Мудрость веков - Людмила Шапошникова

В различных спорах и рассуждениях о преимуществах или недостатках той или иной части Планеты основная мысль, как стрелка компаса к магнитному полюсу, поворачивалась туда, где в пространстве средостения Востока и Запада лежала огромная страна, для которой проблема «Восток — Запад» имела судьбоносный смысл, тесно связанный с ее будущим. Страна называлась Россия. И именно в ней начиная с XIX века возник устойчивый интерес к Востоку прежде всего в среде творческой интеллигенции, которая почему-то отдавала предпочтение прежде всего Индии и Китаю, что потом нашло свое отражение и в самом русском востоковедении.

Именно в атмосфере этого интереса, опиравшегося на энергетическое поле «восточно-западной» русской культуры, смог появиться, сложиться и развиться в фигуру планетарного масштаба такой мыслитель и художник, каким был Николай Константинович Рерих. Ощутив проблему «Восток — Запад» вначале глубоко внутренне, он затем практически и жизненно соприкоснулся с ней. Это дало ему возможность увидеть энергетику самого явления, его эволюционную сущность и направление его синтеза, смысл которого составляло единство многообразия. Я не могу не привести высказывание одного из удивительных людей нашего века — писателя Германа Гессе, мысли и подходы которого во многом созвучны рериховским. «Единство, которое я чту за этим многообразием, — не скучное, серое, умозрительное, теоретическое единство. Оно есть сама жизнь, полная игры, боли и смеха. Оно изображено в танце бога Шивы, который, танцуя, вдребезги разносит мир, да и во многих других картинах: оно не чуждается никаких изображений, никаких сравнений. Ты можешь в любое время вступить в него, оно принадлежит тебе с того мгновения, как ты отказался от времени и пространства, знания и незнания, как ты вышел из круга условностей, как ты в любви и служении стал принадлежать всем богам, всем людям, всем мирам, всем эпохам»[410].

И это «в любви и служении», знаменующее собой истинное единство, мы ощущаем в работах Н.К.Рериха, В.И.Вернадского, Тейяра де Шардена и непревзойденного Нильса Бора, создателя теории атомной физики. XX век выдвинул целую плеяду блестящих ученых и мыслителей, которые высоко подняли планку проблемы «Восток — Запад», придав ей ярко выраженный эволюционный характер. Один из выдающихся и глубоких русских мыслителей XIX века П.Я.Чаадаев писал: «Мир искони делился на две части — Восток и Запад. Это не только географическое деление, но также и порядок вещей, обусловленный самой природой разумного существа: это — два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы, две идеи, обнимающие весь жизненный строй человеческого рода. Сосредоточиваясь, углубляясь, замыкаясь в самом себе, созидался человеческий ум на Востоке; раскрываясь вовне, излучаясь во все стороны, борясь со всеми препятствиями, развивается он на Западе. По этим первоначальным данным естественно сложилось общество. На Востоке мысль, углубившись в самое себя, уйдя в тишину, скрывшись в пустыню, предоставила общественной власти распоряжение всеми благами земли; на Западе идея, всюду кидаясь, вступаясь за все нужды человека, алкая счастья во всех его видах, основала власть на принципе права; тем не менее и в той, и в другой сфере жизнь была сильна и плодотворна; там и здесь человеческий разум не имел недостатка в высоких вдохновениях, глубоких мыслях и возвышенных созданиях. Первым выступил Восток и излил на землю потоки света из глубины своего уединенного созерцания; затем пришел Запад со своей всеобъемлющей деятельностью, своим живым словом и всемогущим анализом, овладел его трудами, кончил начатое Востоком и, наконец, поглотил его в своем широком обхвате»[411].

Не все сказанное в этом фрагменте можно принять. У самого Чаадаева не было на этот предмет устойчивых взглядов. Его знание Востока было неглубоким, книжным или кабинетным, в нем отсутствовал его собственный, практический опыт. В своей культурно-социальной ориентации он стоял ближе к российским западникам, нежели к славянофилам, что также влияло на его восприятие европейских ценностей.

Однако ему были свойственны удивительные догадки ума глубокого и проницательного. Мысль о том, что Восток и Запад не только географическое деление, а «два принципа, соответствующие двум динамическим силам природы», как бы предваряет эволюционный взгляд Николая Константиновича Рериха на это явление, связанный с энергетическим мировоззрением Учения Живой Этики.

