Мой любимый тренер - Диана Рымарь

заявляет она. — Мне очень понравилось, как вы вчера рассказывали про тренажеры.

Я, конечно, сам рекомендовал ей этот фитнес-клуб. Во-первых, потому что хороший, во-вторых — недалеко от работы. Показал ей вчера, что здесь и как, подобрал для нее подходящие гантели, но в тренеры к ней не нанимался. И вообще, пришел сюда не ради нее.

— Может, расскажете мне про режимы беговой дорожки? — щебечет Софья с милой улыбкой.

У меня же нет никакого настроения любезничать.

— Софья, вам лучше поискать тренера. Я занят, извините. — Киваю ей и отхожу, давая понять, что не настроен на диалог.

Иду дальше, исследую тренажерный зал вдоль и поперек, но Ингу не вижу и разочарованно вздыхаю. Уже как-то настроился на встречу, особенно после того как она вчера так внезапно заявилась.

Вчерашним утром, когда объяснял Софье про уровни нагрузки, я будто кожей почувствовал ее приход. Пробрало всего от макушки до пят.

Оглянулся — а она как ни в чем не бывало рассматривала себя в зеркале. Тогда я сделал вид, что вообще ее не замечаю, продолжил разговор с Софьей. Но хватило меня ненадолго, уже через пару минут снова оглянулся, а рыжей дряни и след простыл. Усвистала в неизвестном направлении.

Я, грешным делом, подумал — приходила извиняться.

Надеялся — решается там, где-нибудь в раздевалке, готовится, продумывает речь. Но она так и не вернулась в тренажерный зал.

Я потом еще два часа ходил по фитнес-клубу как неприкаянный. Ждал с моря погоды. Но, как оказалось, зря. Инга больше не появилась.

Неужели ей слабо было подойти ко мне и по-человечески извиниться?

Это так сложно произнести что-то из разряда: так, мол, и так, взыграли старые чувства к бывшему, но не хотела тебя обижать? Она могла сказать мне хотя бы это? Или я не человек? У меня не может быть чувств, в отличие от нее?

Да, я уволил ее на эмоциях. Но что она там себе думала? Что сможет так же без проблем работать у меня в фирме? Получать зарплату, премии и жить припеваючи, наплевав мне в душу? Я не настолько благороден.

Ладно, пришла один раз, придет и другой. Я терпеливый, дождусь своих извинений.

Однако очень скоро понимаю — не хочу я ничего ждать.

Это какой-то детский сад.

Если хочу встретиться с Ингой, надо идти к ней домой.

И что, я вот так просто заявлюсь к ней без всякого повода после того, что она сделала? А если мне откроет ее бывший-будущий?

Меня передергивает от последней мысли. Не поеду никуда. Лучше потерплю, ведь Инга когда-то да явится в зал, так? Она была серьезно настроена заниматься.

Потом прикидываю, сколько дней мне вот так ждать.

Очень скоро решаю — хрен с ним с этим терпением. Никогда им не отличался.

Переодеваюсь, иду к машине и рулю к дому Инги, параллельно соображая, зачем бы я мог к ней явиться. После быстрого мозгового штурма нахожу вполне приемлемый повод — скажу, пусть она заберет из моей квартиры вещи. Она прожила со мной всего-то чуть больше недели, но накопилось много всего — одежда, духи, сковородки эти дурацкие.

Там, конечно, в основном мои подарки, но что мне с ними делать? На мусорку разве что. Домработница собрала все, упаковала.

Оно, разумеется, можно по телефону все сказать, но тогда не будет повода ее увидеть. А мне нужно…

Главное — не дать в рожу ее бывшему мужу, если вдруг он откроет дверь. У меня тяжелая рука, с одного удара могу обеспечить ему отдых в больничке.

Долго звоню в домофон, но Инга не спешит отвечать. Прохожу в подъезд за ее соседями, стучу в дверь, но результат тот же — тишина.

С запозданием понимаю — Инги может и не быть дома. Вдруг она уже нашла новую работу и теперь трудится в офисе, а я караулю ее у двери. Глупо.

Решаю прийти вечером и будь что будет.

Только вот ни этим вечером, ни следующим мне так и не удается ее застать.

Оно к лучшему, конечно. Зачем сыпать соль на рану еще одной встречей?

В самом деле, на черта мне ее извинения? Я и без них прекрасно проживу. Она не первая, с кем у меня не получилось большой и чистой любви. Раньше справлялся, и сейчас справлюсь.

Да я вообще ее, считай, уже забыл.

Но отчего ж так хреново на душе…

Глава 48. Худеющая

Инга

— О, прекрасная моя, я так люблю тебя! Та женщина для меня ничего не значит… — разоряется во всю ширь своих молодецких легких турецкий мачо.

А его девушка ведется. Балда гороховая! Дурища! Прямо как я еще недавно.

— Не верь ему! — прикрикиваю я на экран телевизора. — Врет, скотина, и не краснеет! А сам с блондинкой…

Жаль, что героиня сериала меня не слышит.

Громко всхлипываю, утираю набежавшие слезы приспособленным под это дело полотенцем и продолжаю следить за героями на экране.

Рыдаю в три ручья. Над сериалом, не над собственной жизнью, разумеется. Ну… Почти. Хоть во время просмотра мыльных опер меня немного отпускают мысли о собственной неудавшейся жизни и потерянной любви.

Вокруг меня все по фен-шуй. В лучших традициях женских страдашек. Простынь и одеяло измяты до невозможности. На прикроватной тумбе гора салфеток. А рядом журнальный столик, на котором стоит уже третья за это утро кружка чаю, а также тарелка с печеньем и сладкими батончиками.

Беру печенье с фейхоа. Надкусываю, морщусь от непривычного и не слишком приятного вкуса, но упрямо жую.