Тонкий мир - Софья Ролдугина

Ворча и потирая шею, как старушка, я сбросила одеяло, влезла в тапки и пошлепала к двери. Разумеется, она была не заперта — от кого ее запирать? Но увиденная картина поразила меня настолько, что я быстро захлопнула дверь и ущипнула себя за руку. Похоже, не сплю.

Но ведь это же не может быть правдой! Тетушка Лиссэ, с улыбкой протягивающая нахальному вампиру пирожок на блюдце — не с ядом, случайно? Дэйр, доливающий князю в чашку кипятка — в чашку, а не на колени! И Ани… кстати, где Ани?

— Э-э… — я робко выглянула из-за косяка. — Ребята, вы мне не снитесь? Вы друг друга еще не покусали?

— Ну, кое-кто и покусал, — с легким неодобрением покосилась Лиссэ на жмурящегося, как довольный кот, князя. «С легким неодобрением! Это не Лиссэ, это ее клон!», — с ужасом подумала я. Или Ксиль промыл им мозги. Ага, точно. — Но все уже улажено. Нэй, дорогая, проходи, садись. Мы как раз пьем чай. Не думала, что ты так быстро очнешься… Присаживайся здесь, — эльфийка подвинулась, освобождая мне место.

Я послушно плюхнулась на диван, взяла чашку… И именно этот момент Дэйр выбрал, чтобы сказать:

— Ну что, Ксиль? Уже распробовал варенье? — и, после паузы: — Может, еще порцию?

Я посмотрела на идиллически скромного князя, на добродушную Лиссэ, на беззаботного целителя… и тихо ответила, пусть и обращались не ко мне:

— Нет, думаю, пока хватит. Напробовалась.

И, кажется, только мне было не смешно…

ОТСТУПЛЕНИЕ ВТОРОЕ: ПОКА НАЙТА БЫЛА В ОТКЛЮЧКЕ

Когда Найта обмякла в объятиях князя, острый ум восьмитысячелетнего эльфа родил только одну мысль:

«Dess!»

— Теперь ты нам не помешаешь, малыш, — с щемящей душу нежностью прошептал Максимилиан, осторожно укладывая девушку на землю. — Девочка моя…

— Замерзнет, заболеет и обидится, — ровным голосом заметил Дэйр, надеясь, что «обидится» сойдет за угрозу. «Надо было не просто цапаться с Меренэ, а опыт перенимать», — пронеслась тоскливая мысль. И тут же потянула за собой другую: если на празднике сестрица сцепится с этим… с этим… в общем, кто-то один точно пострадает. А может, и оба.

Какая приятная мысль.

— Не замерзнет, — оборвал сладкие грезы князь. — Она в доспехах, сапогах и в теплой шапке, — и, не удержавшись, добавил: — А если от чего и заболеет, то оттого, что кое-кто напихал ей снега за шиворот. И как додумался?

— Это была самооборона! — возмутился эльф, искоса поглядывая на бесчувственную Найту. В этой картине — тоненькая темноволосая девчонка, дремлющая на холодном снегу, как у себя в кровати — было что-то отвратительно неправильное. — Кто мне по затылку залепил снежком?

— Я, — ухмыльнулся Максимилиан, подступая на шаг ближе. — Что теперь, и меня попытаешься в сугроб окунуть?

Дэйр кисло подумал, что ключевое слово здесь «попытаешься».

— Вряд ли.

— Тогда беги, — насмешливо посоветовал князь. — У тебя длинные ноги… а значит, неплохие шансы.

Дариэль сощурился.

— Насколько я понимаю, погоня и страх жертвы для тебя — это сервировка стола и приправа к блюду?

— Верно, — мурлыкнул Ксиль, остановившись всего лишь на расстоянии вытянутой руки.

— Ах, верно… — в темной зелени глаз зажглись мстительные огоньки. — Тогда сейчас жрать будешь из бумажных тарелок и без соли, — и эльф непреклонно переплел на груди руки. — И демона лысого я побегу.

