Черные банкиры - Фридрих Незнанский

Турецкий снял трубку телефона и набрал номер дежурного.

– Скажите, пожалуйста, кто из посторонних сегодня с утра проходил в здание? Или, может быть, вчера – поздно вечером.

Дежурный помолчал, ползая по своим записям, наконец сказал:

– Пожарники были с проверкой. Вчера, в самом конце дня.

– Как они были одеты?

– Нормально. Не в форме же! И без касок, – сострил дежурный.

– Удостоверения вы проверили?

– А как же! Обязательно! Меркулова не было, так я к Казанскому обратился, он разрешил им пройти.

– Ну и ну! – громко сообщил сам себе Турецкий.

В это время открылась дверь и появился Олег Величко:

– Это вы мне, Александр Борисович?

– Нет, это я заговариваться стал… Откуда бежишь?

– С Петровки. Долгалева пришили.

– Когда? – вырвалось у Турецкого.

– Часа полтора тому назад поступил сигнал, что стреляют на Варшавском шоссе. Гаишники подъехали, посмотрели документы у убитого. Он был расстрелян из машины, которая сначала обогнала его, а потом дала задний ход.

– Он был один?

– Да.

– Свидетели есть?

– Случайный водитель. Но он не останавливался, доехал до поста, это перед кольцом, и предупредил гаишников. Лиц не видел.

– Кавказцы его все-таки достали, – вздохнул Турецкий. – Олег, где он сейчас?

– В морге, на Большой Пироговской.

– Ну ладно, посиди тут, а я забегу к Константину Дмитриевичу. Ненадолго.

«Кому нужны были эти записи? – думал он, идя длинным кривым коридором. – Казанскому? С его высокопоставленными друзьями-приятелями? Воронину, хозяину клуба „Парадиз“? Возможно, если эти записи раскрыли тайны технологии обслуживания клиентов, что в некотором смысле могло называться коммерческим секретом. Но ведь тот же Воронин углядел в информации на Савельева некую рекламу своего заведения! А может, кто-то более могущественный, вроде того же Сорокина, или кого поважнее, кому вся эта компра как с гуся вода, посоветовал прикрыть источник?»

Дверь в кабинет Меркулова была открыта настежь. Клавдия, обычно восседавшая за секретарским столом, отсутствовала.

– Что это ты, Константин Дмитриевич, в гордом одиночестве? – спросил он.

– У Клавдии зуб разболелся, отпустил ее к врачу. Мне уже доложили, что ты отличился, задержал двух бандитов на хате.

– Было дело, только мы его обтяпали вместе со Славкой. Здоровые мужики попались, едва нас не ухайдокали. А мы поехали, не взяв оружия.

– Ну, это уж никуда не годится!

– А я пришел сообщить интересную новость. Даже две. Во-первых, на Варшавском шоссе утром расстреляли машину Долгалева. Сам убит. Во-вторых, вернулись в сейф мои кассеты.

Меркулов изумленно вскинул брови, растянул тонкие губы в улыбке:

– Шутишь?

– Нисколько.

– Как же они могли сами вернуться?

– Дежурный сказал, что вчера, в самом конце дня, когда мы со Славкой ездили в Химки, приходили пожарные с какой-то проверкой. Удостоверения у них, естественно, были в порядке. Тебя не оказалось на месте, и разрешение пройти в наши кабинеты им дал Казанский.

– Интересное явление. Что поделаешь, Саша, к старости у людей иногда развиваются чрезмерные аппетиты, хотя их организм уже и не способен столько переварить. Тогда они решаются на взятки, подлоги, преступления и таким образом теряют все. Скорее всего, причастность к этому делу Казанского мы доказать не сможем, так как люди приходили со стороны. Но даже если из соответствующих органов их не посылали, мы не можем предъявить нашему коллеге обвинений: охрана была предупреждена, а удостоверения, сам говоришь, сомнения не вызывали. Я допускаю, что Казанский во всей этой истории мог быть наводчиком. Но опять-таки у меня нет против него веских фактов. Хотя я с удовольствием уволил бы его. Увы, не моя креатура. Его за что-то держит генеральный. По-моему, даже хочет забрать в заместители. Вот это, скажу тебе, будет тот еще финт!

– Мне тяжело работать с ним, Костя. Я постоянно должен быть настороже.

– Ах, мой милый, я прожил полжизни в этих стенах и чувствовал то же самое. Наша профессия накладывает на нас излишнюю подозрительность, неуверенность и нервозность. Постарайся по мере сил быть снисходительным к слабостям людей, с которыми трудишься.

– Но не к подлости же! Я не сказал еще главного. Видеозапись на кассетах стерта.

