Бальзак без маски - Пьер Сиприо

В 1829 году 30-летний Бальзак не намерен жениться не потому, что это означало начало какой-то новой, нежеланной жизни, но потому, что предвидит трудности в создании прочного брака.

Бальзак похож на историка, который не хочет действовать, опасаясь нарушить ход истории. Понять супружеские пары и ограничиться их описанием — вот единственная возможность помочь обществу.

ЛОРА ПЕРМОН, В ЗАМУЖЕСТВЕ ЖЮНО, ГЕРЦОГИНЯ Д’АБРАНТЕС

Госпожа д’Абракабрантес.

В 1815 году представителям поколения Бальзака исполнилось от 10 до 20 лет, и они пытались разобраться в исторических событиях Революции и Империи, поведанных в многочисленных, но всегда пристрастных книгах: там, где роялисты видели исключительно «кровь Людовика XVI», республиканцы приветствовали появление новой породы человечества, не признающей ни Бога, ни короля.

Неужели Франция, которая в XVIII веке затмевала всю Европу культурой, искусством, цивилизацией и которая в 1800–1815 годах завоевала и покорила эту Европу, могла потерять все в одночасье? В народном воображении даже после своего падения Наполеон восседал на престоле словно бог-победитель. Для того чтобы лучше понять случившееся, не мешало прочесть агиографические книги, основанные, как правило, на сфальсифицированных документах. Но для этого требовалось много времени. Бальзака просветила одна дама по имени Лора д’Абрантес. Будучи по происхождению корсиканкой, Лора рассказала Бальзаку на примере Наполеона о средиземноморском темпераменте, а на примере его семьи — о кланах Средиземноморья.

Бальзак познакомился с герцогиней д’Абрантес в Версале, у Сюрвилей, живших на улице Морепа в доме 2. Она жила по соседству, на улице Монтрей. Три года спустя, в 1828 году, она нашла временное пристанище в Аббе-о-Буа и прожила там с 1830 по 1832 год. Аббатство располагалось недалеко от улицы Севр. В этом монастыре, обители монахинь, был построен жилой корпус, где селились дамы света, желавшие обрести покой. Оказавшись в стесненных обстоятельствах, сюда переехала госпожа де Рекамье. Здесь в своих роскошных апартаментах она принимала гостей. Сюда в назначенный час приходили Шатобриан, Бенжамен Констан, Ламартин, называвший аббатство «академией в монастыре». Около 50 завсегдатаев, политических деятелей и людей творческих профессий, посещали салон госпожи де Рекамье по меньшей мере два раза в месяц, чтобы послушать, как писатели будут читать свои новые произведения. Музыканты играли приятную музыку, актеры декламировали стихи. Приемы бывали также и по вечерам. Шатобриан всегда усаживался под своим портретом, написанным в 1808 году живописцем Жироде. Дельфина Ге, которая в 20 лет опубликовала свой первый поэтический сборник, однажды вечером приехала послушать, как Тальма читал поэмы. Она расположилась возле картины, изображавшей Коринну госпожи де Сталь и произнесла: «А я лучше».

Лора д’Абрантес входила в несколько кружков, составленных госпожой де Рекамье. Приглашенные вели беседы на интересующие их темы или непринужденно прохаживались. Госпожа де Рекамье, «одетая в платье из белого муслина, перевязанного голубой лентой, сновала в проходах этого живого лабиринта и говорила каждому несколько дружеских благожелательных слов» (Е. Ж. Делеклюз. «Воспоминания о шестидесяти годах»).

В один из августовских дней 1831 года Бальзак прочитал в этом чарующем месте отрывок из «Шагреневой кожи». Конечно, он выбрал «Оргию». Этот отрывок «получил благосклонное одобрение и 14 июня был напечатан в „Кабине де лектюр“, а 20 июня — в „Волер“».

