В погоне за счастьем - Дуглас Кеннеди

К чести Эрика, надо сказать, что он больше ни разу не упрекнул меня в том, что я выхожу замуж за Джорджа и переезжаю в Коннектикут. Через три дня после этого тяжелого разговора у меня на квартире он облачился в свой единственный костюм, надел чистую белую рубашку, ненавистный (для него) галстук и повел меня к алтарю коллегиальной церкви Марбл. Джордж был в плохо скроенном сюртуке-визитке (и рубашке с высоким воротом), который подчеркивал его школярскую неуклюжесть. Священник — унылый старикан с редеющими волосами и сильной перхотью — монотонно и быстро прочитал молитву. Вся церемония заняла четверть часа. Поскольку приглашенных гостей было всего двенадцать, церковь казалась безлюдной — и наши голоса эхом разносились по пустым рядам. Зрелище было печальным.

Свадебный банкет не добавил оптимизма. Столы накрыли в приватной обеденной зале отеля «Плаза». Мистер и миссис Грей были не слишком-то радушными хозяевами. Они даже не пытались завязать разговор с Эриком или моими подругами из редакции. Банкиры — приятели Джорджа оказались на редкость скучными и скованными. Перед банкетом они сгрудились в углу и тихо переговаривались между собой, изредка взрываясь дружным смехом. Я почему-то была уверена, что они обсуждают то, о чем думал каждый из присутствующих на этом безрадостном мероприятии: вот что значит вынужденный брак.

Но поскольку женился представитель «белой кости», все делали вид, будто отмечают долгожданное и счастливое событие.

Банкет был за столом. Тост произнес мистер Грей. Как и все остальное в этот день, он был кратким и без эмоций: «Прошу поднять бокалы, приветствуя вхождение Сары в нашу семью. Мы надеемся, что они с Джорджем будут счастливы».

Вот и все. Джордж выступил под стать отцу: «Я лишь хочу сказать, что я самый счастливый человек в мире, и я знаю, что мы рой будем отличной парой. Наш дом в Старом Гринвиче открыт для всех, так что мы ожидаем наплыва гостей, и очень скоро».

Я покосилась на брата и увидела, что он закатил глаза. Потом заметил, что я за ним наблюдаю, и виновато улыбнулся. Это единственный момент, когда он отступил от правил, а так весь вечер держался на редкость тактично и уверенно. Хотя он и выглядел очень респектабельно в своем черном костюме, мистер и миссис Грей по-прежнему взирали на него с отвращением — как будто он был каким-то левым отморозком, который того и гляди запрыгнет на стол и забросает всех пассажами из «Капитала». Однако до начала банкета он все-таки умудрился увлечь разговором моих новоиспеченных родственников и даже сумел заставить их рассмеяться пару раз. Это было поразительное зрелище — оказывается, Греи были не лишены чувства юмора, — и я, улучив момент, когда Эрик шел к бару за новой порцией выпивки, отвела его в сторонку и шепнула:

Что ты им подсыпал в вино?

Я просто говорил, как они мне напоминают «Великом Эмберсонов»[31].

Я едва не прыснула от смеха.

Я рад, что ты еще восприимчива к комичному, — сказал oн. — Тебе это пригодится.

Все будет хорошо, — сказала я, хотя это и прозвучало неубедительно.

А если нет, ты всегда сможешь прибежать ко мне.

Я пожала ему обе руки:

Ты лучший.

Он удивленно выгнул брови:

Наконец-то ты это признала.

Эрик все-таки не упустил возможность созорничать, когда Джордж предоставил ему слово «от семьи невесты». Поднявшись из-за стола, он поднял бокал и сказал:

Лучше всех про domicile conjuga[32] высказался малыш француз Тулуз-Лотрек, который сказал, что «брак — это постная еда, которой предшевствует десерт». Я уверен, что это не случай Джорджа и Сары.

Я нашла его тост остроумным — хотя большинство гостей нервно закашлялись, когда Эрик сел на место. Потом мы с Джорджем разрезали торт. Позировали для фотографий. Торт подавали с кофе. Через десять минут мистер и миссис Грей встали из-за стола, красноречиво указывая на то, что банкет окончен. Мой свекор наспех поцеловал меня в лоб, но не произнес ни слова на прощание. Миссис Грей светски расцеловала меня в щеки, не касаясь губами, сказала: «Ты держалась достойно, дорогая. Продолжай в том же мы с тобой очень хорошо поладим».

