Противостояние 3 - Александр Афанасьев

   - О чем думаешь, батоно... - Хабеишвили был очень проницательным человеком, он сразу понял, что со старым другом что-то не так

   - А... О многом... - Шеварднадзе зябко передернул плечами, хотя на террасе было тепло - опасаюсь я что-то

   - Этих?

   - Да нет... Плавно все идет. Как бы не сорваться

   - Ты о чем? - не понял Хабеишвили

   - Я об этом. О большом.

   - Ах во-о-н... Не переживай, батоно, так - все плавно идет, потому что люди этого хотят. Понимаешь- люди. Обрыдло им все.

   - Может и обрыдло. Но всем ли?

   - А кто не согласен - тех прижмем к ногтю. Время, батоно, время. Гости ждут...

   - Да... Как они?

   - Дошли до кондиции. Но много не позволяют. В плепорции. - ввернул Солико русское словечко, которое подхватил, пока пришлось посидеть.

   - В плепорции...

   Гости уже ждали. Судья, полузакрыв глаза музицировал без нот, на память - благо тут было старинное русское пианино "Александр Услаль" еще прошлого века изготовления, остальные кто просто сидел, кто тихо переговаривался между собой. Но как только батоно Эдуард вошел в комнату - все разговоры мгновенно прекратились и семь пар жестких, волчьих глаз уставились на члена Политбюро ЦК КПСС. Только представитель московской торговли не имел такого взгляда - но он и сидел отдельно, и с ним никто не желал разговаривать, он был единственным бобром, не овцой, а бобром, глупым лохом на этой встрече. Остальные, как бы богаты ни были - были именно волками и каждый то и дело прикидывал, как бы половчее вцепиться кому-нибудь в горло. Все волки жаждут крови.

   Перед министром иностранных дел СССР сидела мафия - он стоял, а они сидели, и это было правильно. Этой мафии не существовало, про нее никто не знал, и даже такой знаток советской организованной преступности как Александр Гуров** не мог ничего рассказать про этих людей, он знал только троих из них, а доказательств не имел ни против одного. Эта мафия была сильнее, жестче и жизнеспособнее итальянской, потому что росла в несравнимо более суровых условиях, а не в теплой, омываемой ласковым морем Сицилии. Эта мафия отвергала старые воровские понятия - из всех присутствующих только двое числились ворами в законе, да и то относились к "новым", не соблюдающим заветов. В отличие от старой воровской элиты они не стремились каждые пять лет сесть в тюрьму, не боролись с государством, а использовали его, обязательно работали, некоторые имели семьи и состояли в партии. Они не отвергали сотрудничеством с милицией - но в этом сотрудничестве всегда сами веди игру, подкупая и обманывая ментов. Эти люди не раздумывали долго, когда надо было убить человека, они создавали параллельную экономику и параллельные военизированные формирования. Наконец, в будущем - они посматривали еще выше, на самые вершины власти. Тот же Судья - ему хоть сейчас в первые секретари, биография чистая как снег. А потом...

   - Товарищи... - начал Шеварднадзе, и тут же понял, что совершил ошибку. Не было здесь товарищей, и никто не воспринимал его как товарища...

   - Разрешите мне... - Судья так и не занял свое место за столом, он просто повернулся от пианино, благо стул был с вращающимся сидением - батоно, к чему эти вступления, разговоры долгие. Разговоры долгие да мутные любят те, у кого помыслы нечисты, да в голове пустота. Ты переходи прямо к делу - и мы послушаем.

   - Прямо к делу... Не просто это так, батоно - прямо к делу то. В стране назревают большие перемены. Очень большие... - батоно Эдуард подумал и для важности сказал третий раз - очень большие перемены. В будущем - возможно, вам не придется скрываться, скрывать свои цеха, можно будет заниматься производством нужных населению товаров совершенно открыто и ... легально.

   В комнате повисло молчание

   - А кого что не устраивает - вдруг грубо начал Одессит - кому мешает то, что сейчас то есть? Я вот так думаю, хлопаки***. Сейчас дело мы в руках держим, никто его у нас не отнимает. Не, я конечно понимаю - ОБХСС и все такое. Но что такое ОБХСС? Один Будешь Хапать - Скоро Сядешь. Так ты не хапай один, поделись с людьми, тому кусок занеси, этому - и работай дальше. Вот я сейчас джинсы из Турции вожу. Люди довольны и покупатели довольны, и я доволен - всем копейка малая. А что если эти джинсы десять человек возить будет? Ну, ладно, десять еще договорятся - а сто? Это какой же бардак то будет? И кто с кем будет договариваться. А вот тебе, такому красивому - кто с тобой поделится, кто кусок хлеба поднесет? Не дело это, не дело. Все в одних руках должно быть.

