Персональный ангел - Татьяна Устинова

Катерина тихонько улыбнулась. Аэропортик был маленький и чистенький, совсем непохожий на московский, и Катерина почему-то немного успокоилась.

Сейчас она увидит Олега и всех остальных, а завтра, наверное, Тимофея. Если только он захочет с ней увидеться. А может, пройдет мимо, не глядя, как когда-то.

Об этом думать никак нельзя. Такие мысли отнимали остатки мужества, которое Катерина старательно, по крохам в себе собирала.

Она прошла через рамку и стала искать глазами Олега. Не найдя, потащилась вместе с чемоданом к выходу из крохотного зала прилета.

Тимофей увидел ее в жидкой толпе прилетевших сразу же. Вид у нее был такой, как будто она перенесла операцию. Она оглядывалась по сторонам в некоторой растерянности. Очевидно, искала и не находила Приходченко.

Тимофей несколько раз глубоко вздохнул, сунул руки в карманы и вытер их там о подкладку.

Она уже была близко, но, очевидно, не узнавала или не замечала его.

– Катя! – позвал он негромко. Она вздрогнула и оглянулась, всматриваясь в сумерки.

Какой-то человек, похожий на Тимофея, в джинсах и короткой кожаной куртке, стоял возле громадного черного джипа. Он был один, толпа обтекала его, разделяясь на два узких потока.

– Тимофей? – спросила Катерина, не слишком веря себе. Он двинулся ей навстречу, и она поняла, что это он, Тимофей.

Плохо понимая, что делает, она швырнула на асфальт чемодан и бросилась к нему с коротким хриплым воплем.

Тимофей не сразу сообразил, что именно она собирается сделать. А сообразив, раскинул руки, поймал ее, пошатнувшись, и прижал к себе, бормоча что-то вроде:

– Я рад… Катька, как я рад…

Кое-как они добрались до машины. Катерина держала его за руку, боясь отпустить. Это была родная, такая забытая, огромная ручища с сильными пальцами. Она прижимала ее к своему боку и, забегая вперед, заглядывала ему в лицо, и улыбалась, чувствуя близкие слезы.

Джип подмигнул всеми фарами, открываясь, и Катерина спросила, заглядывая внутрь:

– А где ребята?

– Дома, – ответил Тимофей, распахивая дверь. Нужно было еще открыть багажник, но у него тряслись руки. – Не мог же я ехать почти что на свидание с охраной!

– Тимыч, ты сумасшедший, – прошептала она таким счастливым шепотом, как будто он совершил бог знает какой беспримерный подвиг.

– Садись, – сказал он. – И поедем. Я за себя не отвечаю.

– Ты меня побьешь? – радостно уточнила она, взгромождаясь на переднее сиденье, всегдашнее Лешино место.

– Не надейся даже, – он позволил себе улыбнуться и захлопнул дверь.

Ну его к черту, этот багажник. На худой конец, чемодан и в салоне доедет!

С окружной он неожиданно свернул на какой-то проселок и заглушил мотор.

– Катя.

– Что?

– Что нам делать?

– Ты у меня спрашиваешь?

– У тебя.

– А что мы должны делать?

– Катька, прости меня. Я не знаю, как это объяснить. Я думал, что умру прямо с телефоном в руках, когда позвонил Дудников и сказал…

– И я думала, что умру. Я знала, что ты мне не поверишь.

– Дело не в этом. Дело в том, что я просто… растерялся. Я собирался в тот день сделать тебе предложение. И строил планы, как дурак. И даже собирался сказать, что черт с ними, пусть будут дети…

– Тимыч, ты ненормальный…

– Я даже не был уверен, что ты мне не откажешь. Что у меня есть такого, что было бы тебе нужно?

– Ты сам.

– Да. Я сам. Вот уж редкий подарок судьбы.

– Я люблю тебя, Тимыч. Но что изменилось? Ты ведь не нашел осведомителя?

– Нет.

– Почему же ты мне веришь?

– Потому что это – ты.

– И все?

– И все. И потому что я… Катя, я не могу этого сказать. Я не умею. Научи меня, Катя.

– Я люблю тебя. Я люб-лю те-бя… Видишь, как просто?

– Я все равно не умею…

– Не кусайся, Тимыч…

– Я не могу. Я тебя готов сожрать, не то что покусать. Я дикарь, да?

– Нет. Не нервничай ты так. Все в порядке.

– Катька, давай выходи за меня, а? Время остановилось. Сердце остановилось. Катерина отстранилась от Тимофея и посмотрела ему в лицо. Он был напряженным и выжидающим. Он был готов ко всему. Он будет умолять и шантажировать, если потребуется. Он не благородный герой голубых кровей. Он привык прорываться к цели с боями. Прорвется и сейчас.

– Но ведь еще нет результатов расследования. И выборы еще не прошли. И ты делаешь мне предложение?

– Да.

– Я согласна, Тимыч.

– Точно?

– Точно.

– Я рад, – сказал он просто. – Я рад, Катька…

В эфир прошла заставка, проскакали кони, и радостная ведущая повернулась к камере.

– Идиотка, – пробормотала Катерина. Эту ведущую она ненавидела.

– Наш сегодняшний гость – Тимофей Ильич Кольцов, личность в России очень известная…

Катерина пропустила все регалии, которые и так знала наизусть. Это было последнее интервью перед двадцатичетырехчасовой паузой. Агитация прекращалась сегодня в “ноль-ноль часов”.

Завтра наступит момент истины. Все станет ясно.

Победа или поражение.

Поражение или победа…

– Тимофей Ильич, как вы оцениваете ваши шансы на победу?

Голос Тимофея, который так немилосердно искажал микрофон, привел Катерину в состояние душевного трепета.

– Я не хотел бы оценивать ничьи шансы, – произнес он, глядя в камеру. Катерине казалось, что он смотрит прямо на нее. – Особенно сейчас, когда заканчивается агитация. Я сделал все, чтобы убедить избирателей в том, что могу быть очень полезен для своей области. Теперь слово за ними. Я все свои слова сдержал.

– С вашим выдвижением было связано несколько крупных скандалов в прессе, – ведущая кокетливо улыбнулась. Катерина напряглась – опасный момент! – Писали о вашей принадлежности к криминальным структурам, и вы потом это опровергли, подав в суд на газету “Московский комсомолец”. Еще была, если вспомните, очень громкая история с покушением на вас. Тогда же писали, что вы все это специально организовали, чтобы снискать расположение избирателей.

– Вспомню, – перебил Тимофей холодно, и ведущая осеклась.

– О господи, что он делает, – пробормотал рядом Приходченко.

– Подожди, подожди, Олег, – попросила Катерина. – Посмотрим…

– Я не устраивал покушение на себя, если это вас интересует. Я уверен, что оно было связано с недобросовестной конкуренцией на выборах. Многим известно, что я не допущу на территории области криминала, разгильдяйства, шкурничества и всего остального, на чем держится бизнес у некоторых… моих соотечественников. У меня тяжелый характер… – Тимофей сухо улыбнулся, – и сил хватает. Так что не всем со мной по пути. Но это скорее хорошо, чем плохо, верно?