Тяжелая корона - Софи Ларк

ним все в порядке. На самом деле, это было довольно хорошее отвлечение. Пока они пытались схватить его, мы с Антонио начали стрелять.

— Ты говоришь так, словно в тебя стреляли, — говорю я, слыша напряжение в голосе Карло.

— Да, — говорит он, — Но не Братва. Мы спустились вниз. Большинство девушек уже убежали, потому что услышали стрельбу наверху и испугались. Но одна из них ударила охранника сковородкой по голове и забрала его пистолет. Это она стреляла в меня. Почувствовала себя плохо из-за этого, когда увидела, что мы не пытались их убить. Однако слова прости не загоняет пулю обратно в пистолет.

— Куда ты сейчас направляешься?

— Повидаться с доктором Блумом.

— Хорошо, — киваю я.

— Боско везет меня, так что посмотрим, доеду ли я. Я отправлю Антонио обратно.

— Хорошо. Скоро поговорим.

Я вешаю трубку. Пока не так уж и плохо. Но это только начало. Я сделал свой ход. Теперь очередь Енина. Если я достаточно ему пригрозил, ему пора пустить в ход свои мощные орудия.

Как только они будут устранены… король останется без защиты.

28. Елена

Незаметно выбраться из дома Себастьяна не так уж и сложно. Легко слышать Грету, потому что она не прилагает никаких усилий, чтобы вести себя тихо, когда она суетится уборкой, особенно напевая себе под нос.

Прямо сейчас она на самом верхнем этаже, вероятно, вытирает пыль в музыкальной комнате. Представляя это яркое, солнечное пространство, с его слабым запахом цветочных духов, я вздрагиваю. Себастьян привел меня в комнату своей матери, в самое дорогое сердцу место в этом доме. Он ничего от меня не утаивал. Он делился всем с самого начала.

Хотела бы я сделать тоже самое.

Я намеревалась выйти через парадную дверь, но теперь пересматриваю этот план. Я одета в пижаму в цветочек. Конечно, на улицах Чикаго происходили гораздо более странные вещи, но мне не нравится разгуливать босиком.

Двигаясь как можно тише по скрипучей лестнице, я поднимаюсь на второй этаж, где расположено большинство спален. Во время моего визита в комнату Себастьяна я увидела, что все братья и сестра Галло все еще сохраняют детские спальни, почти в том же состоянии, в каком они были, когда все они жили дома.

Я ищу комнату, которая принадлежала Аиде Галло.

Я до сих пор не встречалась с ней лично, поскольку мой отец не хотел, чтобы Гриффины присутствовали на свадьбе. Теперь я понимаю, что он запретил им, чтобы сохранить перевес в свою пользу. Я полагаю, он не хотел совершать ту же ошибку, из-за которой погиб Коля Кристофф, нападая сразу на обе семьи. Интересно, достаточно ли он заблуждается, чтобы поверить, что Гриффины заключат с ним союз после того, как он нарушил клятву крови с их ближайшими союзниками, или он просто думает, что будет легче сражаться с ними по очереди.

Я надеюсь, что он никогда не узнает. Я надеюсь, что Себастьян сокрушит его раз и навсегда, еще до того, как у него появится возможность помериться силами с Гриффинами.

Но я не могу думать об этом сейчас. Я должна закончить свой побег.

Я проскальзываю в спальню рядом с комнатой Себа, самую маленькую в доме.

Вы бы никогда не догадались, что эта комната принадлежала единственной дочери Галло, в ней нет ничего откровенно женственного. Судя по потертостям и вмятинам на стенах и заделанной дыре с обратной стороны двери, это больше похоже на то, что здесь жил тасманский дьявол. У кровати отломана одна ножка, на ее место вставлена перевернутая коробка из-под молока, чтобы рама оставалась в вертикальном положении. Стена слева от меня увешана скрепленными обложками альбомов, а на стене справа — украденный уличный знак с улицы Хью Хефнера. Указывает ли это на то, что Аида была фанаткой, или чувствовала, что Хефнер не заслуживает знака, я не могла догадаться.

Я видела Аиду и ее мужа Каллума Гриффина в ночь аукциона свиданий. Они сидели за одним столиком с Себом. Я отвлеклась, глядя на Себастьяна, но, несмотря на это, Аида обладала своего рода неестественной энергией, которая притягивала взгляд в ее сторону. Я чувствую это сейчас в этой комнате, как заряд, оставшийся в воздухе после грозы.

Я думала, что когда мы с ней наконец встретимся, то будем подругами. Может быть, даже как сестры.

Вместо этого она возненавидит меня, как и положено всем Галло. Она сирота из-за меня.

Я открываю ее шкаф. Большая часть ее одежды убрана, но несколько футболок все еще свисают с кривых вешалок, а пара грязных старых кроссовок свалена в кучу в углу. Как ни странно, один кроссовок намного грязнее другого.

Я надела старую футболку, порванную на плече, и потрепанные Converse. Они слишком маленькие, Аида не гигант, как я. Но это лучше, чем ничего. Придется обойтись пижамными штанами, потому что шорт она не оставила.

Разобравшись с этим, я высовываю голову за дверь и прислушиваюсь, не идет ли Грета. Она все еще на верхнем этаже, напевая «Любовь нельзя торопить», пока убирается. Я спешу обратно вниз по лестнице, стараясь не наступать на середину, где скрипит сильнее всего.

Я собираюсь направиться к входной двери, когда вспоминаю, что у Галло под домом целый гараж, забитый машинами. Себастьян не включил его в тур, но он рассказал мне об увлечении брата Неро всем механическим. На самом деле, вероятно, поэтому в моей камере всегда слегка пахло бензином, должно быть, она находилась прямо под гаражом.

Спускаясь по лестнице, я дрожу от страха. Не совсем приятно было сидеть там взаперти. Ну… за несколькими исключениями.

Я делаю один неверный поворот, который приводит меня к какому-то хранилищу, а затем я возвращаюсь по своим следам и нахожу гараж.

Здесь хорошо освещено и безупречно чисто, каждый инструмент аккуратно разложен на своем месте. Здесь есть дюжина отдельных мест, в большинстве из которых стоят старинные автомобили или мотоциклы.

Я не умею ездить на механике, и у меня нет никакого интереса пытаться разобраться в Мустанге, который старше меня. Поэтому я с облегчением вижу, что здесь же припаркован совершенно нормальный BMW. Я открываю дверь, молясь, чтобы ключи были в замке зажигания. Вместо этого я нахожу их в подстаканнике.

Я опускаюсь на мягкое кожаное сиденье, древесно-цитрусовый аромат наполняет мои ноздри. Я замираю с руками на руле, понимая, что забралась в машину Энцо Галло. Я помню этот одеколон. В ней живо воссоздается образ выдающегося пожилого мужчины в прекрасном костюме, с шокирующими седыми прядями в темных