Капитан «Аль-Джезаира» - Вернер Лежер

— Я так надеюсь на это. Позвольте мне еще раз поблагодарить вас от всего сердца, Роже, за все доброе, что вы сделали для моего сына. Своим мужеством вы снова пробудили во мне, старике, радость жизни. Я — вечный ваш должник.

— Не стоит об этом, пожалуйста, — уклонился от благодарностей де ла Винь.

— Итак, Омар-паша правит Алжиром, как и прежде. Это — страшная весть, это означает, что море и впредь остается небезопасным от корсаров.

— Лорд Эксмут сделал только половину работы.

— Может, не было других указаний?

— Вы думаете, месье Парвизи?..

— Извините, но там один синьор хочет засвидетельствовать вам свое почтение, — прервал беседу вошедший слуга.

Не глядя на поданную визитную карточку, Парвизи отказался принимать визитера.

— Я уже объяснил этому синьору, что вы сейчас заняты и не хотите, чтобы вам мешали, но он только улыбнулся, всунул мне в руку карточку и сказал, что ему ни в коем случае не откажут, — оправдывался слуга.

— Что? — Парвизи бросил взгляд на карточку. — Ну, это совсем другое дело. Проси. Скорее веди синьора барона сюда!

Джакомо Томазини ознакомили со всеми новейшими сообщениями. Пришел-то он, собственно, только с дружеским визитом. Однако хотел бы попутно услышать кое-что о рекомендованном им сотруднике и вообще о всех делах Гравелли.

— Мне не совсем понятно ваше замечание, месье Парвизи, — продолжал разговор де ла Винь. — Вы что же, полагаете, что у лорда Эксмута и не было никаких других указаний?

— Нет, Роже. Я не осмелился бы бросить какой-либо из европейских держав упрек за полумеры, которыми она ограничилась в собственных интересах.

Юный француз не удержался и слегка присвистнул. Тихонько, коротко. Он смущенно закашлялся, чтобы скрыть свою досадную несдержанность. Однако по лицам коммерсанта и банкира тотчас определил, что это ему на удалось. Оба отлично поняли его волнение.

— Вы и все жители Генуи, вероятно, удивитесь, узнав, что радостное известие о падении Алжира верно лишь наполовину, — продолжал де ла Винь. — Я представляю себе дело так. Положение дея стало настолько тяжелым, что никаких сомнений в полной и окончательной победе объединенного флота уже не оставалось. Однако кто-то еще до окончания боевых действий успел передать это чрезвычайное сообщение в Европу. Может, световыми сигналами, от страны к стране, или еще как, не знаю. Никто даже и не думал, что турецкое владычество будут терпеть и дальше. И мы в Ла-Кале были в твердом убеждении, что произошел переворот. Но оказалось, что мы заблуждались. Омар-паша, как и прежде, властитель Алжира. Принялись уже восстанавливать крепостные верки, отстраивать город, словом, действовать так же, как и в прошлом. Я не удивлюсь, если в ближайшем будущем Средиземное море снова станет таким же опасным, как прежде.

— А рабство?

— Кое-какие пункты договора дей уже не выполняет. Вот, у меня есть копия условий, признанных турками…

Парвизи обстоятельно проштудировал документ.

Статья первая запрещает навсегда рабство. Это хорошо. Эта статья — великолепна, и большинство других — тоже. Но британский адмирал не сделал ничего для Свободы Моря. Морской разбой не запрещен! О нем в договоре — ни слова!

Парвизи передал копию договора Томазини. Тот прочел ее. Начал снова, перечел в третий раз и вдруг насторожился. Вчитался еще раз, повнимательнее. Андреа и Роже напряженно ждали. Что там такое, отчего барона так заинтересовал документ?

Властелина Гор поразили слова, на которые он в первые разы не обратил особого внимания. Они содержались в статье второй:

"Освободить всех рабов, имеющих быть в настоящее время во власти дея… " В настоящее время! Эти слова имеют смысл и цель, только если турки сдержат условия статьи первой.

— Слушайте, месье де ла Винь, слушай и ты, Андреа! — потребовал он особого внимания от обоих своих собеседников.

Однако ни француз, ни генуэзец не нашли никакого подвоха ни в первой, ни во второй статьях.

— Я не понимаю, что вы там такое раскопали, месье барон. Дайте хотя бы намек, — попросил де ла Винь.

Томазини прочел вслух еще раз, особо выделяя слова «в настоящее время».

— Уж не рассчитаны ли эти условия заранее, чтобы дей не очень-то их держался; не хотели ли ему даже дать понять, что в будущем он, как ни в чем не бывало, может продолжать разбой?

Роже не отважился изложить свои соображения кроме как полушепотом. Очень уж невероятными казались они ему.

— Вот и я мыслю точно так же. Мне кажется, что куда лучше было бы слова «в настоящее время» изъять вовсе. Было бы короче и, с другой стороны, дало бы европейцам свободу действий. Однако самого главного для себя английский адмирал достиг — удовлетворения за обиду, нанесенную британскому консулу. Ну а то, что при этом добились кое-какой малости и для всего человечества, это, конечно, тоже прекрасно и похвально, и вся Европа обязана за это Англии своей благодарностью. Я с большим вниманием буду следить, подтвердятся ли в будущем мои догадки.

— Синьоры! Прошу несколько минут внимания для сообщения, которое я только что, вместе с категорическим указанием немедленно довести его до вас, получил от синьора Парвизи.

— Тише!

— Да замолчите же!

— Управляющий Парвизи хочет о чем-то нас известить!

— Тише, тише! — прошелестело от группы к группе.

— Внимание, он начинает!

— Синьор Парвизи поручил мне сказать вам, что владычество дея не сломлено.

— Слушайте, слушайте!

— Да прикройте же рты!

— Проклятье!

— Господи Боже!

Разочарованные, сбитые с толку люди никак не могли успокоиться.

— Алжир подвергся сильному обстрелу, его крепостные верки большей частью разбиты, но Омар-паша не низложен. Стоявшие в гавани пиратские корабли обращены в пламень. Однако, синьоры, это вовсе еще не гарантия, что наши суда смогут в будущем беспрепятственно ходить по всему Средиземному морю.

Минут пять в биржевом зале царила мертвая тишина. Каждый соображал, как ему вести дела дальше. Иные, что победнее, побледнели как мел. Только что перед ними распахнулись было ворота к богатству и власти. И вот, не успела биржевая мелкота к этим воротам даже приблизиться, как они снова закрылись. Видно, суждено им теперь век оставаться все такой же мелкой рыбешкой. Не иначе как опять придется лезть в кредитную кабалу к Гравелли.

Затем вокруг управляющего Парвизи образовалась толчея, посыпались вопросы. Все стремились побольше узнать о случившемся. Каждый старался перекричать другого, так что разобрать ничего и вовсе стало невозможно. Да, впрочем, не так уж это было и необходимо. Молодой управляющий только пожимал плечами, показывая, что никаких дальнейших пояснений при всем желании дать не может.