Когда-нибудь потом - Ким Харрисон

— Если ты причинишь им вред, ничто не спасет тебя, — выдохнул он, а Ку’Сокс поправил кимоно с мягкой тишиной.

— Хорошо, — сказал он, глядя на него сверху вниз. — У тебя есть дух. Я буду наслаждаться этим, безвременье больше не занимает меня. — Внезапно поморщившись, Ку’Сокс нагнулся, стащил кольцо с мизинца Трента. Мои глаза расширились, когда он сжал кулак, а потом открыл, показывая бесформенную черную массу, которая полетела на кафельный пол. Он расплавил его. Два кольца подряд. — Встань.

Его внимание переключилось на меня, и я прижала Люси ближе, поворачивая ее, чтобы она не могла видеть, как ее папа отдирает себя от пола. Мои ноги двигались, но с опаской. Мне все еще нужно было добраться до дома.

— Моя свобода?

Я беспокойно переместила взгляд от Трента к Ку’Соксу. Люси чувствовалась тяжелой в моих руках, когда она плакала, зовя Трента. Это было не так просто, как если бы я легко могла хлопнуть в ладоши и освободить его. Проклятие было зарыто в его ДНК, и его было так просто не снять. Лучшее, что я могла сделать — это изменить его. С трудом сглотнув, я протянула руку и снова коснулась линии. Я могла почувствовать себя в коллективе, паря вне моего сознания, и я позволила небольшой части себя проскользнуть в него. Мне была нужна сила их, чтобы сделать какие-то изменения, и я была потрясена, когда нашла их в ожидании, тихими по-прежнему бдительными и обеспокоенными. Сукины дети знали. Они знали.

Моя голова стала пульсировать над правым глазом, когда я впитала нестройный звон коллектива, который поглотил ломаные линии. Люси перестала плакать, и я подумала, получала ли она больше, чем должна была.

— Si peccabas poenam meres, — прошептала я, слабое воспоминание, бьющих барабанов и топающих ног, поднялось в моей памяти, когда я начала проклятие заново. Пощипывание дикой магии шло через меня, и смутная усталость притупила мою головную боль. Было странное тянущее ощущение, когда проклятие собралось в Ку’Соксе.

Плечи Ку’Сокса напряглись, он извивался, словно что-то коснулось его спины. Его глаза горели, а руки сжались в кулаки.

— Закончи это. Освободи меня!

Я облизала губы, сердце колотилось. Я не могла смотреть на Трента. Он научил меня этому проклятию, узнав его от Ку’Сокса. Оно не могло быть просто раскручено, но оно могло быть отдано или изменено.

— Я проклинаю тебя, Ку’Сокс-Ша-Ку’ру, чтобы ты был свободным от оков, чтобы ты мог свободно путешествовать между реальностью и безвременьем, по своему желанию сколько, сколько ты оставляешь меня и мое!

Демон глубоко вдохнул и наклонился вперед, морщась от добавленного ограничения.

— Это означает, что ты не лезешь в мою церковь, сволочь, — сказала я, смакуя его гнев. — Если ты нарушишь это, то ты узнаешь, как Богиня вознаграждает лжецов, — рявкнула я на него, сердце колотилось, когда сонное присутствие, казалось, прошло вихрем через меня, смеясь, покачиваясь, перед погружением обратно в сон. Дерьмо на тосте, эльфийская магия была скользкой вещью, и я небольшим рывком переместила Люси в более удобное положение и скрыла свою дрожь.

Ку’Сокс приподнял подбородок, как бы осуждая меня. Но когда он очень неуклюже кивнул, я запечатала проклятие.

— Facilis descensus Tartarus.

Проклятие было на латыни, но я знала, что это была эльфийская магия, когда крошечный смех и лукавый восторг прозвучали в моей голове. Оно еще не пришло из коллектива, и Ку’Сокс вздрогнул, когда дикая магия неохотно выскользнула из меня в него, последний кусочек соскользнул с моей протянутой руки. Головная боль вернулась, ударив меня, прежде чем я отпустила линию, я почувствовала души демонов в коллективе ушли. Они были мрачными и тихими, хотя обычно они вопили и были самоуверенными. Они согласились на это, но было прозрачное чувство двусмысленности.

Ку’Сокс медленно вдохнул, а в углу Ник скрючился в небольшой тени страха.

— Сработало, — сказал Ку’Сокс, а потом его глаза стали синевато-серыми. — Уходи. Ты пахнешь, как детское дерьмо.

Люси начала ерзать, и я взглянула на Трента. Он выглядел раздавленным и разбитым.

— Я говорила тебе, что хочу прыгнуть домой. Ал не может этого сделать, — сказал я, решив, что он откажется, если я дам ему повод. — Он сжег себя на дне твоего фиолетового ила.

Ку’Сокс удивленно и с любопытством взглянул на меня.

— И он вышел? Как?

Он не натянул улыбку, как я и ожидала, и я погладила Люси, покачиваясь, словно я видела родителей в продуктовом магазине.

