Mortal Kombat: Icedpath - Ахэнне

— Обойти — Коцит? — невесело усмехнулся Саб-Зиро. — Нет…

(ждет тебя… ждет тебя…)

Он снова сглотнул. Слюна скапливалась во рту — пресная, точно мел. Саб-Зиро закрыл глаза. Спокойнее. Да, Коцит ждет. Его. Морозный отсек Не-Мира — специальный капкан Посвященному…

Предварение жертвоприношения.

(я не хочу… жертвоприношения…)

Кто хочет? Он спасся от сотни смертей, но самоубийство во имя победы — предназначение. Это тоже развилка Пути. Сарина и Смоук, он перешагнул через них.

Перешагни и через свою смерть.

— Лю. Джакс, — медленно сказал Саб-Зиро. — Коцит — мне… Я войду в него, и он заберет меня… Вы — минуете.

(как схоже со Рвом… теперь я играю эденийцев, эй, каково — куску мяса на потеху аллигаторам?)

— Хорош дурью маяться! — рявкнул Джакс. — Еще один фигов суицидник, вы чего — сговорились? Пошли обход искать!

— Нет, — Саб-Зиро двинулся к озеру.

Лю налетел на него миниатюрной имитацией дракона. Лю стиснул его, злобно шипя: "Не смей, болван отмороженный!"

(так, Лю, мы поменялись ролями… разница в том, что я делаю выбор с холодным сердцем…)

Саб-Зиро сдавил сонную артерию Лю. Чемпион отрубился. Джакс тупо переводил взгляд с неподвижного Лю на вышагивающего к затаившемуся знакомой волчьей луной Коциту Саб-Зиро.

— Он жив, — сказал Посвященный Холода. — Но я "усыплю" и тебя, если попытаешься помешать. Поверь, я не хочу умирать… Но свобода выбора — выдумка.

(Боги милостливы)

Джаксов апперкот расцветил челюсть Саб-Зиро синяком.

— Не дури! — прорычал майор. Саб-Зиро пнул его в живот,

(извини, но приходится…)

Джакс не остался в долгу. Он выломал руки "суицидника", точно тот был опасным преступником… или маньяком-безумцем. Коленка Джакса уперлась в позвоночник Саб-Зиро.

(так…)

Джакс потащил упирающегося "маньяка". Тот пока не дергался, и Джакс заподозрил неладное, ибо сумасшедшие и ниндзя хитры…

— Черт! — Джакс кувыркнулся вверх тормашками. Коронный "подкат" Саб-Зиро лишил его равновесия.

Саб-Зиро перепрыгнул через майора, отметая того подальше от Коцита. Пользуясь замешательством спутника, он помчался к кромке озера. Он сделал глубокий вздох и…

Ступил в мертвенно-белесую лже-воду.

Кусающийся туман.

(так вот каков вечный ад?)

Смех. Хэлгеайни? Смех похож на шорох льдинок, и, Боги… он знаком…

(как бело… как пустынно…)

И холодно.

(холодно — тебе?)

Да. Его знобило, как обычного человека. И кто-то смеялся над ним.

— Ну, хватит валяться, — произнес лишенный интонации, за исключением некоторого высокомерия, голос.

Саб-Зиро сел. Сатана. Священник был прав. Сатана здесь и он обращается к нему тоном…

— Само! — Саб-Зиро закашлялся. Он не заметил, что нарушил священное правило Лин-Куэй: не называть друг друга по именам, данным родителями. Клички — больше ничего у вас нет, псы Мастера.

К черту Лин-Куэй и Мастера…

— Само, ты жив?! — он протер глаза. Снова привидения… помнишь, темницу, он являлся тебе там, и в аду — тоже… Он упрекал — его право, выходцы с того света обожают упрекать… словно их кровь вытекает вином в чашу смертных, и суть ее — осуждение.

— Нет, — ухмыльнулся высокий мужчина, бесстрастно наблюдающий за "гостем". Окружающая белизна с подпалинами голубого сгущалась к его черно-синей униформе Лин-Куэй. Взгляд его был темен и холоден… холоднее самого Коцита!..

Само Хен. Саб-Зиро-старший.

— Давно не виделись, братик, — равнодушно произнес Само Хен.

— Само, ты…

— Помолчи. Ты и так чересчур много болтаешь. Для Посвященного Холода.

Озноб Саб-Зиро усилился. Ему хотелось сделать что-то, прикоснуться к брату, ощутить его… или не ощутить, коли он призрак. Почему он так свысока, так оценивающе наблюдает за "младшеньким"?

— Далеко ж ты забрался, — продолжал Саб-Зиро-старший. — Аж в мою обитель небытия… только зачем?

(зачем? Зачем?!)

— Ради тебя, — с деланным спокойствием ответил младший.

(он издевается, он всегда издевается надо мной, потому что — первый… он — совершенство Холода, я же…)

Бракованная копия. Да. Не больше. Шэнг-Цунг прав.

