Горячий танец смерти - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Будешь поздно? Приготовить что?
— Не знаю, когда буду, но готовь.
Как только дверь затворилась, Гуров тотчас звякнул Сергею Личману и, обрисовав ситуацию, попросил посодействовать. Не нужен семейству этот бизнес-проект, пусть эта, как ее, Лера сама разбирается.
Весьма удачно выяснилось, что, во-первых, адвокат уже в курсе всего, и во-вторых, Гурову беспокоиться абсолютно не о чем. Он так и сказал:
— Прошу вас, господин полковник, даже не беспокоиться. На этот раз не выгорит у Леры, пороху не хватит.
— Откуда такая уверенность?
Было слышно, как Личман удивился:
— Помилуйте, Лев Иванович, как же… И совершенно новый проект, требующий рук, нервов и дензнаков, и развод. Либо то, либо другое, а все сразу даже Лера не потянет.
«Развод? Ах, да». — Гуров вспомнил слова жены, а адвокат продолжил выдавать на-гора цеховые тайны:
— Наше сообщество не дремлет, пол-Москвы на низком старте, гадаем: кому такой-то жирный кусман достанется? Паскевич — дама не просто умная, но и щедрая. Если желаете знать, ее прежний адвокат двоих ребятишек в Гарварде за ее счет выучил.
— Где же прежний?
— А. Так он скончался уже, старенький был. Между тем без адвоката ей не обойтись. На стороне мужа тяжелый, непростой мальчик, с мозгами, пусть и хорошо маскируемыми.
— Это кто ж таков? Тоже телезвезда?
Сергей позволил себе драматическую паузу:
— Сан Саныч Радаев, он же Профессор.
— И?.. — помолчав, подбодрил Гуров.
— Знаете такого?
— Судя по кличке, очередной в законе.
— Хоккеист-олимпионик, — деликатно продолжил напоминать Личман, — звезда НХЛ, капитан «Нью-Йорк саккерс»?
— Нет.
— Который отказался играть в радужном свитере и других подбил идти в отказ? И в итоге загремел в тюрячку за шпионаж с изнасилованием?
— Сергей, история по-своему захватывающая, — признал Гуров, — но честно признаюсь: буквально только что супруга таким же манером перечисляла титулы женской половины этого дуэта. Отвечу тебе так же: понятия не имею, кто это. Давай ближе к делу, что там?
— Если вкратце: муж в свое время выкупил за символическую плату свой первый хоккейный клуб, ныне банкрот, потом грянул кризис — и Радаев улетел за океан, деньгу зашибать. Получил Кубок Стэнли, на минутку…
— Еще короче.
— Лера, оставшись за менеджера в клубе, вошла в раж, а поскольку наполовину ничего она делать не умеет, то ее стараниями там появились такие тренеры и игроки, что клуб вышел в этом году в плей-офф.
— И это очень круто, насколько я могу понять. И что же?
— А то, что вышел конфликт, и теперь дело уверенно идет к разводу.
— На почве чего?
— Лев Иванович, любая женщина, даже умная — это прежде всего женщина. Не думаю, чтобы Лере понравилось, что ее супруг, ее же стараниями отправленный за океан, присел там за изнасилование, к тому же, по слухам, несовершеннолетней…
— Нормальная бы не поверила, — заметил сыщик.
— Возможно. Но у них с мужем разница в возрасте около пятнадцати лет, с ее стороны, конечно.
— Ага, он что, минимум геронтофил?
— Это не извращение, а уже тренд, Лев Иванович, — деликатно указал Личман. — К тому же всем бы выглядеть, как Лера в свои очередные восемнадцать. Но, зная Паскевич, рискну предположить, что основной корень бед — в деньгах. Наверное, не определились, кто больше в дом несет. Вы говорите, супруге вашей она бизнес на ретрите предлагала?
— Да, вроде бы это слово.
— Возможно, и по концепции разошлись, — предположил адвокат. — Лера еще по молодости по разным тибетам скиталась, теперь, видимо, решила на этом заработать.
— И кто ж ее осудит, ловко, — подхватил Гуров. — Главное, чтобы мою собственную жену в это дело не впутывала.
— Прогнозирую: грядет долгий и кропотливый процесс, и с учетом того, что он за океаном в тюряге, а она тут — можете себе вообразить волокиту.
Лев Иванович слабо себе представлял эти сугубо адвокатские страдания, но из вежливости признал, что да, имеет понятие. Личман подвел итоги:
— В общем, не беспокойтесь. В ближайшей перспективе у Леры будет на что потратиться нервами и деньгами и без новых проектов. Не до того ей станет.
Распростились.
Успокоенный, Гуров вернулся к приятному кулинарному труду, размышляя на философские темы.
«Да уж, на всякого мудреца довольно простоты. Бедная Лера, надо же так промахнуться. Жаль мне тебя, старушка. Окажись на месте этого Профессора Сан Саныча какой-нибудь тип старой закалки — заплакал бы и ушел с одним чемоданчиком, а тут не так, времена не те…»
И тут вернулась Мария. Злая и расстроенная, и от былого утреннего воодушевления не осталось и следа.
— Что, не встретились? — спросил муж, помогая снять шубку.
— Представь себе! Взяла и запропала, гадюка! Ждала ее битый час, потом начала звонить, так абонент — не абонент. Несерьезно.
«Что ж, вот и славно», — порадовался Лев Иванович, но все-таки заметил, изображая терпимость, доброту и объективность:
— Заболела, мало ли, или проблемы семейные.
Жена фыркнула рассерженной кошкой:
— Семейные! Наверняка муженек прилетел-таки из-за океана — ну и помирились, хорошо, если не прилюдно.
— Интригует, — признал Гуров, — даже зависть берет. А просвети, пожалуйста, муж у нее кто?
Мария, подняв брови, глянула недоверчиво, точно заподозрив издевательство. Супруг кротко заметил:
— Ты же не будешь мне пенять, что я и в красавцах не ориентируюсь.
Жена молча протянула смартфон.
— Ах, этот.
— Знакомы?
— Кто ж его не знает, икону стиля и мечту дантистов. Погоди, только сколько же ему лет?
— Вот это как раз неважно, — заметила Мария со значением, — разве можно задавать такие вопросы мужу Леры Паскевич?
— Хорошо, — легко согласился он, — пусть их, не маленькие, разберутся. Давай к нашим баранам: денежки остаются в кубышке? Вопрос с капиталовложениями в развалины снят?
— Снят, снят, успокойся, — утешила Мария не без язвительности, — не стану же я связываться с этой внезапно неуравновешенной… Нет, ну передумала, пожалела, что предложила, — ну скажи по-человечески, а то так, просто пропасть… так.
Она прищурилась, уперла руки в боки:
— Надеюсь, не ты приложил лапы к этому возмутительному демаршу?
— У меня железное алиби: я готовил ужин и ждал любимую жену, — заверил Гуров. — Пошли докажу, у меня все на столе.
Глава 2
С возрастом Гурова все чаще начала посещать мысль о том, что в суевериях что-то да есть. Не предопределенность, само собой, но, может, народные мудрости в какой-то момент взяли и перешли из
