Нон Лон Дон - Чайна Мьевиль

Диба не раздумывая вошла вслед за ним. А за ней двинулся Хеми вместе со словенышами. А человек на крыльце противоположного дома так и остался сидеть с раскрытым ртом, глядя, как они один за другим исчезают в полумраке заросшего лесом дома.

62

В чаще леса

Робко перешагнув порог, Диба оказалась в тишине лесной чащи, полной таинственных шорохов и шелеста листьев. В теплом и влажном воздухе царил зеленоватый полумрак. Она вздрогнула, когда за спиной ее вдруг с шумом захлопнулась дверь.

— О черт… — непроизвольно вырвалось у нее.

Справа и слева сквозь густые заросли проглядывались оклеенные яркими обоями стены. Впереди виднелись ступени лестницы, ведущей куда-то наверх и потом налево. Справа тонул в полумраке коридор. Все это столь густо заросло лесом, что рассмотреть все как следует было не так-то просто.

Доски пола и лежащий на них ковер заросли толстым слоем мха и лишайником. Над ними покачивались широкие листья папоротника, между которыми пробивались вверх тоненькие побеги подлеска. По стенам вился дикий виноград. Коридор сплошь зарос деревьями, порой уже довольно старыми и сучковатыми. Они росли плотно, порой перевиваясь стволами и сплетаясь ветками, — и здесь шла жесткая борьба за жизненное пространство, тем более что оно было ограничено тесными стенами.

С ветвей деревьев и с потолка свисали толстые лианы, по которым шустро бегали какие-то небольшие животные. Всюду порхали и щебетали многочисленные птицы. Сквозь стволы деревьев и кустарник Диба смогла рассмотреть заросли ежевики и других ползучих растений, которые, переплетясь с балясинами и перилами лестницы, образовали одну сплошную непроходимую стену. Голоса птиц, шелест листьев, скрип деревьев, шорохи и шелест сливались в один гармоничный хор, на фоне которого выделялось нежное соло журчащего где-то в чаще невидимого ручейка.

Наверху, под самым потолком, горела лампочка, и свет от нее, проходя сквозь сплошной лиственный покров, приобретал совершенно зеленый оттенок.

— Надо поторопиться, — неуверенно пискнула Книга под мышкой мистера Клетки, идущего впереди и прокладывающего путь остальным. — Скоро станет смеркаться.

«Ну и что? — подумала Диба. — Что с того, что станет смеркаться?»

Но вслух она ничего не сказала. Молчали и ее товарищи, с трудом пробираясь сквозь густые заросли. Зато словеныши, казалось, вовсю наслаждались обретенной свободой: они так и шныряли в зарослях, то исчезая, то вдруг появляясь вновь и весело переглядываясь с путниками и друг с другом. Стёб восторженно сопел, обнюхивая все, что попадалось ему навстречу. Он то и дело совал свой нос в заросли кустарников и лиан, рылся в кучах опавших листьев, пропадал и снова неожиданно возникал среди густой растительности, весело вертя головой, украшенной сухими веточками и полусгнившими листьями. Прикид тоже быстро освоился и ловко прыгал с дерева на дерево, явно любуясь собой и хвастаясь своей прытью. Если они удалялись более чем на несколько шагов от своих осторожно продвигающихся вперед товарищей, то Котелок принимался тревожно щелкать своими крохотными пальчиками, приказывая им немедленно вернуться и не уходить далеко.

Диба сразу отметила, что здесь, в этом странном лесу, втиснутом в стены довольно небольшого здания, что-то весьма необычное происходит с пространством. Во-первых, непонятное творилось с протяженностью стен. Потом Дибе подумалось, что у нее случилось что-то со зрением, и она стала плохо видеть отдаленные предметы. А ведь у нее всегда было хорошее зрение! Еще ей показалось, что тени здесь иногда падают как-то неправильно, в разные стороны. И до упомянутой лестницы они все идут, идут, а добраться никак не могут. Очень странно! И это вовсе не из-за густой, непролазной растительности, хотя и ее нельзя сбрасывать со счетов.

Она как-то очень быстро устала, причем не просто устала, а выдохлась. Она ныряла под лианы, перешагивала через корни, перелезала через ползучие растения, продиралась сквозь кусты, из последних сил придерживала толстые ветки, чтобы те не спружинили и не поранили острыми колючками Стёба, или Прикида, или кого-нибудь еще из ее товарищей. Иногда им попадались на пути особенно густые и непролазные заросли, и тогда измотанный вконец Хеми закатывал рукава или штанины и, напрягая свои полупризрачные мышцы, проходил сквозь эту преграду. Остальные пробивались как могли.

