Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер

Через несколько дней Государь назначил Чрезвычайную Следственную комиссию для привлечения к ответственности лиц, виновных в тяжелом положении армии.

В середине августа Морис Палеолог был приглашен на обед в дом Великого князя Павла Александровича. Узнав об этом, Императрица послала туда Анну Вырубову, чтобы поговорить с Палеологом. Интересно описывает Палеолог эту встречу с Вырубовой.323

Пришла она на костылях, так как все еще не оправилась после железнодорожной катастрофы, где была тяжело ранена. Выглядела она располневшей и была одета как провинциалка.

После обеда Вырубова села рядом с Палеологом и сказала, что по поручению Императрицы хотела бы знать, что думает Палеолог о настоящем положении в России и о ее будущем.

Посол Франции ответил, что он верит в хорошее будущее потому, что недавно, по распоряжению Императора, было вынесено несколько исключительных постановлений и что доклады министров, прочитанные от имени Монарха на заседании Государственной Думы, вполне соответствуют его собственному мышлению.

Вырубова внимательно слушала и иногда повторяла слова Палеолога заикающимся и пониженным голосом, как будто хотела хорошо их запомнить. Сама она ничего не говорила, и Палеологу казалось что он разговаривает с фонографом.

Когда Вырубова уходила, М. Палеолог смотрел ей вслед: на ее густые волосы, узкую черепную коробку, толстую красную шею, влажную спину, на ее широкие бедра и громаду мясистого тела. Ему стало страшно при мысли, что такое посредственное существо, которое не имеет ни умственных ни физических достоинств - имеет влияние на судьбу России в такое ответственное врем

6-го августа пала Варшава, что явилось большим ударом для русских. Вскоре было потеряно Ковно.324 Одну крепость сдавали за другой. Россия теряла Польшу и все ее ресурсы.

Положение на фронте принимало размеры катастрофы, которая уже угрожала самой России.

Деревни страдали от постоянных поборов и реквизиций. На полях недоставало рабочих рук и лошадей. В городах жизнь вздорожала; начались беспорядки на железных дорогах из-за притока беженцев. Русское общество, такое неустойчивое, отличающееся крайностями, как в радости, так и в печали, высказывало самые мрачные предположения - так освещает положение в стране в середине 1915 года Пьер Жильяр.325 И в такое тяжелое время Государь Император решает стать во главе российских войск.

Императрица уже несколько месяцев побуждала Государя уволить Великого князя Николая Николаевича и занять его место. Но Государь все время противостоял ее настойчивым просьбам. Он знал о лойяльности к нему князя, верил в его военный талант и не хотел его обидеть. Теперь же, когда в руках немцев оказалась почти вся Польша и они шли к границам России, Император больше не колебалс

Пьер Жильяр записал интересный разговор с Государем, который имел место 16-го июля 1915 года. В этот день Жильяр гулял с Цесаревичем по парку Царского Села. Подошел Император. Сначала он рассказывал Наследнику о своем посещении Ставки, а потом обратился к Жильяру и сказал, что его очень угнетает пребывание в тылу; что здесь все, даже воздух, ослабляет энергию и парализует волю. Здесь заняты только интригами и везде разглашаются самые невероятные слухи. Здесь хитрят и преследуют свои корыстные цели, а там, на фронте - сражаются и умирают за свое отечество. На фронте стремятся к победе, все остальное там забыто и, несмотря на неудачи, все верят в скорые успехи. «Каждый человек, способный носить оружие, - сказал Император, - должен быть в армии». И что касается его, главы России, то он не может дождаться того момента, когда соединится со своими войсками.

Пьер Жильяр говорит, что Императрица сумела использовать пылкое желание Государя находиться в среде своей армии. Она смогла усыпить его беспокойство в отношении того, что ему придется оставить столицу - центр управления Россией. Государыня убеждала супруга удалить Николая Николаевича из Ставки, хотя Государь одно время думал оставить его при себе, как советника и помощника. Императрица, на основании «сведений», передаваемых ей Анной Вырубовой, была уверена, что Ставка является центром заговора, который имеет целью отделить ее от Императора и заточить в монастырь.