— Через свои обручальные кольца. — Ку’Сокс широко распахнул глаза в изумлении, и я тряхнула головой, отступая. — Отправь нас домой, — потребовала я. — Сейчас же.

Трент закрыл глаза, и я увидела, как его губы двигались в тишине, произнося «Спасибо», но благодарил ли он меня или Богиню, в которую он не верил, я не знала.

— Иди, — сказал Ку’Сокс сухо, и я напряглась, создавая пузырь мысли вокруг Люси и себя, когда я почувствовала, как его ломаное, склизкое присутствие обволакивает нас и выталкивает в реальность. На мгновение я подумала, что он может бросить нас на полпути туда, и я должна буду рискнуть и перенастроить свою ауру самостоятельно, но потом вонь безвременья спала, и почва у меня под ногами стала твердой. Позднее утреннее солнце озаряло новые весенние листья, и я вздрогнула, чувствуя, зиму в весенней влажности.

— Снова дома, снова дома, ура, ура, — сказала я, похлопывая Люси.

— Етя эйчел! — сказала девочка, смеясь, когда она похлопала себя по животу. — Щекотно! — Я могла только предположить, что она имела в виду, ощущая линию, но затем ее глаза расширились, когда она увидела спящих горгулий, примостившихся повсюду. — Ш-Ш-Ш, — сказала она. — Бис спит.

Я переместила ее вес, не желая опускать ее вниз ли рисковать, чтобы она попыталась коснуться горгульи.

— Верно, — сказала я и направилась к церкви. — Бис спит. Давай позовем твоего авву. — О Боже. Квен. Трент любил Кери, но Квен любил ее всей душой, так, как он думал, не будет любить никогда. На этот раз, я была рада, что он был ранен и не мог творить магию. Если бы он мог, то он тоже к настоящему времени был бы мертв, настроив Ку’Сокса против себя.

— Авва! — закричала Люси, вертясь от радости, прежде чем она успела подумать что-либо еще. — Печенье? — добавила она в надежде, и мои глаза наполнились, когда Люси погладила пух одуванчика на моей татуировке на шее.

Светило солнце, и я была дома, но действительность того, что произошло, навалилась на меня с новой силой. Кери умерла, защищая Люси. Я сделаю все, чтобы Люси узнала это, когда она станет постарше.

— И печенье, — сказала я несчастно, когда детишки Дженкса нашли нас, отвлекая девочку и заставляя ее тянуться к гремящим крыльям и звонким голосам.

Я медленно побрела к церкви через пыльцу пикси, интересно, была ли, по крайней мере, кухня защищена от детей. Я должна была свести свое пейнтбольное оружие к необходимому минимуму.

О чем я думала? Ку’Сокс был свободен. Кери и Пирс были мертвы, Трент был рабом демона, снова, а этот сукин сын был свободен.

Глава 17

Послеполуденное солнце ушло из кухни, а я сидела за столом, подавленная, когда смотрела на неработающий маскировочный амулет, лежавший в моих руках. Я была не в лучшем настроении, чтобы попробовать что-то настолько сложное, как вдыхание жизни лей-линейного заклинания в амулет, который уже был мертв около десяти лет, но мне нужна была хоть какая-то практика, прежде чем я снова попытаюсь это сделать с какой-нибудь семейной реликвией богатого эльфа.

Я уже нашла амулет из брошюры, который я хотела, проверила описание и заявления владельца о том, что делает амулет в одной из книг, которые принес Трент из библиотеки. Квен собирался принести его, когда он придет, чтобы забрать Люси. Он опаздывал, и я надеялась, что все было хорошо.

— Кольца, — сказала я угрюмо, разглядывая амулет, балансирующий на моей руке. Почему это не мог быть меч или кнут или что-то колющее? Но нет, у эльфов, видимо, было что-то с кольцами, и набор, который я выбрала, казался безупречным, он позволит мне создать сильную связь и объединить силы с Квеном и Трентом. Этот набор не был создан для войны, и я надеялась, что это означало, что эльфы и демоны могли использовать их вместе. А также я надеялась, что Ал зажил настолько, чтобы помочь мне, я хотела, чтобы мне было на кого рассчитывать.

— Если, если, если, — тихо пробормотала я, уставившись на амулет, вертя его кончиками пальцев. Я отложила его обратно, и мне это очень не понравилось. Время утекало, когда у меня ничего не получалось. Я начала ненавидеть это слово.

Я думала, что попрактиковать восстановление старинных чар, было хорошей идеей. Мне просто было жаль, что у меня не получалось наложить старое заклинание моего отца, черт побери, одно за другим. Это не помогало, я пыталась быть спокойной, когда Дженкс читал Люси в задней гостиной, или, когда детишки пикси играли в пыльной коробке моего папы, хихикая и перешептываясь, когда они что-то замышляли. Из-за запоминающихся рифм от сочетания «следующая дверь», хихикающего шепота и моих мыслей, что Дженкс спрятал старые часы Пирса, потому что я не могла не попытаться воскресить его, было трудно сосредоточиться.