— Ради тебя! Ради тебя! — выкрикивал он. — Ввязался в Смертельную Битву — ради тебя! Да… позже были инструкции Рэйдена и прочее, но ты — причина… всего! Даже того, что я научился чувствовать…

— Лжешь. Моя смерть всего-то позволила тебе снять маску.

— Нет! Я хотел отомстить Скорпиону…

— О, не упоминай его, — насмешливо фыркнул Само. — Чокнутый фантом… хотя, я тоже своего рода фантом. Только я получил мою награду, а он нет. Он убил меня, но я — счастлив, а он — бродит потерянным болотным огоньком. И кто из нас дурак? Ха… А вот ты лжешь.

— Лгу?!

— Когда-то ты любил меня — это правда. Но я стал чудовищем слишком давно. Нельзя любить чудовище, даже если оно твой брат. В последнее время я сам ненавидел себя, — внезапно его неэмоциональный голос прервался.

Но на лице его была маска, и она скрывала неадекватную для Посвященного Холода реакцию.

— Убирайся, малыш, — подытожил он.

Саб-Зиро ощутил горечь и какую-то трепещущую боль, что перекрыла трахею, мешала дыханию…

(и озноб — как пожирание изнутри… как предательство! Воистину Коцит — днище ада, моя Стихия и мой брат прокляли меня…)

— Само, — тихо сказал он. Избегая встречаться глазами с промороженной до основания сетчаткой брата. — Да. Ты действительно был чудовищем. Но я все равно любил тебя. Ты волен убить — или прогнать меня, хотя я не знаю — куда и как идти… но за что? Само, почему ты ненавидишь меня? Ох, ты ведь мой единственный брат!

— Да? — вздернул бровь старший. — Встреча потерянных родственников, ха. Как трогательно. В твоем стиле, малыш. Ты никогда не был настоящим ледяным ниндзя. Ты умело прикидывался — точно маской — невозмутимостью, но ты чувствующий… ты — не воин. Убирайся.

Судорога свела нёбо. Судорога продиралась под кожей стальным прутом. Кара Лин-Куэй — в геометрической прогрессии…

(почему, Само?)

— Ты прав! — выкрикнул Саб-Зиро. — Я — не воин! Не воин, если называть воинами безжалостные машины для убийств!

— Жалость — это слабость, — скучающе возразил Само.

— Тогда идеальные ниндзя — клятые киборги! Лин-Куэй превращает нас всех в роботов, как обидно, что ты не дожил, братец! Вот бы обрадовался!..

Тьма в зрачках отразила гнев.

(я — поранил его? Ну и пусть, он заслужил…)

— Киборги… что ж, я слышал. И про твоего друга, Смоука тоже. Зря ты покинул Лин-Куэй, они не отстанут… ты уже убедился. Но все к лучшему, а?.. Ведь боль из-за механизации Смоука заменила тебе недостающий компонент воина. Суррогат, да… Хм, я ведь чуть не завидую тебе… ты можешь чувствовать. Я — нет, — он промолвил признание все с той же бесстрастной льдистостью. — Так и не научился. Извини.

(нет… он прикидывается, маска Холода приросла к его лицу…)

— А как же Сарина, Само?! — разыграл козырную карту Саб-Зиро.

Само Хен вскинул голову. Он выпрямился, теперь было заметно, что он смотрится выше и стройнее младшего брата — точно остро отточенный меч. Кто сказал, что мечу необходимы эмоции?

(ты — человек, Само! Не лги мне — и себе!)

— Сарина… ты успел позабавиться с ней, не так ли?

(позабавиться… ох, я же — перешагивающий, черт подери… перешагивая — оглядывайся, через чьи трупы…)

Само уловил болезненно-виноватую гримасу.

— Ты не заботился обо мне, когда спал с ней, а?

(идеальное комбо, прекрасный удар, Само… ты всегда был лучшим, я и не возражаю… туше. Добей)

Добей. И физически — предавшему Честь — смерть. Старый канон ниндзя. Добей.

— Добивать? Сдался ты мне… — ухмыльнулся Само. — Маленький глупый мальчишка, вот ты кто… Да забери ты ее себе… Мертвым не нужны женщины, а мне — и подавно. У меня есть другое. Взгляни.

Саб-Зиро стиснул свои запястья. Он сжался перед старшим братом, и действительно ассоциировался с провинившимся ребенком.

(почему — ему — так — нравится — мучить — меня?!)

— Взгляни, — повторил Само.

Саб-Зиро неуверенно огляделся.

Брат демонстрировал ему целый мир. Мир включал в себя сотни и сотни ледяных статуй — людей, животных, фантастических созданий. В каждой играла искорка — рыжеватая, словно отблеск Коцита… Изваяния поражали совершенством — математичным, какое мог сотворить только крайне уравновешенный человек. Не допускалось неверных линий, ассиметрии или неточных рассчетов. Горгульи приседали строго на две лапы, русалки расчесывали совершенно равное количество "волос", число пятнышек-выемок на шкурах леопардов кратно пяти.

Ледяные статуи были восхитительны — и мертвы.

— Красиво, — сказал Саб-Зиро. Он не кривил душой: Само достиг тотального художественного могущества, а "неживость" — просто иллюзия… правда?