Северный князь неожиданно усмехнулся — будто током дернуло. По коже у Дариэля прокатилась волна мурашек.

«Это от холода», — успокоил он себя. Конечно, от холода, от чего же еще? Эльфы вообще не умеют бояться… Ведь правда?

— Смелый, конечно, смелый…

Максимилиан вдруг оказался совсем близко, так, что его дыхание почти обжигало губы. «Ну и температура, — ошалело подумал Дариэль. — Похоже, опять регены… Боги, почему мы не в лаборатории? Такой материал пропадает!»

Князь вдруг закашлялся и отстранился, и Дэйра посетила страшная догадка:

— Бездна, ты что, просто придуривался?!

Скулы вампира трогательно порозовели. Целитель присмотрелся и понял, что глаза у князя тоже вовсе не такие темные, как показалось сначала. Просто зрачок широкий. Но шакаи-ар ведь умеют контролировать размер зрачка, это только у человека рефлекс!

— Точно, придуривался, — вздохнул Дариэль, расслабляясь. — Тебе что, делать нечего?

— Я почти не играл, — буркнул Ксиль. — Сначала действительно дикий голод был. Но потом ты потянул время и я… привык. Раньше и хуже бывало. А теперь, может, и дотяну до дома… Что там, энергетик? Силле, да не злись, я не виноват…

— Он еще и оправдывается! — повысил голос Дариэль и только сейчас осознал, что у него ноги подгибаются. Все-таки медленно приближающийся хищник — не самое воодушевляющее зрелище. «Хорошо, что Найта в отключке, — мелькнула трусливая мысль. — Я бы со стыда умер, если бы она увидела меня… таким». И нервно растер щеки ладонями — старая привычка, отучить от которой не смогла даже Лиссэ.

Ногти царапнули по засохшей крови, и царапинка вновь горячо запульсировала.

Ксиль с шумом втянул сквозь зубы морозный воздух.

— Не провоцируй меня… Я не…

Дэйр удивленно поднял бровь — мол, что «не»? — и вдруг что-то врезалось одновременно под колени, повергая ниц, и рвануло назад и вверх руки. Горячие, жесткие губы коснулись царапины — «Прости…» — а потом шею ужалило болью. Мгновенной и несильной, но какой-то страшно обидной — от беспомощности, что ли?

«О, боги, какой сладкий…»

«Не смей так думать! — взбесился Дэйр. — Я тебе что, девушка?!»

«М-м-м… сладкий…»

«Заткнись! Заткнись, заткнись, заткнись!» — даже в мысленном голосе проклюнулись истерические нотки, явно подцепленные от дорогой сестры. Нет, чтобы полезному у нее учиться!

Ксиль хмыкнул, шевельнув губами, и от этого едва ощутимого движения шее стало ужасно щекотно.

«Наглый мальчишка, — грустно подумал Дэйр. — Почему сила всегда на стороне зла?»

Максимилиан заерзал, но даже мысленно отвечать не рискнул.

«Наверное, это закон всемирного бытия, — продолжил развивать идею целитель. — Злу достается сила и наглость, а добру — острый ум и…»

— Боги, прекрати это!.. — простонал Ксиль, отрываясь от шеи и утыкаясь куда-то в район лопаток. — Я не могу одновременно пить кровь и ржать. Это неприлично.

— Кто бы говорил о приличиях! — саркастично заметил Дариэль. Голос почему-то хрипел. — И отпусти мои руки.

— Отомстишь? — с подозрением.

— Ксиль, будь добр…

— Двинешь по уху? — с опаской.

— Ксиль, ради богов!

— Убежишь? — жалобно.

— Нет, горе ты мое, — сдался Дэйр, не дожидаясь, пока глупое, доброе эльфийское сердце опять попадется в ловушку обаяния шакаи-ар. — Не отомщу, не двину и не сбегу. Ты на моих ногах сидишь.