   Судья нахмурился

   - С тобой, Жора хорошо г...о жрать! - грубо сказал он - ты то и дело наперед забегаешь. Человек до конца по большому не высказался - ты уже со своим словом малым вылез. Дослушаем...

   - С чего оно малое то... - обиженно сказал Одессит.

   - С того, Жора, что ты от своего имени говоришь, а не от имени общества. Вот когда общество за твои слова подпишется, тогда и я тебя выслушаю. А сейчас - давайте нашего гостя послушаем.

   Жора обиженно замолчал

   - Насчет экономики. Разрешены будут кооперативы, потом акционерные общества. Что-то типа товариществ на паях. Потом разрешат частные банки и свободную куплю - продажу валюты. Потом - постепенно начнем передавать в частные руки государственную собственность.

   О планах развала СССР сказано не было - да их и не было, этих планов развала. Даже в ЦРУ США не закладывали такой сценарий - в конечной точке реализации стратегической программы СССР выглядел хоть и намного более слабым, чем он был до этого - но целым. СССР планировалось оставить - как вассала США, чтобы сбагрить туда грязные производства, чтобы ввести СССР в зону доллара и досуха высосать его богатства, обменяв на никому не нужные зеленые бумажки под названием Доллар США. СССР планировалось использовать и как штрафбат - в конфликтах Севера с быстрорастущим югом, а прозорливые люди в США уже просчитывали вероятность возникновения такого рода конфликтов и вырабатывали меры противодействия. Программа экономической оккупации СССР рассчитывалась до двухтысячного года, потом возможно и даже очень вероятно - что американцы приняли бы уже новую программу, предусматривающую оккупацию или расчленение огромной, ослабленной страны- в зависимости от того что выгоднее. И сделали бы это не потому, что они патологически злые и плохие. Просто аппетит приходит во время еды, а внешняя политика США в основном следует принципу: все что технически может быть реализовано - должно быть реализовано. Если люди сами, своими руками разрушают и ломают свой дом, пусть и по чьей то подсказке, но сами - зачем их останавливать? Пусть себе ломают...

   И Горбачев и Шеварднадзе и Яковлев и другие, кто ломал - вовсе не собирались доламывать до конца. Просто хотели сделать более комфортным свое пребывание во власти, немного больше прав собственности богатым людям и чиновникам, немного больше свободы слова, немного больше того и немного больше сего - он не помнили притчу про соломинку, которая сломала спину верблюду. И поэтому - батоно Эдуард говорил совершенно искренне.

   - Статьи за экономические преступления мы частью уберем из уголовного кодекса, частью - смягчим наказание. Будет больше свободы слова... Евреям выезд разрешим.

   Батоно Эдуард замялся - потому что не знал больше о чем говорить. Он был плохим генералом милиции, плохим министром иностранных дел, плохим экономистом - и потому он во всем проигрывал сидящими перед ним людям. Те каждый день жили в волчьей стае, они разбогатели там, где разбогатеть теоретически было невозможно, и они сохраняли и преумножали заработанное, в то время как Шеварднадзе - только тратил и проматывал вверенное ему. Любой из собравшихся - хоть Вор, хоть Судья, хоть Золотопромышленник, будучи избранными в Политбюро принесли бы несравнимо больше пользы.

   И снова - молчание. Только Наркобарон молча сидит, как какой-то восточный божок, рассматривая батоно Эдуарда свинцовым взглядом через узкие щелочки глаз. А вот Вор - у него была на удивление русская физиономия, хоть он был и киргиз, видимо двадцать лет в Сибири да Мордовии давали о себе знать - нервничает, перебирает пальцами, как будто крутит в них карандаш.

   - Желаешь сказать, Саид-джан... - заметил судья

   Таджик помолчал некоторое время...

   - А что сказать... наконец проговорил он на русском - говорить не я должен, я не за говорить деньги платил. Сказано много - но сказано мало. Если сказано за то, что что-то продаваться будет - кому будет продаваться? Как будет продаваться? За какие деньги будет продаваться? Это - конкретный разговор.

   - Разумно - оценил судья

   Батоно Эдуард не знал что сказать, но и не ответить не мог.

   - Решим, товарищи... наконец выдал он обтекаемое.

   Но тех, кто здесь собрался - такие ответы не устраивали.

   - Кто решит - сразу нанес удар судья - вы?