Потом подошел Эрик, обнял меня и прошептал: «Не позволяй этим гадам сломать тебя».

Он ушел. Банкетный зал быстро опустел. Прием начался в половине шестого вечера, а в восемь все было кончено. Нам ничего не оставалось, кроме как подняться наверх, в «апартаменты для молодоженов», которые Джордж снял на эту ночь.

Как только мы вошли в номер, Джордж скрылся в ванной и явился оттуда уже в пижаме. Я тоже зашла в ванную, сняла платье и надела халат. Когда я вернулась в комнату, Джордж лежал в постели. Я развязала халат и, голая, скользнула к нему в постель. Он крепко прижал меня к себе. Начал целовать мое лицо, шею, груди. Потом расстегнул ширинку пижамных брюк. Раскинув мои ноги, он пристроился сверху. Через минуту он издал негромкий стон и скатился с меня. Натянул пижамные брюки, поцеловал меня в затылок и пожелал «спокойной ночи».

Я не сразу поняла, что он заснул. Я посмотрела на часы на прикроватной тумбочке. гной тумбочке. Без двадцати девять. Без двадцати девять вечера субботы — первая брачная ночь, будь она неладна, — а мой муж уже спит?

Я закрыла глаза и тоже попыталась заснуть. Куда там! Я встала с постели и пошла в ванную, заперев за собой дверь. Включила кран, чтобы наполнить ванну. Пока хлестала вода, я позволила себе выплеснуть все, что накопилось во мне за этот день. Я заплакала.

Вскоре я уже не могла сдерживать рыданий, и они станови все громче, так что их уже не мог заглушить шум воды. Но никто не постучал в дверь ванной, и не было утешительных объятий, Джорджа, как и его ласковых слов о том, что все образуется.

Просто Джордж был из тех, кто очень крепко спит. И даже если его не разбудил Ниагарский водопад из открытых кранов, с чего бы ему вдруг расслышать схлипывания своей жены?

Постепенно мне удалось успокоиться. Я выключила воду. Поймала свое отражение в зеркале. Мои глаза были красными, свадебный макияж струился черными потеками. Я нырнула в ванну. Тщательно умылась. И долго лежала, уставившись в белую пустоту ванной комнаты. Думая: я совершила самую большую ошибку своей жизеи.

Слишком быстро. Слишком быстро. Все произошло слишком быстро. Мы поспешили заняться любовью. Поспешили с помолвкой. Я слишком быстро приняла его предложение. Он ели быстро заснул.

И вот теперь…

Теперь я в ловушке… хотя, конечно, сама себя туда загнала.

Медовый месяц тоже получился совсем не сладким. Отель в Провинстауне, который посоветовала миссис Грей, оказался старой гостиницей, которой управляла пожилая супрркеская чета, и расчитан он был в основном на престарелых постояльцев. Во всем угадывалась тщательно маскируемая бедность. Продавленный матрас кровати. Постельное белье с запахом плесени. Ванная в коридоре. Умывальник со сколами эмали, усеянный пятнами ржавчины. В межсезонье в городе практически не было работающихп ресторанов, так что мы были вынуждены питаться в гостинице, где в меню были сплошь отварные блюда. Из пяти дней, что мы там пробыли, дня три шли дожди, но нам все-таки удалось погулять по пляжу. А остальное время мы проводили в комнате отдыха за чтением. Джордж пытался изображать радость. Я тоже. Мне даже удалось уговорить его заняться со мной любовью без пижамы. Но все равно секс занял не больше минуты. Я попросила его не скатываться с меня сразу и не притворяться спящим. Он извинялся. Долго и нудно. После этого крепко обнял меня и держал в объятиях. Но все равно быстро заснул — и я осталась в тисках его рук. В ту ночь я плохо спала. Впрочем, это можно было сказать обо всех ночах, что я провела в Провинстауне, и виной тому были и продавленная кровать, и отвратительная еда, и безрадостная атмосфера отеля, и, наконец, тот факт, что я начинала осознавать ущербность своего замужества.