В лесу было сыро и жарко, как в бане. Упругие ветки деревьев и кустарника с влажными, мясистыми листьями то и дело хлестали по лицу. Порой, цепляясь за лиану, Диба чувствовала, как по руке ее ползет холодное и мокрое тело древесной жабы, и она вздрагивала от неожиданности и отвращения.

«Какой же это лес, — думала она, тяжело дыша, — это самые настоящие джунгли».

— Это не лес, а джунглес, — сказала она вслух, обращаясь к Хеми.

— Точно, — отозвался он, и они устало улыбнулись друг другу.

Диба перепрыгнула через гнилой пень, торчащий прямо из ковра, накрывающего пол, и рукавом вытерла пот с лица. Мистер Клетка уже стоял возле уходящей куда-то наверх лестницы, облокотившись на опутанные ползучими растениями перила. Птичка в его головной клетке молча смотрела на девочку. Под высоким потолком сквозь просвет в лесном пологе виднелась лампочка, вокруг которой вились тучи комаров и мошек.

— Ну и куда теперь? — спросил Хеми.

— В той главе, где речь идет про ключ-перышко, на этот счет нет ясного ответа Можно пойти направо. Там, вероятно, в самом конце коридора расположена кухня. А можно подняться по лестнице вверх.

Птичка в клетке мистера Клетки присвистнула.

— Он прав, — сказала Книга. — Не стоит рисковать и идти по непроверенной дороге. Здесь полно хищников. В общем, гулять в этом лесу довольно опасно. Надо сделать привал.

Птичка снова что-то просвистала.

— Ты уверен? — спросила Книга.

— Что такое? — встревожилась Диба.

— Он говорит, что сам отыщет птицу-ключника, и тогда к ней отправятся все остальные. Йорик Клетка — единственный из членов нашей экспедиции, кто знает язык обитателей этого леса. И он способен передвигаться здесь гораздо быстрей, чем мы. И возможно, поэтому ему легче избежать опасности.

— Это правда? — с сомнением спросила Диба, глядя на знаменитою путешественника и изыскателя.

— В общем, делаем привал. Уже поздно. Ночью идти нельзя. Да, клеткоголовый искатель приключений, пожалуй, прав.

Диба чувствовала, что нуждается в отдыхе. Тут птичка в клетке снова засвистела.

— А у него тут полно родственников, которые ведут ночной образ жизни. Он с ними обязательно посоветуется, — перевела Книга. — И еще, ему очень неловко говорить об этом, но он считает, что будет в большей безопасности, если ночь проведет не в нашей компании. Я правильно тебя поняла, Йорик?

Диба еще никогда в жизни не видела, чтобы птичка смущалась.

Они решили, что спать в открытом коридоре было бы слишком рискованно, поэтому пробились сквозь густые заросли к ближайшей двери. Не пользовались ею, видимо, уже несколько месяцев — она вся заросла, и открыть ее оказалось не так-то просто. В конце концов, после нескольких попыток, они распахнули ее и вошли в гостиную комнату.

Сквозь густой подлесок переплетенных стволов они увидели диван и несколько стульев, стоящих перед телевизором, в некоторых местах прогрызенным мышами, землеройками и обвитым вьющимися растениями. Телевизор оказался включен, экран светился, только звук был слегка приглушен. Сквозь лианы, наполовину закрывающие его, видно было, что там показывают какую-то телевикторину.

Наши путешественники расчистили место стоянки, убрав лишние камни и сухие ветки. И как раз вовремя. Спустились сумерки, и лампочки, прежде освещавшие пространство дома, одна за другой стали гаснуть. Характер звуков в лесу тоже изменился. Прежние, дневные звуки умолкли, зато вступил и зазвучал хор каких-то неизвестных ночных существ.

— Вы что, и вправду собираетесь отправиться сейчас на поиски знакомых? — спросила Диба.

Мистер Клетка утвердительно наклонил свою клетку.

В мелькающем свете цветного телеэкрана Диба наблюдала за действиями путешественника. А тот спокойно протянул руку к своей головной клетке и открыл дверцу. Птичка возбужденно защебетала.

— К утру вернется, — сообщила Книга. — Просит, чтобы мы приготовили вторую половину его гонорара.

— Что ж, гонорар свой он отрабатывает на совесть, — заметила Диба.

Птичка тем временем соскочила на порог клетки, еще раз чирикнула и вылетела вон. И в ту же секунду тело мистера Клетки замерло; теперь он стоял почти совсем неподвижно, лишь едва заметно покачивался на одеревеневших ногах.

А птичка порхнула прямо в густые заросли переплетенных между собой стволов и лиан и с веселым щебетом скрылась во мраке за открытой дверью.