Подмастерье палача (СИ) - Тюрин Виктор Иванович

Коротко кивнув, я отправился осматривать дом. Судя по тому, что новый хозяин дома не пошел вслед за мной, он уже был здесь. Некоторые шкафы и сундуки были открыты и заглянув внутрь, можно было увидеть одежду и обувь. На втором этаже, в спальне хозяина дома, я нашел только с десяток баночек и пузырьков с духами и притираниями, зато в кабине на стенах висели доспехи и оружие, вот только кольчуги там для меня не нашлось.

"Может прихватить какой-нибудь меч? — мельком подумал я, глядя на тройку мечей, висевших веером на стене, но стоило мне отвести от них взгляд, как мысль исчезла. Подошел к гобелену с изображением четырнадцати человеческих фигурок. Одни из них отображали человеческие пороки, а другие — достоинства. Неожиданно в коридоре послышались шаги, а затем на пороге показался Анри.

— Понравился? — поинтересовался он.

— Просто интересно.

— А мне очень нравится этот гобелен. Он называется "Семь добродетелей и семь грехов". Гнев, гордыня, печаль, прелюбодеяние, сребролюбие, тщеславие, уныние и чревоугодие, которым противостоят кротость, любовь, смирение, терпение, умеренность, усердие, целомудрие. Все это знают, но до сих пор ведутся споры между богословами и теологами о том, по какому пути должен идти человек, чтобы сохранить свою бессмертную душу: сосредоточиться на борьбе с грехами или просто следовать добродетелям, — я с некоторым удивлением посмотрел на него, так как он открылся для меня с неожиданной стороны. Увидев это, он усмехнулся и неожиданно спросил. — Удивил тебя?

— Честно говоря, да.

Я ожидал, что он пуститься в дальнейшие разъяснения, попытается еще чем-то удивить меня или похвастаться, но вместо этого он спросил:

— Ну что? Ничего не присмотрел для себя?

— Нет. Я снимаю комнату…

— Знаю, у вдовы пекаря Бове. Даже, наверно, могу сказать, что у тебя лежит в сундуке. Пара нижнего белья, шоссы, две рубашки, камзол и плащ. Угадал?

— Не совсем, сударь. Плаща у меня нет, зато есть праздничный костюм.

— Да ты, богатый человек, Клод Ватель, — засмеялся Анри, которого еще не отпускало хорошее настроение. — Меч не нужен?

— Нет, благодарю.

— Тогда пошли. Хочу тебе кое-что показать.

Спустя несколько минут мы вошли в комнату, где хранился гардероб бывшего хозяина. Анри подошел к большому сундуку, откинул крышку, порылся в груде вещей, и вытащил на свет плащ с капюшоном, подбитый мехом какого-то животного.

— Ты сказал, что у тебя плаща нет, так вот, держи. Почти новый. Мех выдры, так что не промокнешь, — он снова засмеялся.

"Плащ, это хорошо, — подумал я, взяв в руки подарок, — вот только у Анри уж больно хитрое выражение на роже. Неужели какой-то сюрприз приготовил?".

Подойдя к другому сундуку, он достал из кармана ключ, щелкнул замком и откинул крышку. Я подошел поближе. Сверху лежал наряд, вот только он не морщился складками, как обычная, свернутая одежда. Анри бросил на меня внимательный взгляд: понял ли я его секрет?

— Тайная броня?

— Догадался. Держи, твое.

Положив плащ на табурет, я взял в руки камзол из темно-синего бархата. Он был тяжелым, не менее шести-семи килограмм весом. Положив его, на крышку стоящего рядом сундука, начал прощупывать его изнанку. Все оказалось очень просто: внутри оказалась, искусно вшитая в верхнюю одежду, мягкая кожаная куртка с короткими руками, обшитая металлическими пластинками. О такой куртке я думал в свое время, но не в сочетании с верхней одеждой. Бархат был не только сильно потерт, но и зашит в двух местах.

"Отличная идея. Закажу себе новый, только посажу на пуговицы. То, что мне нужно".

— Как тебе? — с некоторым бахвальством в голосе спросил меня Анри, заметив, как у меня загорелись глаза.

— Просто нет слов благодарности…

— Погоди. Ты посмотри еще на это, — и он достал пышный берет с серебряной заколкой, крепящей перо. Правда, как головной убор, он был безнадежно испорчен, проще сказать, разрублен, но стоило Анри перевернуть его, как я увидел внутри металлическую основу.

— Бери. Теперь это все твое.

