Пекарь-некромант. Часть 2 - Андрей Анатольевич Федин

не сумели дотерпеть, пока отойду подальше – принялись увлечённо перемывать мне косточки.

«Видел под утро твоих работников, - сообщил мастер Потус. – Прибегали погреться у огня. Когда пекарня уже вовсю пылала. Полуша-то – из ведёрка стены поливал. Чуть голову от волненья парень не потерял: на стражников покрикивал, да пытался заставить твоих соседей бегать за водой. Но те токмо свои халупы поливали – испужались, что огонь перекинется туда».

«Не пострадали? Я о Полуше и Лошке, говорю. С клифами, как понял, всё в порядке».

Старый пекарь громко крякнул – ну точно настоящий, живой старикан. Жаль, что я не мог видеть, стоит он на месте или нервно носится в своей излюбленной манере по доступному периметру.

«Остались без работы, етить её. Оба. Их не было в доме, когда всё началось, если ты об этом. И собачки тоже целы. Голодные только. Детвора приносила им еду – я видел. Но разве ж клифских волкодавов накормишь парой косточек? Им целую свиную тушу надобно, чтобы перекусить. А с Полушей клифы уходить не захотели. Вона: сидят, охраняют остатки дома. Тебя дожидаются».

Я ускорил шаг. Вновь повертел головой в поисках попутного экипажа. Но как назло, пока шёл от Северных ворот, не встретил ни одной коляски или повозки. Мимо меня не проезжали даже верховые! Прохожие – и те встречались не часто. Горожане Персиля словно разъехались на выходные по дачам копать картошку. Или собрались дома у телевизоров, чтобы выслушать новогоднее обращение президента.

«Объясни толком, старик, что случилось, - попросил я. – Из-за чего начался пожар?»

Порыв ветра подтолкнул меня в спину, призывая «шевелить копытами». Я уже почти бежал. Не переходил на бег лишь потому, что призрачный старик меня успокоил: все, за кого я так или иначе нёс ответственность, живы. А набегу станет сложно беседовать с мастером Потусом. Но и задерживаться я не хотел. Потому что желал поскорее оценить ущерб, нанесённый пожаром моему предприятию.

«Не из-за чего – из-за кого, - ответил призрак. – Знакомцы твои приходили».

«Это которые? – спросил я. – Жрецы? Когда?»

Ветер резко сменил направление. Он вновь окатил меня запахом гари. Я рукой отбил летевший мне в лицо кленовый лист.

«Ночью пришли – в полночь. Но не лысые – рыжие гадёныши, етить их».

- Конкуренты?

Задал вопрос вслух. И даже сбавил шаг от удивления. Порыв ветра бросил мне в глаза порцию песка. Я зажмурился. И тут же получил пощёчину очередным клиновым листом.

«Детишки старого Фетрика нас навестили, парень, - сказал призрак. – Мало им показалось Полушу побить. На мою пекарню они позарились. Вскрыли замок. Зашли в дом…»

«Да ладно?! – перебил я. – А как же наша бандитская крыша? Неужто рыжие не испугались твоего знакомца Музила? Или атаман Крюк им не указ? Ведь я же исправно ему отстёгивал за охрану!..»

«Отстёгивал он!..»

Мне почудилось, что старый пекарь фыркнул.

«Чтобы чего-то бояться, нужно мозги иметь! - сказал мастер Потус. – А у энтой рыжей троицы с рождения в голове вместо мозгов – тесто. И их папаша такой же. Да и дед этих парней – хоть и рукастым мужиком был, но безмозглым. Помню… А… что теперь-то вспоминать!..»

В моём воображении призрак махнул рукой.

«Они принесли с собой три кувшина с фонарным маслом, – сказал он. – Залили энтой гадостью и весь второй этаж, и пекарню, и магазин. Жаль, что сами не искупались в масле! Мерзкие ублюдки! Ржали, как те кони – над тобой смеялись! А я на них смотрел, я…»

«Подожгли?»

«Подожгли, гадёныши. И убёгли. Столько поколений моей семьи выросли в энтом доме! Тут умерла моя жена! Родились мои дети, етить их! И что теперь? Ничего не осталось! Ты посмотри на энто, парень! Одни угли! Даже печи не уцелели! Всё… всё пропало! Мой дом выгорел дотла!..»

«Мой дом».

«Что?»

«Этот дом принадлежал мне, старик», - сказал я.

«Мне! – возразил пекарь. – И моим предкам!»

«Фиг там!»

«Да как ты!..»

Я вздохнул. Не от усталости. Не потому что злился.

Тревога ушла. Стало легче дышать: словно вдруг избавился от тяжёлой ноши. Поднялось настроение в предвкушении чего-то нового и интересного.

«Не ной, старикан! - сказал я. – Успокойся. Нашёл из-за чего убиваться».

«Ты не понимаешь, парень!..»

«Да всё я понимаю. У тебя, старый, уже давным-давно не осталось дома. С того дня, как твои детки сплавили его за ненадобностью. Они правильно рассудили, что древняя пекарня – не памятник вашей семье, а развалюха, от которой следовало избавиться ещё пару поколений назад».

«Не был он развалюхой, етить тебя!»

«Был. Был! Ты и сам это знаешь. Не сожгли бы его этой ночью – дом развалился бы сам через пару десятков лет. Так что прекращай стонать, старик. К тому же, сгорел не твой дом, а мой. Твоим он когда-то был, но… весь вышел. Это мне сейчас положено рыдать, а не тебе. Лучше подумай, как мы будем жить дальше. И где».

Я повернул в Лисий переулок. До пекарни оставалось идти всего ничего. Однако у меня не возникло чувства, что я возвращался домой – так и не привык считать пекарню в Лисьем переулке своим домом. Запах кострища усилился. Клёны приветствовали меня шелестом листвы. Прохожие кланялись и провожали меня любопытными взглядами. Ветер успокоился, будто удостоверился в том, что направил меня в нужном направлении.

«Снова намекаешь на свою столицу?» - спросил мастер Потус.

«И на твою тоже, - сказал я. – Да и не намекаю – прямо говорю: не собираюсь я прозябать в этой дыре. Скучно здесь. Понимаешь? И мне скучно. Да и тебе будет невесело бродить по развалинам. Предлагаю всё же перебраться в Норвич, старый. Помнишь, что я тебе говорил? Память о тебе и твоих предках не в гнилых стенах и старых печах. Она в тех знаниях, что вы накопили и можете передать потомкам. Я твой потомок, старик, а не твои родные дети. Я – тот, кто нуждается в твоей науке, кто может продолжить и развить ваше семейное ремесло. Твоё место в пекарне, старик, а не на развалинах. Поэтому не ломайся – принимай моё предложение. Может и к лучшему то, что случилось этой ночью. Сколько бы я ещё возился в этой песочнице? Год? А теперь якорь поднят – можно отчаливать. Уже до зимы мы с тобой обживёмся в столице и наладим массовую выпечку хлеба. Норвич содрогнётся от нашего делового напора, старый!