Застывший шедевр - Инесса Рафаиловна Давыдова

– Иначе зачем ему бахвалиться? Кстати, Родион очень любил оперу. Химик мог проникнуться его пристрастиями. Это навело меня еще на одну мысль. А что если Химик создает новую личность? Некий собирательный образ из девяти учеников. Берет от них самые сильные стороны, наделяет себя их талантами.

– Это ж как надо себя не любить…

– Может, он убедил себя, что таким образом достигнет некоего Абсолюта.

Кира попыталась представить, какие таланты Отверженного мог позаимствовать его учитель. В памяти всплыл монолог Химика. По телу пробежал холодок.

– Расмус, откуда он узнал, что я лжеподружка? Иван сказал, что запись Химик сделал до начала убийств в музеях. Выходит, он давно следил за тобой. Но как он мог знать, что ты подключишься к расследованию?

– Я думал об этом, пока был в душе… – Бирк потер глаза и застонал. – У меня нет сейчас всех ответов.

Больше он не издал ни звука, и Кира повернулась, чтобы убедиться, что он в порядке. Расмус лежал на спине, закинув руки за голову. Взгляд направлен в потолок, где в этот момент была выведена картинка ночного звездного неба. Несколько минут они лежали молча, пока Бирк не выпалил ошеломляющую новость:

– Я решил разорвать наш контракт.

– Что? Почему? – Кира вскочила как ужаленная.

– Не беспокойся, я выплачу тебе всю причитающуюся сумму.

– А как же ты?.. Кто теперь будет твоей девушкой для прессы?

– Никто, – отмахнулся Бирк. – Пора кончать с этим лицедейством. Когда я услышал, как глумится надо мной этот психопат, то понял, что иду совершенно не в том направлении. Мне тоже нужно двигаться дальше. Ограждаясь от женщины контрактом, я не даю себе шанса на серьезные отношения. Мне скоро сорок два. Нужно подумать о будущем. Не могу же я всю жизнь оставаться холостяком. К тому же это плохо сказывается на моем психическом состоянии. Я постоянно раздражен, меня ничто не радует, о любви и говорить не приходится. Я уже забыл то сладко-щемящее чувство, когда видишь свою возлюбленную.

Кира упала на спину и сдунула с лица пряди волос. Вот такого поворота событий она точно не ожидала. Чего уж скрывать, ей нравилась эта новая жизнь с Бирком, исключая, конечно, поход в злачный клуб, но тогда она сама была виновата.

– Кажется, я знаю, кто будет у тебя первым после годичного перерыва. – Она подняла на него глаза, и Бирк выдохнул на одном дыхании: – Яковлев. Тебе он нравится. Ты краснеешь, когда его видишь.

Бирк видел ее насквозь. Но признавать этого не хотелось.

– Глупости, Глеб для меня просто коллега, а теперь уже и бывший.

– Тебе нужно научиться врать.

Приподнявшись на локте, Кира хмыкнула.

– Откуда ты знаешь, что я вру?

– Когда ты врешь, трогаешь крестик на груди, – Бирк изобразил ее жест. – Пытаешься как бы успокоить совесть.

Кира покраснела, она даже не замечала за собой этого жеста.

– Что еще ты во мне заметил?

Вопрос был воспринят болезненно, он прожег ее взглядом.

– Как только закончим это дело, я скажу адвокату, чтобы подготовил расторжение договора. Надеюсь, новая квартира даст тебе толчок для новой жизни. Хочу, чтобы ты была счастлива.

Кира собиралась возразить, но Бирк жестом дал понять, что не хочет продолжать эту тему.

– Спи, Кира. Завтра будет трудный день, как и вся следующая неделя. А потом ты уедешь в Будапешт. Новая жизнь, новый виток в карьере. У тебя все будет хорошо, вот увидишь.

†††

9 июля 2012 г., Москва, отдел профайлинга

Почти весь день Бирк изучал обстоятельства и причину смерти Родиона Маэстро. Выяснилось, что причиной смерти был инфаркт. Смерть наступила в приемном покое больницы, куда его привезли на скорой помощи. Бывшие коллеги присутствовали на похоронах и утверждали, что гроб был открытым, а процедура прощания длилась почти час.

К обеду с помощью замминистра Бирку удалось получить разрешение на эксгумацию.

– Маячок, который ты дал пациенту хосписа, до сих пор не включился, а я так надеялся, – возбужденный Лимонов расхаживал по кабинету. – Удалось узнать, как этот упырь проник в твою систему безопасности?

– Не буду грузить тебя техническими терминами, но это произошло в момент обновления системы после внедрения новых функций.

– Когда это было?

– Обновление шло этапами. На протяжении трех последних дней.

Полковник почесал затылок и вернулся в рабочее кресло.

– Кто-то сказал Химику, что ты будешь обновлять систему?

Бирк покачал головой.

– Ночью проверили все средства связи и квартиры моих сотрудников. Он подключился к телефону Нины. В день, когда Сото согласовывал со мной дату, она была рядом, монтировала вертикальное озеленение в моем кабинете.

– Чтобы такое провернуть, нужно под боком иметь хакера уровня Сото.

– Да. – Бирк издал звук, похожий на шипение утюга, и поморщился.

Утром Кира задала ему тот же вопрос.

– Сото сказал, что есть две кандидатуры, способные провернуть такое удаленно. Это соавторы программы. Оба живут за пределами России. Он уже занимается их отслеживанием, но доказать их причастность будет сложно.

– Как Химик мог на них выйти?

– Понятия не имею, – пожал плечами Бирк. – Это дело Сото. Пусть сам разбирается. У хакеров свой кодекс чести.

– Едрен батон! Как давно Химик за тобой следил?

– Думаю, с момента смерти Маэстро. Родион был зациклен на моей матери: преследовал ее, звонил домой, врывался в кабинет, где она вела прием, требовал уделить ему время. Сначала он ее боготворил, потом был период разочарования, а закончилось все ненавистью. Маме предложили в Москве возглавить кафедру, и она решила уехать. Он грозился последовать за ней, тогда я вмешался и принял меры. Через год наступила ремиссия, его выписали. С того момента и до самой смерти его никто не видел. Цапакин встретил Маэстро либо в стационаре, либо сразу после выписки.

– И промыл ему мозги. Придумал «миссию» и отправил удить рыбку.

Полковник заметил в коридоре Токарева и Громова, которые только что вернулись с места передачи груза, и жестом пригласил их войти в кабинет. Когда оба поздоровались с доктором за руку и сели напротив стола, он спросил:

– Какие новости?

– По описанию курьера груз передал сам Цапакин. Пока ящик грузили, он склабился и шутил, – начал докладывать Громов.

– Балабонил, не затыкаясь. Не очень-то Веня обеспокоен, будто не боится вкусить несвободу, – сделал вывод Токарев, закинул руки за голову, но потом понюхал свои подмышки, сморщился и сплел руки на груди.

– Рядом ни одного строения: свалки, заборы с двух сторон. Когда грузчики подъехали, ящик уже стоял у дороги.

– В накладной он указал, что груз – стеклотара для лаборатории.

– Особо подметил, что груз