Этьен Делеклюз присутствовал на этом знаменательном для Бальзака приеме. Перед гостями предстал «коренастый молодой человек среднего роста. Черты его лица, хотя и простоватые, свидетельствовали о чрезвычайно живом уме». Делеклюз подчеркивает «наивную радость» писателя. Ее «можно было сравнить только с радостью ребенка».

Когда Бальзак познакомился с Лорой д’Абрантес, ей исполнился 41 год. По мнению Мириам Лебрен, Бальзак нарисовал ее портрет в «Воспоминаниях двух новобрачных». Лора д’Абрантес хотела иметь греческий нос. Нос Луизы — «тонкий, властный, насмешливый». Длинный нос, «похожий на нос ласки», — внес уточнение Робер Шантемес («Неизвестный роман герцогини д’Абрантес»). Герцогиня любила поболтать, не забывая при этом показать свои ровные зубы. Ее рот был «немного великоват, но очень выразителен».

У герцогини было лукавое и насмешливое лицо, голова, гордо посаженная на длинной шее, которую она грациозно изгибала, если собеседник вызывал у нее интерес.

Лоре д’Абрантес приписывали также «белоснежную шею, восхитительно выточенные грудь и плечи, ослепительные обнаженные руки, заканчивающиеся знаменитыми пальцами» герцогини де Шолье. Правда, по мнению Мориса Регара, все эти любезности Бальзак расточал Еве Ганской. Ведь сюжет «Модеста Миньона» подсказала Бальзаку именно она.

В 1825 году, сразу же после знакомства с герцогиней, Бальзак решил, что Лора д’Абрантес должна непременно написать свои «Мемуары», «изобразить эпоху, которую госпожа Ролан попыталась превратить в период скорби и славы, во всем ее блеске».

Писала ли госпожа д’Абрантес свои «Мемуары», вышедшие в свет в 1831 году, «под участливым руководством Бальзака»? Долгое время господствовала именно эта точка зрения. Но Эрве Руссо доказал, что дела обстояли иначе. Самое большее, что сделал Бальзак, это «прочел рукопись, подсказал продолжение и сделан некоторые сокращения». В письмах к издателю Ландрока, опубликовавшему начало ее мемуаров, а затем к издателю Маму герцогиня не уставала повторять о скрупулезной требовательности писателя, не прислушивающегося ни к чьим советам.

Лора де Берни была для Бальзака возможностью проникнуть в Трианон, чтобы встретиться там с Марией Антуанеттой и ее детьми.

Герцогиня д’Абрантес вела его сквозь имперскую пышность, сквозь величественную эпоху Наполеона, который, словно на театральных подмостках, воздвигнув новую Империю, Кодекс, Европу и архитектуру, распределял награды, титулы и устраивал неслыханные торжества.

Но кто в те времена канителился с женщинами? А ведь им часто приходилось совершать мужские поступки, ибо они оставались в Париже, когда мужчины находились в Ваграме или Эйлау. «Мужчины и женщины, все спешили предаться удовольствиям с той расторопностью, которая, похоже, предвещала конец света». Как и Онорина, женщины той эпохи стремились обзавестись любовником, «не важно каким, лишь бы только он не умирал от любви к ней».

Переписка между Бальзаком и герцогиней д’Абрантес частично утрачена. Письма, найденные Роже Пьерро, относятся к 1825–1838 годам. Это была поистине бурная переписка. Временами Бальзак начинал испытывать к герцогине столь пламенную страсть, что по ночам простаивал под окнами ее особняка в Версале. В письме, которое Роже Пьерро датирует августом-сентябрем 1825 года, Лора д’Абрантес была вынуждена признать себя слишком старой, а Бальзака чересчур молодым. Бальзак пытался поделиться с ней своими тайными надеждами. Он обещал «сделать ее жизнь более прекрасной в будущем, нежели она была в прошлом». «Мы живем лишь душой. Известно ли вам, использовала ли ваша душа все свои возможности?»