Проданная - Лика Семенова

мне было непонятно, что он делал, но я едва не подавилась вздохом, когда он положил на стол мою забытую шаль. Невесомое розовое облако. Кажется, я пропала. Сердце колотилось так громко, что я опасалась быть услышанной. Мне уже совсем не казалось, что высокородный старик на моей стороне. Квинт ему доверял, но я теперь во всем сомневалась. Мне слишком не понравился ответ Вария. Что он назвал порывами? Меня? Он сказал, что таких, как я, сотни. Он на стороне будущего дома Мателлин. Но по закону это будущее — Невий. Единственное законное будущее. Я передам этот разговор Квинту дословно, когда тот вернется. Хочу, чтобы он знал. Он обязан все это знать.

Невий не без удовольствия перебирал в пальцах тончайшую ткань. Даже поднес к носу и вдохнул, словно пытался учуять запах, как форсийский даг. Это было жестом ищейки, напавшей на след. Он улыбнулся, протянул руку с шалью:

— Что это, дядя?

Варий какое-то время молча смотрел на внука. Приложился к чашке и неожиданно шумно отхлебнул, словно пытался этой нелепостью разрядить повисшее напряжение. Наконец, поднял голову, поджал губы:

— Тебе смешно, что покои старика может посетить женщина? — он казался обиженным.

Невий просиял такой радушной улыбкой, что я похолодела. Он знал. Уже все знал — я читала это в каждом жесте.

— О, нет… — он покачал головой. — Вы можете сколько угодно водить за нос простаков. Но я… очень рад за вас, дядя. И тоже хотел бы в вашем почтенном возрасте находить в своих покоях легкомысленно забытые шали.

Старик кивнул:

— Не сомневаюсь, что так оно и будет. У нас хорошая наследственность, мой мальчик.

Высокородный ублюдок тоже кивнул:

— Уповаю на это. Но, к сожалению, не у всех одинаково хороший вкус. Не все отличают имперскую шаль от пояса рабыни.

Варий положил в рот капангу, разжевал:

— Вкус… дело сугубо личное. Впрочем, как и пристрастия. Пока они безобидны, разумеется, и не наносят вреда высокому дому. Жаль, заигравшись, можно легко переступить эту грань.

— Честь дома — прежде всего.

Варий не сводил с ублюдка глаз:

— Прекрасные слова, мой мальчик.

Я забывала, как дышать. Казалось, это был не разговор, а поединок. Отчего-то представлялось, что оба высокородных, как в игольницу, втыкают друг в друга тонкие острые иглы, будто делают ход.

Невий, наконец, тоже хлебнул кофе, но скривился. Кажется, он все же не находил удовольствия в этом напитке и сделал глоток лишь из уважения к старому Варию. А может, демонстрировал отношение к его словам. Он вновь понюхал проклятую шаль:

— Надо же, ваша гостья совсем не пользуется духами. Как неожиданно для имперки…

Варий улыбнулся:

— Я бы предпочел, чтобы это осталось моей маленькой интимной тайной. Старики тоже имеют право на свои крошечные секреты.

— Конечно, дядя. — Невий с готовностью кивнул, но так и не убирал шаль от лица. Принюхивался и принюхивался. Как хищник, ловящий воздух. — Но что-то мне подсказывает, что эта женщина молода. И наверняка красива. Я прав? Предположив иное, я бы отозвался о вас дурно.

Старик отставил чашку:

— Я всегда считался ценителем.

Оба рассмеялись так, будто только что прозвучала невероятно искрометная шутка.

Невий, наконец, отложил шаль, будто она вмиг перестала что-то значить, подался вперед:

— Увы, дядя, я обожаю беседовать с вами, но мне, к сожалению, пора. Отец в отъезде, на мне весь дом.

Варий с пониманием кивнул, поднимаясь:

— Конечно, мой мальчик. Заходи, когда пожелаешь. Ты — редкий гость. Я всегда тебе рад.

Невий обогнул стол, обнял старика. Сейчас мне было хорошо видно его лицо. Ублюдок шарил глазами, осматривал стены, пытаясь угадать, где может скрываться тайная пустота. Сейчас я ликовала от мысли, что высокородные не обладают какими-то уникальными способностями. Например, как Гаар. Иначе у меня просто не осталось бы шансов.

Невий, наконец, вышел, и я вздохнула с невероятным облегчением. Наконец я смогу выйти из тесной темноты. Я уже почти задыхалась. Казалось, здесь не хватало воздуха. Я в нетерпении переминалась с ноги на ногу, но с удивлением заметила, что высокородный Варий просто вернулся в свое кресло, приказал рабыне обновить кофе и принялся жевать капанги, тыкая пальцем в формуляр. Казалось, он забыл обо мне. Просто забыл. Я знала старика ничтожно мало, но за это время не замечала за ним склероза. Напротив, он отличался прекрасной цепкой памятью и зорким глазом.

Я припала к смотровой щели:

— Господин Варий!

Старик не шелохнулся — не слышал. Наверняка здесь все было оборудовано так, чтобы ни единая малость не могла выдать соглядатая за стеной. Казалось, разговор с Невием вымотал Вария. Наверное, теперь он уже не играл — возраст есть возраст. От него не скрыться, будь ты хоть трижды высокородный.

— Господин Варий!

Я стукнула ладонями в стену. Легонько. Но и это не возымело никакого результата. Я осмелилась крикнуть громче, но итог был тот же. Я стояла и смотрела, как старик снова и снова пьет кофе.

Теперь становилось страшно. Я чувствовала себя замурованной, похороненной заживо. С каждой минутой мне все сильнее казалось, что я уже никогда не выйду отсюда. Старик забыл. Но я уже не исключала и мысль о намеренности, и от этого делалось еще страшнее. Я просто не понимала, что у него на уме. У меня совсем не было опыта в подобных играх. Как различить, где правда, а где ложь? Я ощущала себя беспомощным ребенком, которого водят за руку.

Я стукнула в стену со всей силы, на которую только была способна, кулаком:

— Господин Варий!

По ребру ладони разлилась тупая боль, сменившаяся дребезжащим покалыванием. Я зашипела сквозь сжатые зубы. Но Варий по-прежнему невозмутимо цедил кофе. Проклятая шаль лежала на столе розовым облаком. Я оставила глупые бесполезные попытки, прижалась к камню щекой, глядя в щель. Глаза защипало, но было уже все равно. Слезы — единственное, что мне оставалось.

Я заметила, что старик поднял голову, смотрел на открывающуюся дверь, в которой вновь показался… Невий. Он улыбнулся, направился к Варию:

— Простите, дядя. Вы так