Жильяр пишет, что Государь уступил своей супруге только после того, когда уверился в том, что его обязанность, его долг - стать во главе российской армии. Он считал, что в это тяжелое время его присутствие вблизи фронта воодушевит воинов, которые пали духом из-за постоянных неудач, возвратит им уверенность и придаст им силы в борьбе с врагом.

О решении Государя взять на себя обязанности главнокомандующего М.В. Родзянко пишет,326 что вера в Великого князя Николая Николаевича стала колебатьс Нераспорядительность командного состава, отсутствие плана, безостановочное отступление наших войск - это доказывало бездарность начальника штаба генерала Янушкевича. Его давно надо было заменить генералом Алексеевым, который был начальником штаба у генерала Иванова во время нашего наступления в Галиции. Об этом имени говорили все, но Николай Николаевич не хотел расстаться с Янушкевичем.

Стали усиливаться слухи, что верховное главнокомандование хочет принять на себя сам Государь Император. Говорили также, что это является желанием Императрицы.

Родзянко утверждает, что в думских кругах и вообще в обществе удаление Великого князя считалось большой ошибкой. Все знали, что во время нахождения в Ставке Императора, внутренними делами станет распоряжаться Императрица. А против нее в народе, наряду с правдой, распространялись самые вздорные слухи.

М. В. Родзянко испросил у Государя аудиенцию и поехал к нему. Там он стал умолять Императора отказаться от мысли руководить войсками.

Между Родзянко и Государем произошел следующий разговор:

Государь:

«Я решил бесповоротно удалить Великого князя Николая Николаевича и стать самому во главе войск».

Родзянко:

» На кого Вы, Государь, поднимаете руку? Вы верховный судья, а если будут неудачи, кто будет Вас судить? Как можете Вы становиться в подобное положение и покидать столицу в такое время? Ведь, в случае неудач, опасность может угрожать и Вам, Государь, и всей династии».

Государь твердо заявил:

«Я знаю, пусть я погибну, но спасу Россию».

Министр Иностранных дел С.Д. Сазонов рассказывает,327 что Совет Министров сделал все возможное, чтобы убедить Государя не брать на себя верховного командовани 20-го августа 1915 г., на собрании министров, где присутствовал Император, все министры высказались за это: кто в более мягкой форме, кто в твердой.

О себе Сазонов пишет, что он говорил, что Высочайшее присутствие необходимо в центре страны - в столице; что функции главы государства - Императора - гораздо шире, чем функции верховного главнокомандующего. Они включают управление не только фронтом, но и тылом. Они охватывают всю систему национальной защиты, а также и военный флот. Тыл не может быть игнорирован за счет фронта, или наоборот. Ввиду этого, Сазонов просил Государя оставаться в центре администрации всего - в столице.

Сазонов также имел беседу с Государем наедине. Он ему говорил, что оставлять столицу - опасно; что это повлечет к усилению народного беспокойства и к усилению революционного брожения:

»… Я умолял его обратить внимание на факт, что его место не останется незанятым (во дворце), что, определенно, его займут лица, которые на это не имеют права, и это сделает положение в стране еще более сложным и запутанным, что повлечет за собой злоупотребления под прикрытием его (Императора) имени. Я не уточнял детали и не назвал имен, и в этом не было необходимости. Государь хорошо понял то, что не было сказано, и я видел, как неприятны были ему мои слова. Мне было больно сказать об опасной роли, которую Императрица начала играть с того времени, как Распутин стал обладателем ее воли и ума…» (пер. с англ.)

Совет Министров, за исключением председателя Горемыкина, который смотрел на все, как на пустяки, решил послать Государю коллективное письмо.

21-го августа министры, кроме Военного министра Поливанова, который не имел на это права, собрались на квартире у С.Д. Сазонова. Здесь А.Д. Самарин составил обращение к Императору следующего содержания:328

«Всемилостивейший Государь!

Не поставьте нам в вину наше смелое и откровенное обращение к Вам. - Поступить так нас обязывает верноподданнический долг, любовь к Родине и тревожное сознание грозного значения совершающихся ныне событий.

Вчера на заседании Совета Министров, под Вашим личным председательством, мы повергли перед Вами единодушную просьбу о том, чтобы Великий князь Николай Николаевич не был отстранен от участия в Верховном Командовании армией. Но мы опасаемся, что Вашему Императорскому Величеству не угодно было склониться на просьбу нашу и, смеем думать, всей верной Вам России.