— Сударь, просто не нахожу слов для вашей щедрости…

— Клод, я люблю лесть, но при этом неплохо разбираюсь в людях, поэтому брось валять дурака, — Анри сбросил маску радушного хозяина. — Буду рад, если когда-нибудь эти вещи спасут тебе жизнь, как ты спас ее мне. Теперь идем, я тебя провожу.

Уложив подарки в полотняную сумку, я попрощался и ушел. Неожиданные дары Анри показали мне другую, неизвестную мне возможность использования обычной одежды в качестве тайной защиты. Напрочь выбросив из головы мысли о кольчуги, я сразу отправился к ворчуну — портному. Хотя при виде меня он опять состроил недовольную гримасу, но я-то видел, что он мне рад, как человеку, который дает ему работу и платит неплохие деньги. Выложив перед ним камзол, я спросил его, сможет ли он сделать нечто подобное, так как подарок Анри для носки был мало пригоден. Портной какое-то время крутил камзол, щупал материал, изучал швы на кожаной основе, потом сказал, что сделает, причем намного лучше. Мы немного поспорили из-за пуговиц, но я сумел настоять на своем, зато портной отыгрался на мне, предложив свою модель. Тут я не стал спорить. Затем мы определились с тканью, решив, что для камзола подойдет материал из английской шерсти синего цвета, которая хорошо тянется, с ярко-голубыми вставками на рукавах.

"Строго, но со вкусом. Как раз для среднезажиточного буржуа".

Оставив задаток, я отправился в лавку, где торговали головными уборами, а уже оттуда меня направили к мастеру, у которого, как мне сказали, есть опыт в этих делах. В стальной шапочке нужно было сменить матерчатую подкладку, а наверх мастер посоветовал мне тюрбан причудливой формы с хвостом, который забрасывался на плечо. Во-первых, соответствует последней бургундской моде, а во-вторых, оказалось, что приличные буржуа береты не носят, в-третьих, он отлично скрывал металлическую основу моего головного убора. Я прикинул и решил, что мой будущий костюм великолепно подходит к роли зажиточного горожанина.

Одежда в этой эпохе являлась своеобразной лакмусовой бумажкой для определения человека. Именно по ней можно легко узнать шлюху и горожанина, еврея и буржуа, профессора университета и дворянина. Новая одежда говорила о том, у меня есть деньги. Не самый дорогой материал и отсутствие украшений, в виде перстней или серебряных пряжек на обуви, могли подсказать сведущему человеку, что хозяин этой одежды небогат. Неяркие цвета означали, что я человек строгих правил и не позволяю себе излишеств в жизни. Отсюда внимательный взгляд средневекового человека сразу сделает вывод в отношение меня: обычный мелкий буржуа.

Выйдя из мастерской, я посмотрел на свою обувь, сшитую из мягкой кожи, и подумал, что раз уж взялся, так надо полностью менять весь свой облик, после чего отправился к сапожнику. Принял меня подмастерье, но, стоило объяснить парню, чего я хочу, как тот почесал в затылке, а потом сказал, что без мастера тут не обойдешься. Хозяин, выслушал меня и неожиданно сказал, что уже сталкивался с такой обувью, а затем принес солдатские полусапожки бургундских конных стрелков. Он их так назвал, а затем объяснил, что стрелки действовали не только верхом, но и спешившись, а значит им обувь шили как для верховой езды, так и для ходьбы пешком. Причем именно для них специально шили сапоги не с длинным, а с круглым носком. Пока я их рассматривал, он сходил и принес другую модель — высокие ботинки, застегивающиеся на пряжку, с толстой подошвой, подбитой гвоздями. Эта была почти современная модель обуви, вот только солдаты ее сильно не любили по одной простой причине. Подошва подшивалась к верхней части башмака, после чего его выворачивали так, что все швы оказались внутри, а уже затем снаружи подшивалась толстая подметка. Так как носков и портянок в это время не было, грубые швы внутри такой обуви быстро натирали ноги. Для меня тут не было никакой проблемы, так как портянки научился крутить еще с курсантских времен, поэтому я сразу дал добро на их пошив. При этом я попросил вставить в носки сапог металлические вставки. Мастер отнесся к моему "капризу" с пониманием, но при этом никак не мог понять, зачем ему надо делать отдельно сапоги на левую и правую ноги. Так как спор грозил затянуться, я сказал, пусть делает по старинке. Обрадованный сапожник быстро снял с меня мерки, после чего я вручил ему задаток и пошел в "Дубовый лист".