить врага.

Кончилось тем, что меня сняли с должности главкома сухопутных войск и отправили командовать войсками Одесского военного округа, а на состоявшемся Пленуме ЦК ВКП(б) вывели из состава ЦК без всякой формулировки. А. А. Жданов при этом сказал: «Жуков еще молод и не созрел для ЦК».

Это был первый успех Берия, и он с Абакумовым сразу начал готовить второй этап операции по «делу Жукова»…

Утихнувшие было аресты военачальников возобновились с новой силой. В тюрьмы и лагеря под строжайшим конвоем направлялись генералы, адмиралы, офицеры, еще недавно совершавшие на полях войны героические подвиги, проявившие себя в руководстве фронтами, армиями, дивизиями, полками. Причем в первую очередь арестовывались те генералы и офицеры, которые были рядом с Г. К. Жуковым на фронтах, в Генеральном штабе, в Группе советских оккупационных войск в Германии. Сам Жуков все это время находился под негласным контролем сначала в Одесском, а затем и в Уральском военных округах. «Дело Жукова» росло не так быстро, как бы хотелось Берия, а потому в ход пускались испытанные в довоенные годы приемы: избиения, глумление, пытки, издевательства, аресты родных и близких».

25

В конце войны и сразу после ее окончания в ГУЛАГи потянулись эшелоны тех, кто волею обстоятельств, зачастую не по личной вине, оказался в многочисленных лагерях военнопленных. Командиры и красноармейцы, находясь в плену, старались не запятнать себя служением гитлеровской Германии, тысячами бежали из плена, становясь в ряды Сопротивления, но были и такие, которые перешли на сторону врага. Честные советские военнопленные ждали с нетерпением того дня, когда их освободит наступающая Красная Армия и они смогут встать в ее строй или вернуться к своим семьям, на свои предприятия, в колхозы и совхозы.

Но для них было уготовано другое: лагеря и тюрьмы. И часто на одних и тех же нарах, в одних и тех же бараках находились и недавние командиры и бойцы Красной Армии, и запятнавшие себя полицаи и предатели…

В победном мае 1945 года Сталин направил специальную директиву: «Командующим войсками 1-го и 2-го Белорусских, 1-го, 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов. Тов. Берия, тов. Меркулову, тов. Абакумову, тов. Голикову, тов. Хрулеву, тов. Голубеву.

Военным советам фронтов сформировать в тыловых районах лагери для размещения и содержания бывших военнопленных и репатриируемых советских граждан на 10 000 человек каждый лагерь. Всего сформировать: во 2-м Белорусском фронте — 15, в 1-м Белорусском фронте — 30, в 1-м Украинском фронте — 30, во 2-м Украинском фронте — 10, в 3-м Украинском фронте — 10 лагерей.

Проверку возложить: бывших военнослужащих Красной Армии — на органы контрразведки «Смерш», гражданских лиц — на комиссии НКВД, НКГБ, «Смерш».