Новый Мир ( № 2 2006) - Новый Мир Новый Мир

В рубрике “История края” находим и “Некоторые дополнительные сведения о пребывании цесаревны Елизаветы Петровны в Александровской слободе”. Это краеведческий очерк с использованием архивных материалов, посвященный событиям начала XVIII века — когда Елизавета во время царствования Анны Иоанновны была удалена в Александровскую слободу и провела там “самое мрачное десятилетие в своей судьбе”. Однако цесаревна оставила по себе добрую память: учредила в 1745 году указом школу при Александровском конном заводе, отстроила вновь амбары, лавки, дома после пожара 1735 года.

Естественно, что целый ряд публикаций отнесен к истории цветаевской семьи. Сестры Цветаевы жили в Александрове в 1915 — 1917 годах.

Текст Анастасии Цветаевой “Александров” дает ранее неизвестные страницы жизни сестер. В изданиях ее “Воспоминаний” были опубликованы лишь краткие фрагменты-главки этой цельной части, носившей в рукописи и машинописи номер 25. Сколько живого и трагического в свидетельстве младшей Цветаевой, зорко и тонко отразившей свою серебряную эпоху! Печалью и искренностью веет от откровенного рассказа о любви юной тогда писательницы к Николаю Миронову, оставившему след в биографии и ее старшей сестры, Марины. Публикация этой откомментированной части “Воспоминаний” фактически продолжает линию, идущую от главы “Николай Миронов”, также по недостатку места в свое время не попавшей в основной корпус книги и вышедшей самостоятельно в “Новом мире” (1995, № 6). На сохранившихся аудиозаписях А. И. Цветаева говорит о том, как сожалеет о вынужденном сокращении ее книги, имевшей изначально куда больший объем. Глава “Александров” А. Цветаевой в альманахе попала в рубрику “Архив”.

Краеведчески примыкают к цветаевскому тексту воспоминания Наты Ефремовой “Семья и дом Ивановых”. Автор сама происходит из этой семьи, “патриархи” которой были некоторое время квартирными хозяевами А. Цветаевой. Н. Ефремова, историк, писательница, рассказывает о судьбе одной из купеческих семей. Дом Иванова до революции был своеобразным культурным центром, где проводились общественные вечера, действовал синематограф и даже находился единственный в округе частный телефон. Дом сохранился. Это здание в стиле модерн имеет немалое значение для архитектурной истории города; оно стоит близ центральной площади, от него совсем недалече, на другой стороне речки Серой, кремль слободы, где молился во храме и откуда вершил расправу над покорными и непокорными богопомазанник Иоанн... Позже Цветаевы жили в другом месте, на Староконюшенной улице, в доме Лебедевых. В альманахе есть фотография А. И. Цветаевой с сыном Андреем Трухачевым на фоне этого дома, сделанная в 1916 году. Здесь же впервые воспроизведена запись в метрической книге Преображенской церкви в Александрове о крещении второго сына, Алеши. Он родился, когда А. И. Цветаева была второй раз замужем, за Маврикием Александровичем Минцем, в том же 1916 году. Брак с первым мужем, Сергеем Трухачевым, не был еще расторгнут, и новорожденного записали на фамилию первого мужа. Крестильный документ уникален тем, что восприемниками указаны при крещении Василий Васильевич Розанов и ближайшая подруга Марины Цветаевой, поэтесса София Парнок. Анастасия Ивановна рассказывала, что В. В. Розанова записали крестным отцом по его письменной просьбе, заочно.

В альманахе впервые целиком опубликован авторский поэтический сборник Софии Парнок “Зеленая тетрадь” (составленный в свое время ею для Евгении Герцык и хранящийся ныне в семейном архиве Лубны-Герцык). Стихи эти публиковались и ранее в прижизненных и посмертных изданиях поэтессы, но Т. Н. Жуковская, внучка Аделаиды Герцык, впервые представила здесь полный корпус “Зеленой тетради” в авторской редакции и последовательности с репринтным воспроизведением отдельных страниц. В некоторых стихах Парнок заслышится знакомый нам цветаевский “отзвук”, вот например:

Молчалив и бледен лежит жених,

А невеста к нему ластится...

Запевает вьюга в полях моих,

Запевает тоска на сердце.

Как не вспомнить ритмически сходное, цветаевское:

Русской ржи от меня поклон,

Ниве, где баба застится…

Друг! Дожди за моим окном,

Беды и блажи на сердце...

