Волки сильнее собак - Мартин Смит

– Что я, по-вашему, идиот? Поставить будущее своей семьи под угрозу и украсть фургон для парня, которого не видел много лет? Когда я отказался, вот тогда-то он и сказал мне, что приехал в Москву разделаться с Пашей Ивановым. Я сказал, что он почти недосягаем. Но Катамай был непреклонен, и дело закрутилось. Тогда я засадил самого себя в Бутырку, пока все не закончится. Позвонил Иванову, но он так и не отозвался. Я пытался его предупредить.

– А теперь собираетесь бежать?

– Я не бегу. Просто хочу жить нормально, по закону.

– И как же вы думаете избавиться от такого преступного прошлого?

– Выйду из дверей. Сяду в самолет. И улечу.

– А как же погубленные вами люди? Неужели вы думаете, что сможете все это так просто забыть?

Антон сжал кулаки. Стойка с помадой задрожала. Аркадий взглянул в зал ожидания и увидел доктора Левинсон с дочерью, стоящих с багажом и рассматривающих авиабилеты. Ему показалось, что под ним разверзается пол.

– Нет, не смогу, – сказал Антон. – Ребекка говорит, что я должен взять всех этих людей с собой. Так что все они со мной отправляются. Я все время буду их помнить.

– Собираетесь искупить грехи?

– Может быть.

– Ренко! – Зурин махал через весь зал в сильном волнении. – Черт побери, Ренко!

Впервые Аркадий увидел глаза Антона такими – не колючими, а очень искренними. Антон разжал кулаки и стоял с опущенными руками. Аркадий почувствовал, как стало тихо в зале.

– Ренко, стойте где стоите! – приказал Зурин.

– Вылет в 10.00, – прочитал Аркадий на посадочном талоне Антона. Он вернул билеты и документы. – На вашем месте я поспешил бы к выходу. – Антон хотел что-то сказать, но Аркадий подтолкнул его. – Быстрее и не оглядывайтесь!

Антон подошел к своим – в их окружении он выглядел гораздо человечнее. Они подхватили ручную кладь и слились с толпой направляющихся к выходу на взлетное поле. Антон надел солнцезащитные очки, несмотря на пасмурный день. Девочка помахала ему на прощание.

– Ренко, долго вы будете стоять на одном месте? – раздраженно спросил подошедший Зурин. – Кто был этот человек?

– Я обознался.

Они вернулись в пивной бар. Зурин закурил сигару и принялся читать газету. Аркадий попытался сделать то же самое, но не смог – вокруг было столько людей, столько возможностей, бурлила жизнь.

19

Они приехали в Чернобыль в декабре. Ева решила, что однодневное радиоактивное облучение вреда не принесет, и Женя ехал как полный энтузиазма заложник. В новой куртке, а для Аркадия это уже было приличной победой.

Падал легкий снежок, накрывая деревню сверкающим белым одеялом. Кусты куманики превратились в сказочные цветы. Полуразвалившиеся избы были приукрашены белым, а на каждом брошенном на улице стуле лежала уютная снежная подушка. Клара, похожая на викинга, Ольга с мутными очками, Нина на костылях и, конечно же, Роман с Марией – все они собрались, чтобы встретить гостей хлебом-солью и самогоном. Приехал из Чернобыля Ванко. Даже корова подняла голову из стойла, чтобы посмотреть, что там за шум.

Мария наварила борща, ну и достала самогон, разумеется. Мужчины ели стоя. Окна запотели, щеки у всех раскраснелись. Женя изучал печку с полатями, и Аркадию пришло в голову, что мальчик никогда не видел крестьянской избы, а только читал про нее в сказках. Он повернулся к Аркадию и вымолвил: «Баба Яга». Внутри ничего не изменилось: те же самые коврики с лесными пейзажами и красно-белые вышивки, икона в красном углу, на стене фотографии молодого Романа вместе с Марией, их дочери с мужем и маленькой девочкой, а также снимок той же самой внучки на кубинском пляже.

Ева была центром внимания, так как Мария и ее подруги хотели знать, какая она – Москва. Хотя Ева не показывала виду, Аркадий понимал, что иногда она чувствует себя не в своей тарелке. Она уехала из зоны и устроилась на работу в клинике, но временами ей казалось, что она лишь занимает место Ирины. В остальном все было хорошо, даже отлично.

Под влиянием самогона Ванко признался, что после смерти Алекса Герасимова финансирование российской стороной экологических исследований резко сократилось. Работала группа ученых из Техаса, однако им был бы, вероятно, необходим кто-то местный. Может быть, «Британские сторонники экологии» захотят помочь. Ванко так на это надеялся.

Мария весело смеялась. В ярких шарфах она выглядела как упакованный подарок, ее стальные зубы радостно блестели. Почти детское ликование Марии, казалось, заразило остальных деревенских старух – все шумели, громко разговаривали, смеялись.

