Горячий танец смерти - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Разумеется, безрезультатно, и план «Перехват» результатов не дал, — на всякий случай уточнил Станислав.
Орлов ожег его взглядом поверх очков:
— Иначе к чему вас-то кликать? Ближе к делу.
Орлов достал из ящика стола бумажную карту, глянул с подозрением — не скажет ли что «молодежь», не обсмеет любовь старого сыскаря к творениям генштабовских топографов. Однако «молодежь» сидела ровно, смотрела прямо и слушала внимательно. И генерал, поправив очки, взял остро очиненный карандаш:
— Признаться, я бы не стал поднимать этот вопрос. Однако я тут поработал немного и выяснил, что некрасивая ситуация с пропажей Паскевич имеет предысторию. Возможно, имеет. Буду рад, если вы мои сомнения развеете.
Он помолчал, собираясь с мыслями. Молчали и подчиненные (это и понятно, любое поручение должно вызреть, прежде чем свалиться на голову).
— В общем, похоже, что Паскевич — это уже третья пропавшая при сходных обстоятельствах. Просто два других случая не такие громкие и тихонько спущены на тормозах.
— Кто б сомневался, — вполголоса сострил Крячко, не шевеля губами.
Орлов скинул очки на кончик носа, Станислав придал себе вид смирный и придурковатый. Генерал отвел горящий взгляд, продолжил:
— Итак, повторяю. Валерия Паскевич — случай третий и самый громкий. За последние годы, по моему впечатлению, имели место аналогичные…
Орлов бережно, чтобы потом стереть можно было, не повредив драгоценную реликвию, очертил продолговатым овалом зону, захватив часть шоссе и прилегающие территории, щедро раскрашенные зеленым. Тут же имели место прерывистые и сплошные синие линии, зубастые линии с подписью «Пес.», причудливые силуэты, напоминающие фигурки из тетриса.
— Леса, болота различной проходимости и карьеры, отличные места для «Зарницы». Что вот это за строения? — поинтересовался Станислав. — Поселок, село?
— По данным карты — поселок карьера «Волчья Яма».
— Или Шужкопа, — вполголоса добавил Гуров.
— Что, знакомые места? — поинтересовался генерал.
— Да так…
— Ну, хорошо, как знаешь. Поселок — не поселок — не могу сказать, карта старая, советская, что там теперь — поселок или пустое место, я не ведаю. Что рельеф отметил — хвалю, потому-то я и взял именно эту старую карту, чтобы наглядно продемонстрировать именно его.
— Да, рельефчик такой себе, — согласился Крячко. — Болота, леса и карьеры, скорее всего, уже выработанные, а то и затопленные. Места уединенные и невеселые, особенно если, скажем, пробить колесо или ввечеру встать на обочине. Не то и похуже — вообще улететь в кювет.
— Да, но учти, что, по сводкам ДПС, в этом районе за последний год сообщений о происшествиях, угонах и прочем не зафиксировано, — заметил генерал.
Лев Иванович, изучая карту, рассматривал знакомое обозначение: «Вот ты какая, Шужкопа. Нечего сказать, умиротворяюще. Что ж, стало быть, эти края умница Лера расхваливала как места, самые располагающие к этому… ретриту. Так-то, если оставить в сторонке подозрения генеральские, места в самом деле приватные, уединенные и тихие, настоящее Средиземье, Пошехонье или что там…»
— Теперь данные по оперативной обстановке. — Генерал вынул из сейфа еще несколько листов. — Это для полноты и понятности картины.
Неясно, что имел в виду Орлов, но из предложенных сводок не следовало вообще ничего. Пусто. Некому буянить. Единичные случаи — из серии сугубо деревенской, типа бытовой мордобой, попытки похищения перепелов и причинение укусов цепной собакой — были зафиксированы в радиусе пяти — десяти километров от очерченной местности.
— Я так полагаю, ближайшее отделение милиции примерно на таком же расстоянии? — уточнил Крячко.
— По крайней мере, все протоколы составлены отделением, которое расположено в ближайшем райцентре, это порядка одиннадцати километров от места.
— Тихие места. Ходить бы по грибы-ягоды, а то и с ружьишком побаловаться… — кивнул Станислав. — А кстати, интересно: охотники наверняка должны быть, в таких-то угодьях. Оружие есть, а конфликтов нет. Только, Петр Николаевич, не совсем улавливаю — к чему это? Что же со случаями пропаж, которых «больше»?
Он вопросительно глянул на коллегу:
— Лева?
— Да, присоединюсь, пока материал вызывает лишь недоумение, — согласился тот.
— Я вас ввожу в курс по оперативной обстановке. Она самая умиротворяющая, — невозмутимо пояснил генерал и вынул еще порцию бумаг. — Теперь ориентировки. Так понятнее.
Это были две папки, со стандартными листами и со стандартным текстом, фиксирующим стандартную беду: ушла из дома и до настоящего времени не вернулась.
— Томина Елена Антоновна, шестьдесят девятого года рождения, вдова. До того она вернулась обратно после разрыва с любовником в свою квартиру, где и так места было немного, поссорилась с совместно проживающими родственниками и двадцать первого ноября двадцатого первого года уехала, собрав вещи и сбережения.
Генерал сердито пошевелил бровями:
— Заявление подали аж три месяца спустя.
— Чем же объяснили неторопливость сию? — поинтересовался Гуров.
Генерал был лаконичен:
— Тридцать один квадратный метр жилой площади, лишь одна смежная комната из трех, трое взрослых, трое детей, плюс извечный конфликт тещи и зятя.
— Бухали на радостях, — вставил Крячко.
— Утверждают, что сочли: уехала, мол, мама для воссоединения с родичами на Орловщине, давно грозилась. Однако случайно выяснилось, что податься ей не к кому, все скончались.
— Ну, а как мама съехала, небось тотчас ремонт затеяли в ее комнатке-то? — как бы между прочим спросил Станислав. — Наверняка в той самой, единственной смежной?
— Не ищи легких путей, — посоветовал Орлов не без юмора, — мама ютилась на кухне. Которая после отъезда так и осталась нетронутой.
Гуров, открыв протокол осмотра, чуть не присвистнул, успел лишь по губам хлопнуть себя самого:
— …А там!
— Что, что? Кровь-мясо? — с любопытством подбодрил Станислав.
— Ну извини, совсем не по инструкции получается. Нет ничего, похожего на следы биологических жидкостей, борозд на полу от сведенных судорогой пальцев.
— Брызг крови и мозгов на обоях тоже? — требовательно спросил Крячко.
— Как и было сказано, не будет тебе легких путей, — заметил друг и коллега, — напротив, все благостно до приторности. Вся кухня увешана не только полочками-кастрюльками, а сплошь иконочки, образочки, свечки, ритуальные колеса, фатимьи глаза и аюрведические веники. Я так понимаю, мама прямо с кухни шла к истине, причем одновременно всеми путями.
— Тебе-то что за дело? — спросил генерал не без сарказма.
— Никакого, — не стал спорить Лев Иванович.
— Насколько я понимаю, на фоне всего обнаруженного приняли розыскную версию о том, что пропавшая без вести Томина на фоне личной драмы и конфликта с родственниками уехала с отчего дома добровольно и не желает сообщать о своем местонахождении, — предположил Крячко.
— Именно, — подтвердил Гуров, — вот в этой сфере все по писаному, по инструкции. Разрыв радикальный; как раз выяснилось, что она, уходя, даже телефон свой бросила.
— Цел? — тотчас спросил Крячко.
— Представь