Анастасия Ивановна настаивала, что Марина не испытывала ничьих литературных влияний. Но и у Парнок, и у М. Цветаевой бывает один музыкальный ключ, один поэтический камертон. По “Зеленой тетради” можно написать исследование о сходстве и несходстве двух женщин-поэтов.

К стихам С. Парнок “подверстана” в альманахе публикация известной московской писательницы старшего поколения, Лидии Либединской, урожденной графини Толстой, — воспоминания о Софии Парнок, написанные ее матерью, Татьяной Владимировной Толстой, художницей и поэтессой, печатавшей стихи под именем Татьяна Вечерка (Вечорка). Эти краткие воспоминания, датированные 1933 годом, говорят о самых последних днях, о смерти и похоронах Парнок.

Долгие годы в цветаеведении дискутировался вопрос — когда и на какой срок к Марине Цветаевой приезжал в Александров тогда увлеченный ею Осип Мандельштам? Как известно, приезд поэта к поэту стал темой стихотворения Мандельштама “Не веря воскресенья чуду...” и одного из лучших прозаических произведений М. Цветаевой, “Истории одного посвящения”. Разрешению вопроса посвятила свой очерк “Осип Мандельштам в Александрове” Екатерина Лубянникова, автор многочисленных исследований о жизни и творчестве М. Цветаевой; она приходит к заключению, что “визит Мандельштама в Александров мог состояться лишь 4 июня, а в ночь на 5 июня поэт покинул этот город”. В альманахе мы находим и графические иллюстрации московского художника А. И. Кетова, сделанные по мотивам того самого стихотворения Мандельштама, рожденного поездкой 1916 года. Кетов жил перед войной в Александрове по соседству с “цветаевским” домиком.

Особый вклад в “Александровскую слободу” сделала семья Журавлевых. Мария и Наталья, дочери известнейшего в советские годы чтеца Дмитрия Журавлева, представили к публикации рукописи Марины Цветаевой: “Дон-Жуан — Кармен”, второе стихотворение из цикла “Отцам” и статью “Искусство при свете совести”, — типографский оттиск с авторской правкой. Здесь факсимильное их воспроизведение и комментарий заместителя директора Музея Цветаевых Н. В. Садовой. Стихотворения (как и статья), конечно, публиковались и ранее, но некоторое расхождение с каноническим текстом представляет интерес для подготовленного читателя.

Редактор-составитель альманаха Евгений Викторов, видимо, посчитал, что картина жизни города, данная в исторической ретроспективе, будет неполной, если не отразить и советский период. Трагизмом эпохи проникнут прозаический текст Юрия Шахтарина “Мост”. Это жутковатая история о том, как люди из МГБ ради собственного продвижения по службе совершенно равнодушно и бесчеловечно сломали жизнь ни в чем не повинного мальчишки-школьника, случайно оказавшегося на мосту, по которому проходил правительственный “литерный” поезд. Тому же периоду посвящено исследование Е. Викторова “О беспорядках на Советской площади, или Еще раз о бессмысленности русского бунта” — об антисоветском выступлении александровских трудящихся в 1961 году.

И еще одна значимая тема — пребывание в городе Карабанове под Александровом крупнейших правозащитников, писателя Анатолия Марченко и его супруги и соавтора Ларисы Богораз. Публикуется текст — “Мы здесь живем”, сохранившийся в деле А. Марченко во Владимирском КГБ и возвращенный семье после смерти Анатолия Тихоновича. Авторы описывают абсурд советской действительности с ее нелепыми запретами и нечеловеческими нормами “социалистического общежития”, толкавшими рядового гражданина на вынужденные правонарушения...

В поэтической рубрике альманаха представлены поэты Александрова и других городов Владимирской области. Хочется выделить стихотворение Владимира Пучкова “Осенний свет, как приглушенный звук!”:

Вот стружками засыпанный верстак,

Вот муравей, бегущий вдоль распила;

Обломок кирпича... Любой пустяк

Как бы особым светом осветило.

И был он подан под таким углом,

Как будто в небесах открылись окна,

И виден стал любой изъян, излом,

Где колкие топорщатся волокна!

Фактура жизни тем и хороша,

Что так зерниста!.. Я держу в ладони

Простой голыш, округлый, как душа,

С прожилками на темно-красном фоне.