Роман смущенно потянул Аркадия в сторону и сказал:

– Никто из родных не навещал нас почти год. Представьте, даже не были на кладбище.

– Печально слышать.

– Понятное дело, они люди занятые и далеко отсюда живут. Сдается мне, вы не станете возражать, если я воспользуюсь вашим приездом, ведь когда еще здесь соберутся трое мужчин. Нужно хотя бы троих. Вот почему я позвал Ванко. Не волнуйтесь, старая одежда для вас найдется.

– Мне хорошо и в своей.

– Ладно! – Роман снова наполнил стаканы.

– Трое мужчин, зачем? – вернулся к разговору Аркадий.

– Зарезать свинью! – не смогла больше секретничать Мария.

Мягкими хлопьями падал снег. Роман вышел из сарая в сапогах и резиновым фартуке. Ванко привязал одну ногу свиньи поперек ее груди, чтобы она не могла сохранять равновесие, но Сумо был сильный и проворный. Он понял, что люди, которые были его благодетелями, собираются его зарезать. Таская за собой Ванко, свинья визжала от такой несправедливости и ужаса. Она бросалась в разные стороны, а тем временем Роман прикрепил на двери сарая веревку.

– Роман резал свиней для всей деревни, – сказала Мария. – А вот теперь осталась только наша, и мы хотим угостить вас.

Логика была проста и понятна, но тем не менее Аркадию было не по себе. По заснеженному двору свинья таскала за собой Ванко, а старухи подбадривали его, ничуть не жалея несчастного Сумо. Когда свинья рванулась в калитку, Нина с загоревшимися глазами оттянула животное костылем.

– Мне очень жаль, – прошептала Ева. – Я не знала, что так будет.

– Декабрь, время заполнять погреб. Я понимаю Романа.

– Ты станешь помогать?

Аркадий сделал петлю на веревке.

– Пусть Ванко еще немного поборется.

Из дома выскочил Женя, сбросил куртку и кинулся на свинью. Они покатились по снегу. Свинья была быстрой, тяжелой и боролась за жизнь. Бледные ресницы дрожали, она визжала, зовя на помощь. Даже когда Сумо стряхнул Женю, тот удержал веревку. Мальчик, которого Аркадий видел только двигающим шахматные фигуры, крепко удерживал свинью и кричал:

– Аркадий! Аркадий!

Аркадий нырнул под свинью. Он, Ванко и Женя таскали ее по двору до тех пор, пока Аркадий не изловчился завязать петлю вокруг ее передней ноги. Сумо пахал мордой снег, все еще брыкаясь задними ногами.

– На счет «три», – распорядился Аркадий. – Раз… два…

Они с Женей воспользовались переворотом животного на спину и подтянули его к Роману, который навалился на передние ноги свиньи и мгновенно перерезал ей горло от уха до уха.

Резиновый фартук делал Романа другим, более внушительным. Он связал дергающиеся задние ноги свиньи, прикрепил их к специальному устройству, поднял свинью вверх тормашками и подставил под нее оцинкованную бадью для стекавшей крови.

Измазанный ярко-красным, Женя топтался на снегу, раскинув тонкие руки, и смеялся. Ванко поднялся с колен, пошатываясь от выпитого самогона, а подвешенная свинья все дергалась и визжала. Роман глядел на все это со спокойствием вершителя судеб. Он сунул палец в глазницу свиньи и вырвал глаз. Аркадий и Ева переглянулись.

– Быстрее стечет, – объяснил Роман Жене.

Как только свинья затихла, Роман отвез ее в тачке на середину двора. Женщины принялись опаливать щетину. Пламя кружило по снегу, оранжевое боролось с белым. Роман взгромоздился на свинью и стал скоблить подпаленную щетину. Мария выпустила цыплят, которые разбежались по двору. Они склевывали кровь и гоняли глаз. Когда свинью несколько раз опалили и тщательно отскребли, Роман смыл всю кровь. «Надо же, – подумал Аркадий, – как все чисто». Роман отрезал у свиньи ухо и предложил как угощение Аркадию. Когда тот отказался, ухо взял Женя.

Остаток дня ушел на разделку свиньи. Сначала топором отрубили голову, потому что ее дольше всего варить, затем ножом – ноги и внутренности. Роман располосовал спину, открыв блестящий пласт шпика, а Мария и ее подруги носились туда-сюда с пластмассовыми ведрами в предвкушении ветчин, колбас и копченого сала на весь год.

Когда на деревню опустились синие сумерки, Аркадий с Женей вымылись и переоделись, пора было в аэропорт. К тому времени как все перецеловались и присели на дорожку, зимний вечер полностью вступил в свои права. В машине Аркадий с Евой уселись впереди, Женя – сзади. Они махали остающимся в свете фар. Сильный толчок от включения реверса, перед тем как встать в колею, которая, как рельсы, вела к главной дороге. Вот и все, они свободны.