– Что ж, вполне логично. Они уничтожили улики. На этом, возможно, и успокоятся. Не велика потеря. Подумаешь, чиновник спит с девицами легкого поведения! Беда в том, что он страну обкрадывает! Не на свой же оклад он гуляет по этим заведениям. На подобные удовольствия не хватит никакого оклада, а ведь у чиновников еще и семьи есть, и потомство, которому они должны оставить наследство.

– Костя, как можно работать, когда в любой момент ко мне в сейф могут залезть воры? Коль в здании Генпрокуратуры возможно такое, значит, у нас просто прозрачные стены, почти не существующие! Может быть, все-таки проведем криминалистическую экспертизу запора сейфа? Найдем тех пожарных?

– Ну хорошо, найдем, проверим, а дальше что? Ведь скандал-то разразится такой, что нам и самим не поздоровится! А сраму! И все ведь без пользы. Давай уж лучше я сам прижучу Казанского, припугну, он будет ниже травы, тише воды. А на ближайшей же коллегии предложим ужесточить пропускную систему. Муха не пролетит! Однако ты сам потом будешь жаловаться, что уж слишком я строг, обюрократился и возвращаю прежние порядки.

– Боюсь, что эти кассеты нам еще аукнутся. Правда, я не знаю, как это произойдет.

– Всего в этой жизни не предусмотришь. Поживем – увидим. Какие еще ко мне дела?

– Все, только вышесказанное. Да, я уже говорил тебе, на Варшавке, почти у самой кольцевой, в машине расстреляли Долгалева. Опять нас опередили. А так что сказать? Убийца получил свое.

– Я смотрю, этот твой «Ресурс» все новыми и новыми жертвами питается. Тяжелый случай.

– Я предполагаю, что в роли охотников выступают чеченцы из Грозного, объединяющиеся вместе с московскими своими земляками. Один из них нам известен – это бывший работник военной прокуратуры в Ставрополе Рустам Такоев. Слава его знает достаточно хорошо. Его след проходит по многим делам.

– Сведения точные? – спросил Меркулов.

– Еще бы! Несколько человек опознали! А суть, как я понимаю, в том, что в основе всех преступлений вокруг обоих банков и сотрудничающих с ними фирм лежат чеченские деньги. Те, что правительством-то выделены, но до адресата не дошли. Вот за ними и идет теперь кровавая охота.

– Ты считаешь, что чеченцами движет чувство оскорбленного патриотизма? – с усмешкой поднял брови Меркулов.

– Отнюдь нет! Просто бандиты никак не могут простить, что у них из-под носа увели жирный кусок.

На рассвете к дому Пыхтина подъехали два черных «мерседеса», из них вышли люди в камуфляжной форме, в масках и с автоматами. Николай Саватеев, бывший «жаворонком» по натуре, уже проснулся и просто валялся на диване с открытыми глазами, разглядывая рисунок обоев в полумраке комнаты.

Услышав шум моторов, поднялся, подошел к окну, поднял оперативника Усова и побежал наверх, постучал в дверь спальни Пыхтина.

Прибывшие уже барабанили в дверь. Коттедж Пыхтина был хорош тем, что первый этаж дома занимал большой, на несколько машин, гараж. Окна жилых комнат были расположены достаточно высоко, без лестницы не добраться.

Николай спустился на первый жилой этаж, крикнул:

– Кто такие? Что нужно?

– Из милиции, – ответили ему. – Открывайте! Здесь проживает Пыхтин?

– Проживает здесь. А зачем он вам?

– Открывайте! Иначе взломаем дверь!

– Что вам нужно от Пыхтина? – спросил Николай.

– Пусть выйдет. Дело к нему срочное!

Стало ясно, что никакая это не милиция, а бандиты. И цель их приезда тоже понятна. Скорее всего, после публикации материала о Сорокине последовала команда убрать Пыхтина. Забрать у него весь имеющийся компромат, после чего навсегда заткнуть рот. Поэтому бандиты и действуют нагло, ничего не боясь.

– Но как же мы со своими пистолетами против их автоматов? – растерянно спросил Усов.

– Не тушуйся! – крикнул ему Николай. Он по мобильному телефону набрал домашний номер Грязнова, но тот не отвечал. Нервничая, набрал Турецкого. Этот, слава Богу, откликнулся. Выслушав краткое сообщение, велел по возможности стараться потянуть время, пока прибудет подмога. Продиктовал и прямой номер Меркулова, если по другим никто не ответит. А сам обещал тут же организовать помощь и прибыть лично.

Во входную дверь уже стучали ногами, требовали отворить. Из спальни показались взъерошенные супруги Пыхтины, ребенок еще спал.

– Что случилось?

– «Наезд», – как можно спокойнее ответил Саватеев. – Требуют, чтобы мы выдали им Виталия Валерьяновича.

Пыхтин вздрогнул, услышав свое имя, подумал секунду и сказал:

– Наверняка это те самые качки, которые возили меня к адвокату. Значит, теперь они приехали, чтобы окончательно разделаться со мной.