Красный дракон - Томас Харрис

Мисс Харпер что-то говорила.

— …И нам приходится постоянно держать картину в светонепроницаемой папке. Из-за этого мы редко выставляем ее в зале.

Она положила папку на стол, раскрыла ее. Шум у дверей не позволил ей закончить. Мисс Харпер извинилась и направилась к двери, но сперва застегнула папку на все застежки и сунула ее подмышку.

В коридоре стоял уборщик с тележкой. Она подержала дверь, давая ему проехать.

— Тут, кажется, порядок?

— Да, Джулио, спасибо.

Служащий выкатил тележку и ушел. Мисс Харпер вернулась к столу вместе с папкой.

— Извините, мистер Крейн. Джулио сегодня протирает пыль и освежает полировку на рамах.

Она раскрыла папку и вынула оттуда белую картонную обложку.

— Надеюсь, вы понимаете, что прикасаться к картине запрещается. Я сама покажу ее вам. Таковы наши правила. Договорились?

Долархайд кивнул. Язык не повиновался ему.

Она сняла картонную обложку, затем прозрачное, пластиковое покрытие. Вот оно! «Большой Красный Дракон и женщина, одетая в солнечный свет». Дракон-исполин, поднявшись на задние лапы, угрожающе навис над распростертой на земле женщиной, сдавленной кольцами мощного хвоста и молящей о пощаде.

По размеру картина действительно небольшая, но какая сила исходит от нее. Он был сражен. Ни одной репродукции не передать эту выверенную точность деталей, это благородное пиршество красок. Долархайд охватил взглядом ее всю в одно мгновение: и собственноручную надпись Блейка, и два рыжеватых пятнышка на полях. Картина потрясла его. Впечатление было слишком сильным… Какое буйство цвета!

А женщина, сжатая в смертельных тисках… Только теперь он заметил, что волосы у нее того же самого оттенка, что и у Рибы Макклейн. Долархайд стоял в двадцати футах от двери и с трудом подавлял громко звучавшие в нем голоса.

«Надеюсь, тебя это не очень шокирует». Так сказала ему Риба Макклейн.

Пола Харпер объяснила:

— По-видимому, наряду с акварелью он использовал еще и мел.

Она встала таким образом, что от нее не укрылось бы даже самое мимолетное его движение. Взгляд ее был прикован к полотну.

Долархайд скользнул рукой под рубашку.

За перегородкой зазвонил телефон. Стук пишущей машинки умолк. Из-за дверки показалась молодая женщина.

— Пола, тебя к телефону. Твоя мама.

Мисс Харпер даже не повернула головы. Взгляд ее глаз по-прежнему следил за посетителем, склонившимся над картиной.

— Спроси, в чем дело, и скажи, что я перезвоню, — бросила она.

Девушка скрылась за дверцей кабинета, и пишущая машинка застрекотала снова.

Долархайд больше не мог противиться той силе, что рвалась наружу. Пора идти ва-банк!

Первым сделал свой ход Дракон.

— НИКОГДА НЕ ВИДЕЛ…

Глаза мисс Харпер расширились.

— Что?

— …

Такой громадной крысы, — закончил Долархайд. — Смотрите, вот она карабкается по раме.

Мисс Харпер обернулась.

— Где?

В ту секунду он выхватил из-под рубашки клюшку.

И неловко ударил девушку по затылку. Она стала тяжело оседать на пол, а Долархайд вцепился в блузку мисс Харпер и потянул девушку на себя, прижимая к се лицу тряпку, смоченную хлороформом.

Она негромко всхлипнула и обмякла у него в руках.

Он оставил ее лежать в проходе между столом и рядами холстов, сам же смахнул папку с картиной на пол и присел на корточки.

Тишину, прерываемую лишь шуршанием сминаемой бумаги и тяжелыми вздохами, вновь нарушил телефонный звонок.

— Пола, — окликнула мисс Харпер молодая сотрудница, заглядывая в комнату, — опять твоя мама. Говорит, что это срочно.

Она приближалась к столу.

— Я могу побыть с посетителями, если ты…

Слова замерли у нее на губах. Она увидела их обоих: вначале мисс Харпер, скорчившуюся на полу с разметавшимися по лицу волосами, а затем нагнувшегося над ней мужчину с пистолетом в руке. Долархайд засовывал в рот остатки холста. Он поднялся и, давясь последними кусками, метнулся к девушке.

Она бросилась к своему кабинету, хлопнула за собой тонкую фанерную дверь-перегородку и схватилась за телефон, но в спешке потянула на себя шнур и аппарат упал. Поднимать его было некогда. Она опустилась на колени рядом с телефоном и принялась лихорадочно набирать номер полиции, слыша частый пронзительный писк. Занято! И тут с оглушительным треском вылетела дверь. От следующего удара раскололся телефонный диск и разлетелся во все стороны фонтаном цветных осколков. Трубка выпала у нее из рук.

