Информация и человек - Сергей Сергеевич Сергеев

запредельных физических воздействий, а от охватившего его ужаса? Или, как мы уже рассматривали, если ему для спасения собственной жизни вдруг потребуется пройти по бревну через пропасть, то, опять же, зачем ему сознание, если в бессознательном состоянии (как лунатик) он мог бы запросто проделать это? И если уж наше сознание так устроено, что в некоторых случаях только мешает, то, наверное, хорошо бы иметь возможность на какое-то время отключить это самое сознание, чтобы действовать спокойно и рационально? Вроде бы, логично. Но так ли это на самом деле?

Прежде всего, нельзя ставить вопрос в том духе, что вот если человек не может сознательно сделать то, что легко совершает бессознательно, значит, когда требуется это сделать, надо сознание отключать. Допустим, вы, переходя через пропасть по бревну, отключили бы своё сознание и стали действовать как лунатик. Но ведь сознание для того и нужно, чтобы определять, какие конкретно действия необходимо предпринять. Лунатик ходит по краю крыши без всякой необходимости. Его действия никак нельзя назвать целесообразными. И вовсе не факт, что при отключенном сознании вы смогли бы вести себя так, как этого требует обстановка. Похоже, наша психика вовсе не случайно постоянно как бы «настаивает» на том, чтобы наши поступки определялись сознанием, а не какими-то неопределёнными ощущениями.

Но почему же, всё-таки, при «включенном» сознании человек не может сделать то, на что он физически способен? Но этот вопрос связан с множеством других вопросов, и мы ещё вернёмся к этой теме в главе «Ассоциации».

***

Следует заметить, что здесь (как, впрочем, практически во всём тексте) вопрос умышленно упрощается. Действительно, не очень-то понятно, почему для спасения жизни (!) сознание не позволяет сделать то, что организм физически в состоянии сделать. Если человек погибает в силу ограниченности своих физических возможностей, – например, когда он не способен убежать от неожиданно возникшей опасности или, скажем, замерзает, – то здесь ничего неясного нет. Но при переходе по бревну через пропасть имеет место именно тот случай, когда физически ему ничто не мешает совершить эти действия. Все неприятности в такой ситуации только от сознания.

С другой стороны, говоря о том, что в аварийных ситуациях сознание мешает спасению жизни, мы поступаем явно некорректно. Действительно, ведь никто не выделяет как что-то особенное случаи, когда человек избегает смерти исключительно благодаря сознательным действиям. Или, хотя бы, ведёт себя вполне адекватно и не подвергается «нерациональной» гибели. Обычно заостряют внимание лишь на случаях, когда человек погибает из-за ужаса, паники или просто глупого для данных обстоятельств поведения. И уж совсем исключают из рассмотрения многочисленные факты, когда только благодаря сознанию человек попросту не попадает в аварийную ситуацию. Другими словами, если бы была возможность объективно оценить соотношение случаев, когда сознание губит человека и когда спасает, вряд ли возникла бы мысль о пагубной сущности сознательных действий. И даже случаи, когда человек погибает именно от ужаса, оцениваются, как правило, некорректно, ведь во многих случаях этот самый ужас охватывает человека как раз из-за вполне правильной оценки ситуации: никаких шансов нет, гибель неизбежна, можно только некоторое время мужественно продержаться, а потом умереть не от ужаса, а от голода, холода или других вполне объективных причин.

***

Попробуем взглянуть на эту проблему с другой стороны. Допустим, вы забивали гвоздь и случайно попали молотком по пальцу. Ужасно неприятное ощущение! Вы закричали, потрясли рукой, попрыгали, подули на палец, затем перевязали его. А боль не проходит. Причём, сильная, мучительная боль. А какой информационный смысл имеет это ощущение боли? Похоже, что никакого: ведь оттого, что вы мучаетесь, уровень вашей безопасности не повышается. Вроде бы логичнее была бы ситуация, при которой человек испытывает боль лишь в момент удара по пальцу молотком, то есть в то время, когда он совершает опасное для здоровья действие. А когда он начинает лелеять ушибленный палец, логичнее испытывать чувство комфорта: полезное дело делается. Но каждый, кому «посчастливилось» испытать такое приключение, знает, что боль вот так запросто не проходит. Ну, а если бы проходила, то что в этом было бы плохого?

Если бы вы чувствовали боль только во время «нехорошего» воздействия (то есть во время удара молотком), то в одном единственном случае это, очевидно, было бы хорошо. Но после такого единственного случая стали бы вы панически бояться ещё раз промахнуться и снова ударить по пальцу? Вряд ли. Если бы боль длилась мгновение, то вы, очевидно, очень быстро забыли бы про эту неприятность. И вряд ли в вашем сознании сформировалась бы достаточно «качественная» система обработки данного воздействия. Не исключён вариант, что многие при таком развитии событий стали бы понимать всю неправильность своих действий лишь тогда, когда отбили бы себе все пальцы и стало невозможно работать. (Короткий анекдот: «Слесарь Сидоров знает технику безопасности как свои три пальца».) Но мозг не допускает такого положения дел. «Излишней» болью он заставляет человека действовать по принципу «обжегшись на молоке, дуют на воду».

А теперь снова поговорим о критических ситуациях. Если бы человек, попадая в такую ситуацию, не испытывал ужаса, страха и других неприятных чувств, стал бы он панически бояться попадать в такие условия? Вряд ли. Рассмотрим другой аспект этого явления. Допустим, вы ехали на автомобиле и попали в аварийную ситуацию. Вопрос: случится ли с вами при этом что-нибудь плохое? Ответ не может быть однозначным. Вполне возможно, что ничего не случится. Ну, бампер помяли, фару разбили. Как говорится, отделались лёгким испугом. А теперь немного изменим условия задачи. Допустим, вы десять раз попали в аварийную ситуацию. Сможете ли вы в каждом из этих случаев отделываться «лёгким испугом»? Весьма сомнительно. Один раз может повезти, но чтобы много раз подряд – это очень маловероятно.

Если бы человек, попав в аварийную ситуацию, не испытывал ужаса от реальной перспективы гибели, то он и не боялся бы снова попасть в точно такую ситуацию. А это само по себе в высшей степени опасно для существования. То есть, у человека вырабатывается какая-то «обобщённая» система обработки воздействий, суть действия которой можно выразить словами: «Не попадай в аварийные ситуации! Твоя жизнь – это не возобновляемая драгоценность, и ты должен сделать всё для её безопасности».

9

Итак, рассматривая различные нелогичности сознания при обработке определённых воздействий, можно прийти к выводу, что практически любая нелогичность при ближайшем рассмотрении таковой не является. «Нелогичный» дискомфорт имеет место лишь в случае, когда человек не ведает, что творит, то есть, когда есть угроза нанесения организму непоправимого вреда. Проще говоря, это не ощущения нелогичны, а логика сознания неправильная.

Но какой такой «правильной» логике подчинялся Пушкин, когда