Рерих решает проблему «Восток — Запад» на уровне взаимодействия объективного и субъективного, находя в этом взаимодействии удивительную меру, которая высвечивала проблему во всей ее целостности и в то же время во всех ее аспектах этого объективного и субъективного. «Идея Востока и Запада — идея близнецов, которые никогда не встретятся, — писал он в очерке „Радость творчества“, — для нашего ума уже закостеневшая идея. Мы уже не должны верить в то, что искусственные стены могут разделять лучшие импульсы человечества, импульсы творческой эволюции. И теперь перед нашими глазами стоит так называемый Запад и так называемый Восток. Они смотрят проницательно друг на друга. Они проверяют каждое движение друг друга. Они могут быть ближайшими друзьями и сотрудниками»[412].

В конечном счете те «искусственные стены», о которых пишет Николай Константинович, являются созданием человеческого ума и результатом определенного уровня сознания. Выработанные веками сумеречного существования стереотипы «свой — чужой», «близкий — далекий», «моя страна — чужая страна», «Европа — Азия» и, наконец, «Восток — Запад» все еще мешают человечеству ощутить единство своего бытийного существования с космическим житием.

Осмыслить явление «Восток — Запад» невозможно без таких противоположений, как дух и материя, женское и мужское начала, культура и цивилизация. Понимание взаимодействия этих противоположений, их гармонии и тесной связи ведет и к пониманию реалий самой проблемы. Дух и материя, универсальные или космические противоположения есть основа любого явления земного плана, в том числе такого, как «Восток — Запад». Согласно Живой Этике, которая составляет основу мировоззрения Н.К.Рериха, дух — это прежде всего энергия, так же как и материя. В мироздании не существует ничего, кроме энергии. На разных энергетических уровнях противоположение дух — материя ведет себя по-разному.

На высоком уровне дух — материя представляются единым синтетическим явлением. На более низких ступенях эволюции, там, где высока степень дифференциации, дух и материя различаются. Энергия материи не столь тонка, изысканна и не обладает той высокой вибрационностью, которая присуща духу. Однако взаимодействие духа и материи в ходе эволюции приводит последнюю к трансмутации, ее одухотворению, к синтетичности ее изменений. Энергетический потенциал материи зависит от уровня синтеза, в который она вовлечена. «Форма жизни, — писал Рерих, — есть синтез эволюции»[413].

Существование противоположения «Восток — Запад» есть одна из форм бытия нашей Планеты, нашего человечества, со всеми присущими закономерностями данного, конкретного состояния духа-материи. Мы не можем похвалиться, что принадлежим к высшему миру с высокой энергетикой. Мы находимся в самом начале пути и «наработали» себе всего лишь три измерения. «Конечно, в своей ультимативности дух и материя едины (материя есть кристаллизованный дух), — писала Елена Ивановна Рерих, — но на плане проявления или дифференциации все меняется, и чем ближе к плотным слоям, тем дифференциация или разъединение становится резче. Так, если в Мире Огненном дифференциация между духом и материей почти неощутима, ибо материя принимает уже видимость света, то, увы, на нашем земном плане она достигает чудовищного огрубения»[414].

В силу ряда особенностей культурно-исторического процесса на Планете именно на Востоке дух представляет главную тенденцию в развитии, в то время как на Западе таковой тенденцией является материя. Один из крупнейших русских востоковедов С.Ф.Ольденбург писал, что Восток «мощью ума своего проникал в тайны жизни, изучал и создавал понимание того, что ближе всего человеку, — самого человека. И тут мы видим на каждом шагу, как ничтожны наши достижения в этой важнейшей для нас области, мы чувствуем постоянно, что Восток здесь во многом сумел подойти ближе к человеку, понять его духовное творчество лучше, чем это делаем мы»[415].

И еще: «Гордые своими точными знаниями, мнящие себя первыми в мире, европейцы, столкнувшись ближе путем науки с Востоком, поняли, что справедливо было это старинное чувство очарования восточным миром, что мудрость и красота его нужны нашей жизни, которая станет беднее без них. Европейцы поняли, что только Восток показал полностью духовную мощь человека, громадную непосредственную силу его мысли и чувства, которая была так велика и без могучего оружия знания»[416].