Долархайд спускался в служебном лифте, не сводя взгляда с медленно ползущего вниз освещенного указателя этажей. Пистолет он засунул под рубашку, сверху прикрыл его книгами.

Первый этаж!

Скорое выйти из лифта и затеряться в безлюдной галерее. Он шагал торопливо, мягкие кроссовки бесшумно ступали по мозаичной плитке. Один раз ошибся поворотом и оказался в зале гигантских масок. Он метался среди первобытных тотемов, теряя драгоценные секунды. Заблудился! Но тут же углубился в зал древнейших культур, посмотрел налево и узнал орудия каменного века, виденные им каких-нибудь полчаса назад. Все встало на свои места.

Он выглянул из-за угла, окинув быстрым взглядом коридор.

Дежурный стоял к нему спиной у доски объявлений футах в тридцати от конторки. Вооруженный охранник находился ближе к выходу. Он нагнулся стереть пятнышко с ботинка, и кобура его пистолета скрипнула. Если стычки все-таки не избежать, первым убрать этого, подумал Долархайд. Он засунул свой пистолет за пояс, сверху застегнул куртку и вышел в коридор, держа наготове пистолет.

Дежурный обернулся на его шаги.

— Благодарю вас, — сказал ему Долархайд и, держа карточку за ребра, положил ее на стол.

Дежурный кивнул.

— Вы не могли бы сами опустить ее в машину?

На столе зазвонил телефон.

Долархайд замешкался, безуспешно пытаясь подцепить ногтем гладкую карточку, скользившую по стеклянной поверхности стола.

Еще один звонок. Нужно торопиться.

Долархайд схватил пропуск и бросил его в щель автомата. Вытащил футляр гитары из груды рюкзаков.

Дежурный направился к телефону.

Долархайд миновал выход. Он двигался к ботаническому саду, готовый при малейшем шуме за спиной пустить в ход оружие.

Войдя в сад, он свернул налево и остановился в тенистом уголке между навесом и зеленой изгородью. Открыл футляр гитары, вытащил теннисную ракетку, мячик, полотенце, сложенную сумку-пакет и громадный пучок сельдерея.

Он рванул на себе куртку и рубашку так, что полетели пуговицы. Сбросил брюки.

Под одеждой оказалось тренировочное трико и майка с эмблемой бруклинского колледжа. Книги, брюки и куртку он затолкал в пакет, пистолет положил сверху и прикрыл все это зеленью. Чехол от гитары и ручки протер носовым платком и бросил возле ограды.

Он шел к Проспект-парк через ботанический сад, срезая тем самым угол. Бодрым, спортивным шагом с полотенцем через плечо пересек Эмпайр-бульвар, держась в хвосте цепочки бегунов. Когда парк был уже совсем рядом, мимо промчались полицейские машины с выключенными сиренами. Спортсмены не обратили на них внимания. Точно так же поступил и Долархайд.

Он переходил с бега на ходьбу. В одной руке у него покачивалась хозяйственная сумка, другой рукой он держал ракетку и на ходу подкидывал ею теннисный мяч. Посмотришь на него — человек возвращается домой после интенсивной тренировки, постепенно остывает, сбавляя темп. Да еще в овощной магазин успел заскочить.

Он заставил себя замедлить шаг. Нельзя бежать на полный желудок. Теперь он может позволить себе идти не спеша.

Теперь у него появился выбор.

Глава 42

Крофорд жевал орешки в заднем ряду судейской ложи. Грэхем задергивал шторы на окнах зала суда.

— Ты обещал ко вторнику приготовить для меня справку, — сказал Крофорд. — Я хочу взять ее с собой. Ты же говорил, что все будет готово ко вторнику, то есть к сегодняшнему дню.

— Я заканчиваю. Но сначала мне нужно посмотреть эти фильмы.

Грэхем разорвал обертку бандероли, присланной Байроном Меткафом, и вытряхнул на стол содержимое: две запыленные бобины с пленкой, каждая в отдельном целлофановом пакете.

— Что, Меткаф настаивает на привлечении Найлса Джекоби к ответственности? — спросил Крофорд.

— Но только не за кражу, — он же все равно наследует имущество семьи. Больше некому — он и брат самого Джекоби. Что касается наркотиков, не знаю. Окружной прокурор Бирмингема жаждет крови.

— Это хорошо, — заметил Крофорд.

С потолка опустился экран, укрепленный так, что лучше всего его было видно из судейской ложи. Он был приспособлен таким образом, чтобы присяжным было удобно смотреть отснятые на пленку показания.

Грэхем заправлял ленту в проектор. Крофорд продолжал: